Я решил как можно быстрее убраться с глаз этих безумцев, чтобы своим присутствием не добавлять им ещё большего желания забраться через окна в музей. Остановившись в глухом коридоре возле лестницы, ведущей на второй этаж, я наконец увидел на стене план аварийной эвакуации с отмеченными на нём пожарными выходами. Адреналин сильно бил по нервам, но мне всё же удалось справиться с собой и найти на схеме ближайший ко мне выход.
Сориентировавшись, я побежал через зал, посвящённый временам наполеоновских войн. Пробегая под вой сирен я чуть не споткнулся о здоровенную пушку. Свернув влево, я увидел желанную табличку ВЫХОД. Дернув дверь, я с ужасом обнаружил, что её ручки связаны цепью с помощью замка. Не теряя времени, я снял с пояса манекена булаву и со всего маху ударил по нему. Удар вышел настолько сильным, что замок разлетелся на несколько частей. Дернув цепь, я открыл дверь и вышел в длинный коридор с зеркалами по одной стороне.
Затащив туда свои пожитки, я первым же делом надёжно связал ручки двери цепью. Лишь после этого я позволил себе вздохнуть спокойней. Но отдыхать мне было не суждено. Сквозь несмолкающий вой охранной сигнализации я услышал завывания, крики и хохот первых заражённых, что уже проникли в музей.
Поставив манекен, я суетливо стянул с себя кожанку и вместо неё нацепил стеганку. Поверх неё я надел кольчугу. Металлические кольца характерно зазвенели, растягиваясь в ширину по моей фигуре. Я хотел было надеть шлем, но решил не рисковать, так как металл мог повредить пластинки венка и нарушить работу микроволновых уловителей. Перекинув через плечо и зацепив на талии походный пояс, я повесил на него булаву топор и шлем. Щит я повесил за ремни на спину. В свободную руку взял копьё.
- Прям воин апокалипсиса! – я ухмыльнулся посмотрев на своё отражение.
Рука сама машинально достала телефон и сделала селфи. Я критически посмотрел на свой новый образ. Уже ради прикола, я решил выложить это фото в соцсети и добавить подпись.
А ВОТ И МОЙ ПЕРВЫЙ АПГРЕЙД КОСТЮМА хештег #конецсвета #зомбиапокалипсис.
Пока фото прогружалось, я по привычке зашёл в ленту новостей и застыл с открытым ртом. Вместо силиконовых дурочек, идиотов с пранками, инфоциган с бесконечными курсами были только фото и видео заражённых. Сделанные разными людьми из всех концов света их объединяло лишь две вещи. Первая: взбесившиеся люди рвали в клочья других людей и пожирали их плоть. Вторая – это самая частая подпись под ними «ЗОМБИ».
Решив, что сейчас не самое подходящее время и место для того, чтобы залипать над видосами, я убрал мобильник и ещё раз убедившись в надёжности узла на цепи, направился по коридору к выходу из музея.
Прислонив ухо к стальной двери, я услышал как на улице всё ещё раздаются крики людей, сигналы машин и редкие хлопки выстрелов. К моему удивлению выход оказался не запертым. Наверное до работников подобных общественных учреждений наконец дошло, что пожарные выходы всегда должны быть открытыми. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул в образовавшуюся щель, готовый в любой момент закрыть её.
Пожарный выход из музея вёл на его задний двор. Здесь было несколько припаркованных машин. Старый бетонный забор из плит отгораживал здание от стоявших рядом пятиэтажек сталинских времён. В самом углу располагалась будка охранника. Сквозь окна я увидел слабый свет мониторов на которые транслировалось видео с камер наблюдения.
Убедившись, что на заднем дворе музея никого нет, я собрался уже было направиться к ней, как услышал грохот моей баррикады под дверью туалета. После неё последовал столь мощный удар в дверь коридора, что хлипкие двери моментально превратились в труху. Из образовавшейся щели, как черт из табакерки выскочил первый зомби, затем второй и третий.
Я только и успел, что потянуть дверь на себя и схватиться за неё по крепче.
- Твою мать! – стиснув зубы, прошипел я.
Металлическая ручка двери пожарного выхода вжалась в ладони с такой силой, что мне показалось, буд-то ещё чуть-чуть и на пальцах лопнет кожа.
С обратной стороны послышался разочарованный скулеж, от которого у меня кровь застыла в жилах, а по коже пронеслась волна мурашек. Дверь снова с нечеловеческой силой дёрнули, мне даже пришлось сделать шаг вперёд и лишь благодаря чётко сработавшим стабилизаторам костюма удалось удержать равновесие и не влететь обратно внутрь здания.
Из образовавшейся щели на меня вперились выпученные раскрасневшиеся глаза, под которыми виднелась белая полоса оскаленных зубов. Увидев меня, заражённые разразились диким хохотом. В их остекленевшем взгляде, растерявшим всяческую человечность, не было ничего, кроме неутолимого голода и ненависти бешенного зверя.
В проёме показались женские, окровавленные пальцы. Они быстро ощупывали обшивку двери, оставляя на ней смазанные, бурые отпечатки. Я с отвращением заметил, что в сломанных, накладных ногтях застрял клок вырванных волос.
