• акцентуация и фиксация мышления на одном предмете, что приводит к сверхвозбуждению локального участка коры;
• одновременно, «неглубокий, но очень широкий охват возможностей» подразумевает высокую готовность всех остальных участков коры включиться в работу или даже перехватить управление.
Такая структура мышления близка к эпилепсии. Можно сказать, что в процессе активной работы инженер удерживается на грани эпилептического припадка. Вообще говоря, для инженеров характерна эпилептоидная акцентуация личности, также как для ученых — шизоидная, а для художников — маниакально-депрессивная и истероидная.
«Мышление у эпилептоида прагматическое, четкое, ясное, понятное всем людям. Он хорошо структурирует свои высказывания, разлагает их на простые фразы. Он не злоупотребляет вводными предложениями и деепричастными оборотами. Логика его последовательна и проста. Впрочем, эпилептоид, как и паранойяльный, может выкручивать логике руки с помощью заимствованных аргументов. Но он, как правило, не одинок в своих заблуждениях, такими же заимствованными аргументами пользуются многие окружающие его люди. (…) Говорят о том, что мышление эпилептоида конкретное, ситуативное, он не размышляет на уровне высоких философских категорий. Его, как
паранойяльного, мало интересует разница между агностицизмом Канта и агностицизмом Юма. (…)
В мышлении эпилептоида (как и у паранойяльного) превалирует целеполагание. Оно работает на цель, сам процесс мышления, побочные его продукты не интересны для него. (…) Сравним с шизоидом. У того процесс мышления протекает свободно; если возникло противоречие, он развивает противоречивые мысли с интересом, но более или менее бесстрастно. Для шизоида важен процесс, а не результат.
А для эпилептоида, как и для паранойяльного, важен результат, а процесс даже тягостен. (…)
Эпилептоид разумно решителен в принятии решений. Решение принято и выполняется. Эпилептоиду как нельзя лучше подходит пословица «семь раз отмерь, один раз отрежь». Он так и делает. Интересно в этом плане сравнить эпилептоида с паранойяльным, который один раз отмерил и один раз отрезал. И заглядывая вперед, продолжим: гипертим ни одного раза не отмерил, а семь раз отрезал»[52].
Инженерное мышление индивидуалистично и предполагает рефлективную работу только с самим собой. Оно не разбивается на простые операции и не допускает автоматизации. Инженер работает в специальном пространстве-времени, свойства которого определяются текущей инженерной задачей и, вообще говоря, с картиной мира инженера не связанны. Наверное, инженер — единственная позиция, для которой свойства пространства-времени операциональны, а не онтологичны.
На одном из семинаров в Екатеринбурге инженеры указали на мгновенную рефлексию, как на особенность своего мышления: в процессе решения инженерной задачи ситуация меняется ежемоментно, и ежемоментно она рефлектируется, вносятся соответствующие коррективы или же вообще данная ветка рассуждений отбрасывается, как ложная.
Гипотеза об инвентонарности.Л.Гумилев интерпретировал волновой характер исторического движения (например, варварских нашествий на Европу), предположив, что существует важный, но не наблюдаемый прямо и непосредственно скрытый параметр. Этот параметр — пассионарность по Л.Гумилеву — характеризует «врожденную способность человека абсорбировать из внешней среды больше энергии, чем это требуется только для личного и видового самосохранения, и выдавать эту энергию в виде целенаправленной работы по видоизменению окружающей их среды».
Л.Гумилев выделяет 8 уровней пассионарности (по восходящей — от –2 до +6).
Нет особых сомнений в том, что волновой характер масштабных исторических движений хорошо объясним с помощью гипотезы пассионарности. Однако, не только войны, завоевания, революции и другие макроскопические народные движения носят в истории волновой характер. Весьма любопытен волновой характер изобретательства. Последняя такая волна хорошо исследована: она началась в конце XVII-го столетия, достигла максимума к середине XIX-го века и сошла на нет к середине XX-го. Конечно, изобретения делаются и сейчас, но есть очень существенная разница: сегодня изобретения идут за наукой и даже за технологией. В период «волны» изобретения формировали технологию и, часто, следовали впереди науки. Например, первые самолеты появились раньше, чем была создана аэродинамика. Теория гребного винта было создана лет через пятьдесят после того, как гребные винты стали массово применяться в кораблестроении. Несколько упрощая, можно сказать, что современные изобретатели превращают в конструкции уже распакованную и присвоенную человечеством информацию, в то время как раньше изобретатели превращали в конструкции или, иногда, в тексты, информацию, не распакованную и не присвоенную. То есть, они выступали в роли своеобразных информационных «стакеров», абсорбируя информацию, к восприятию которой человечество еще не было подготовлено.