Зарычав от злости, я снова напрягся всем телом и потянул дверь на себя, буд-то собирался поставить рекорд в тяге штанги к поясу. Неимоверным усилием, под хруст ломающихся пальцев, я снова захлопнул дверь и смог её удержать. Подступающая паника и утомление мышц ясно давали мне понять, что следующий раунд в этом перетягивании мне не выиграть.
Осознавая, что счёт идёт на секунды, мой взгляд суетливо заметался в поисках чего угодно, что могло бы мне помочь, но на пожарной лестнице ему не за что было зацепиться. Тогда я собрал всю силу в кулак и освободив левую руку, стянул с пояса походный топорик, быстро просунул его между ручкой и дверным косяком.
Изнутри снова с силой дёрнули. На этот раз я не смог удержать. Ручка выскользнула из хвата, но тут же остановилась из-за топорика, сыгравшего роль засова. Вместо восторга я ощутил вспышку боли, так как ручка зажала безымянный палец о древко топора. Всплеск ярости на собственную непредусмотрительность позволил мне выдернуть руку. В глазах заплясали искры, но я смог совладать с собой и не заорать от боли.
Прошипев скороговоркой все маты, какие мне были известны, я ещё раз убедился в том, что дверь надёжно заблокирована. Осмотревшись вокруг я искренне обрадовался тому, что во внутреннем дворе никого не было.
Не теряя ни секунды, под отдаленную какофонию душераздирающих воплей на городской площади я побежал к будке охраны, молясь всем богам, чтобы она оказалась открыта.
Судьба оказалась ко мне благосклонна и я без проблем проник в крохотное, размером два на два, помещение. Захлопнув дверь, я провернул щеколду, заметив, что левая рука оставила на затворе кровавые разводы. Следом я опустил все жалюзи на окнах, чтобы снаружи никто не смог увидеть, что внутри находится человек.
Тяжело дыша, я с опаской попятился назад, перехватив правой рукой копьё, ожидая, что в любой момент в будку «постучаться» незваные гости.
До ушей продолжали доноситься крики умирающего от бешенства города. Вопли терзаемых в клочья людей изредка нарушались выстрелами или сигналами машин, но тут же смолкали, как нечто инородное.
Я оперся спиной о стену, ощутив сквозь кольчугу контуры каплевидного щита позади. Мысли метались запуганным кроликом, но одна из них мелькала чаще остальных – как бы всё сложилось, если бы я согласился?
***
Оставшись в относительной безопасности, я оказался один на один с тысячей вопросов, крутившихся в голове безумным хороводом. И первым из них был естественно: «Какого хера вообще происходит?!». На него у меня не было пока ответа, а вот на счёт того, как бы могли сложиться обстоятельства, если бы я поехал с Таней и её отцом в посёлок, мой встревоженный разум выдавал десятки вариантов.
- Соберись! – прошипел я сквозь зубы. – Не время пускаться во влажные мечты! – моя ладонь легонько ударила по щеке, возвращая в реальность.
Опустив глаза, я увидел, что левая рука продолжала кровоточить. «Отлично, нужно найти чем можно её перемотать!» - подумал я и стал шариться в столе охранника.
В ящике я отыскал крохотный бутыль водки, матрас таблеток аспирина и палку копчёной колбасы. Поставив находку на стол, я вернулся к поискам. В следующем ящике лежал бережно свернутый платок, явно женский, под которым оказался запечатанный конверт.
Не теряя времени, я открыл пузырь и сразу же сделал несколько глотков. Пойло обожгло гортань, я скривился. Схватив со стола палку колбасы, я зубами разорвал упаковку, после чего полной грудью вдохнул аромат копчености. Болеутоляющий антидепрессант разлился приятным теплом в груди. Зажав во рту колбасу, я поднял руку и промыл водкой открытую рану.
Воздух с шипением вырвался из груди, а руку затрясло как от удара током. Стоически выдержав эту процедуру обеззараживания, я с облегчением увидел, что травма оказалась не такой ужасной, как она мне чувствовалась. Лёгкий разрыв подушечки и фиолетовое пятно под ногтем. Замотав рану платком, я сделал ещё несколько глотков водки.
В голове сразу же потяжелело. Я устало снял со спины щит и с трудом уселся в кресло перед компьютером. Только сейчас я обратил внимание, что на монитор транслировалось изображение с камер видеонаблюдения.
В черно-белых квадратиках мелькали прерывистые картинки ужасного качества, но даже так я видел всё, что творилось вокруг и внутри музея. Десятки заражённых наводнили здание, они метались по залам, дергали и выламывали закрытые двери, пытаясь отыскать источник раздражающего звука работающей сирены.
Я перевёл взгляд на уличные камеры и увидел, как к музею сбегались сотни и сотни зомби. Глядя на это зрелище, я седлал вывод, что громкий звук привлекает их внимание. Пошарив по столу, я отыскал блокнот и ручку и быстро написал те наблюдения, что уже успел подметить: «Укус заразен, не чувствуют боли, останавливает только поражение мозга, привлекает громкий звук».
Отложив блокнот, я свернул программу видеонаблюдения и увидел на рабочем столе компьютера другую программу, отвечающую за безопасность музея. Открыв её, я первым же делом вырубил сигнализацию, подтвердив, что тревога ложная. Вой сирен в здании наконец смолк.