Разумно ввести понятие инвентонарности, определив ее, как «врожденную способность человека абсорбировать из внешней среды больше информации, чем это требуется только для личного и видового самосохранения, и выдавать эту информацию в виде конструкций и\или обобщенных текстов, модифицирующих технологическую среду».
Хотя на данный момент нет возможности сказать, является ли инвентонарность сугубо генетической либо генетической и социальной характеристикой, общие соображения указывают, что инвентонарность должна иметь, как социальную, так и генетическую составляющую.
Противоречие «пассионарность — инвентонарность» может быть достроено до баланса. Получаем:
Пассионарность — форма неэквивалентного присвоения энергии. Эта энергия реализуется в форме социальных движений в материальном мире и, в конечном итоге преобразует материальную среду.
Инвентонарность — форма неэквивалентного присвоения информации, то есть «энергии информационного мира». Эта квазиэнергия реализуется в форме технического и культурного творчества — меняется технологическая среда.
Этионарность — форма неэквивалентного присвоения социальной связности — энергии социального мира. Эта квазиэнергия реализуется в форме аксиологического и онтологического творчества, модифицирующего культурную среду.
Пассионарность — инвентонарность — Этионарность представляют собой триалектический социальный баланс, отвечающий за «волны развития». Целиком в одном обществе он, по-видимому, был выстроен один раз — в эпоху Реформации в Западной Европе[53].
Можно, следуя за логикой Л.Гумилева, ввести следующую оценочную шкалу:
«Портрет инженера в интерьере».В этом отрывке из неопубликованной книги «Дорожные карты будущего» описан конкретный инженер, работающий в Научно-Исследовательском Институте Атомных Реакторов (г. Димитровград):
«Сколько мы слушали этих историй про людей нового, не озабоченных формой, потреблением, вещным миром. За счет высвобожденной энергии они, наверное, совершают прорывы в науке или инженерии. И все они не прогибаются под социум, творя при этом для его улучшения свои инвентонарные дела. Изобретатели бывают разные, есть такие, которые плодят приборчики, пылящиеся в лабораториях и кабинетах без применения. Они не инженеры. Они фантазеры, дети сумасшедших машинок, которые используют пермские медиаинсталляторы для своих выставок. Это постиндустриальные умельцы, не помогающие обществу в технологическом развитии, а выражающие свою индивидуальность в эдаком. Важно отличать одних от других при приеме на работу. Инженеру некогда плодить «утконосов», он гонится за всеми маммальными признаками сразу — и сразу хочет получить «млекопитающее»[54].
Наш Инженер невысок ростом, не выделяется внешнее, в общении — доброжелателен. Они всегда доброжелательны, потому что видят это эффективным. Многие сотрудники обижаются на такое. Обывателю хочется, чтобы в разговоре выделили его, как лучшего и значимого, некая детская коррупция коммуникации. Инженеры — взрослые в том, что точно знают про лишнее в словах и всегда отвечают по существу. Они говорят просто и понятно, и некоторые их выражения про жизнь хочется вставить в рамку и повесить в кабинете, чтоб не забыть, когда текучка засосет. Инженеров всегда находят, за что осудить, особенно часто — за невыполнение норм поведения, несовременность одежки, оформление результатов и, главное, за прямоту, то есть очевидную грубость.
Инженер мне сказал, походя, что мода это от неуверенности… В его жизни был случай, когда к нему подбежали модники и стали спрашивать, где он взял такие стильные брюки. А он просто долго носил их до того, как мода на них вернулась. Все носили клеш, а он — те брюки, какие были, узкие. Всякий инженер работает с эффективным, инженеру не понять, зачем иметь много того, что не используется. Основа инженерии — безскладовая экономика, иначе — зачем делать быстрее, если это потом теряешь… инженерный склад ума — это сокращение времени для следующего совершенствования. Инженер не прожигает жизнь и не понимает прожигателей.
О себе, людях и судьбах: «Человек везде может проявиться», «Работа нравится — повезло, могло бы и не повезти», «Никогда не был в стаде!», «Я был «Я» уже с рождения», «Настоящих буйных мало…»
О семье: «Дети — это мы оба одновременно, продолжение нас, непрерывность, вход в бессмертие», «Встретились, понравились, любовь мгновенна, решения, в том числе инженерные, приходят тоже мгновенно». «Детям мы оставляем гены и ориентиры, ну и знания некоторые, а пробиваться они будут сами».