— Естественно, — аж фыркнул Федя.
— А мы, да и Шляпники, Горяновы… Да все, воюют с ним оружием. А зачем?
— Если ты про свою алхимическую лабораторию, Марк, то… — нахмурился Федя.
— Она не помешает, только не для телесной алхимии, не возмущайся. Гнать стимуляторы — для идиотов и слабаков. Но, например, сверхпрочные материалы, сверхпроводящие проводники… В общем ты понял, — на что друг кивнул. — Так вот, Федь: Ян воюет потому, что у него есть лаборатория. Она приносит ему и Гиенам деньги. И с ней, пока, мы ни черта не сделаем. Неясно где она точно, как защищена. Скорее всего под складом, но туда не пробраться без боёв, никак.
— И это мы пока не потянем.
— Ну да. Но зачем нам лаборатория, Федь?
— Так, погоди… Ты имеешь в виду поставки в Верхний город⁈
— Чёрт знает, как он доставляет. Как часто. Но если мы перехватим и уничтожим эту поставку — у Яна начнутся реальные проблемы, — улыбнулся я улыбнувшемуся Феде.
— Попробую узнать осведомителями, — кивнул он.
— А я по своим каналам. Но это не гарантированно, сам понимаешь. И текущую проблему не решит.
— Это да, — посмурнел Федя.
А суть текущей проблемы была понятна: Ян оттянул оставшихся бойцов, оставив наёмников в заслонах в направлении других банд.
Видимо опасался «совместных действий», что меня искренне радует. Сам ускакал за новыми наймитами, это понятно.
Но именно Гиены, как мясо из алхимистов, так и настоящие ветераны — а были среди Гиен и такие, правда всё меньше, что не может не радовать — подтягивались к нашей территории.
Так что, подумав, я решил открыть арсеналы. Не полностью, конечно. Но дополнительное оружие для патрулей и постов просто необходимо.
— Это хорошо, — довольно отметил Федя. — Спасибо, Марк.
— Было бы за что… — задумчиво ответил я. — Так, знаешь что… Оружие всё не решит. Займусь ка я бронёй.
— А сколько? — чуть не облизнулся атаман.
— Комплектов двадцать-двадцать пять сделаю, — прикинул я. — И даже полевую защиту прикручу. Слабенькую, сразу скажу. Но лицо от осколков и пистолетных пуль защитит.
— Совсем шикарно, — радовался атаман, чуть не потирая руки.
— Ладно, делаю, а дальше ещё подумаю, — сообщил я, направляясь в мастерскую.
И стал валандаться с бронёй, нехорошим словом поминая Гиен вообще, и Яна в частности. Нет, дело то в общем не лишнее… Но вместо однотипных броников я мог бы заниматься чем-то интересным…
Хотя, видимо от оправданной злости, мне пришло в голову, что просто перехватить караван и уничтожить поставки — этого маловато. А вот если товар не доберётся до заказчиков, а, например, всплывёт у какой-нибудь третьей стороны…
Вот тогда у Яна могут начаться не просто перебои с финансированием, а НАСТОЯЩИЕ неприятности.
Впрочем, это всё дело на будущее, пусть и не отдалённое. Как поставляет продукцию Ян — непонятно, с какой частотой — тоже. Так что остаётся только ждать и наблюдать.
В результате, я и все миньоны, кроме Медного и Косого клепали броники. А самые инициативные получили задание поддерживать реноме пока не открытого толком магазина.
Что, кстати, немало помогло с теми же брониками: парни на входе направляли клиентов в магазин, а Медный и Косой вполне справлялись с мелочёвкой, так что меня не отвлекали.
К вечеру закончил с брониками, нагрузил миньонов, и вывал ящик перед расслабляющимся Кирпичом: Федя уже свалил по атаманским делам.
— Броники? — уточнил Кирпич.
— Они самые, — кивнул я.
— И кому бы их…
— Сам решай. Хоть все на себя одень, — отмахнулся я.
— Зачем? — вытаращился на меня он.
— Будешь самым пуленепробиваемым во всём Гараже Кирпичом, — ответил я.
Ну и направился в мастерскую, наконец-то заниматься делом. Да и прикидывать, как и где можно улучшить положение Гаражных, да и себя, без лишнего и бессмысленного риска.
Верхний город, сервисный центр, Глория
В пустоватом, явно производственном полутёмном помещении стояла задумчивая фигура. Время от времени она совершала странные и сложные, даже акробатические движения, но основную часть времени просто стояла неподвижно.
Движения были нужны для проверки технического состояния и возможностей боевого костюма. И результаты радовали, хотя и удивляли Глорию.
А неподвижная задумчивость была связана с тем, что первая часть запланированного свершилась. Виновники того, что Глория осталась единственной представительницей рода на земле понесли первый серьёзный ущерб.
А это оказалось не поводом для радости, к изумлению самой девушки. Вместо этого на неё нахлынули воспоминания о родных, которых она никогда не увидит.
О доме, о мастерской обслуживания, которая практически не отличалась от той, в которой она сейчас находилась.
Но не только печаль и ностальгия была причиной задумчивости Глории: она вспоминала уроки отца, военного, инженера-разработчика родовой фирмы — до корпорации семейное дело Свиртских не дотягивало ни количеством сотрудников, ни капиталами.
И эти воспоминания принуждали задуматься: отец не раз и не два говорил, что мертвец не может быть победителем. Выжить — значит победить. А умереть, пусть даже уничтожив всех врагов — проигрыш. Потому что после тебя не останется ничего, кроме скоротечных воспоминаний.
И это било по её планам: мстить она буквально ринулась, не слишком задумываясь о выживании. И даже этот странный механик Марк… Действительно странный парень, явный аристократ. И непонятно, что делающий в Нижнем городе в какой-то развалюхе…
Впрочем неважно. Его удивлённо-осуждающее выражение лица, да и эмоциональный отклик чуть не вынудил Глорию покраснеть.
И наставления отца… Выходило, что мстить Громовым и их корпорации необходимо. Это справедливо, это внутренняя потребность. И… путь выживания.
Потому что отомстить — это не только уничтожить врага. Но и не дать воплотится его планам. Громовы желали уничтожить Свирских и уверены, что добились своего.
И лучшей местью будет остаться жить, и продолжить свой род после того, как последний Громов сгниёт в земле.
На последнем Глория передёрнула плечами — вне горячки боя, уже думая не объятая жаждой мести, она понимала: задача тяжела, практически невыполнима, но завершить её нужно.
Но не бездумно. Например, нужны… деньги. Казалось бы, средств на скрытых счетах рода, до которых не добрались Громовы, хватает с лихвой.
Но реальное ведение боёв истощало эти средства с пугающей скоростью. И даже оставленные старым Леонтием наследство… На последнем Глория невесело ухмыльнулась — наследство от слуги рода, да ещё бывшего слуги рода.
Хотя, если быть честной, то старик был больше родственником, чем слугой. Глория знала его с младенчества, он обслуживал её технику очень долго, пока, наконец, не попросился на покой.
Переехал в столицу, открыл преуспевающий сервисный центр. И каким-то неведомым Глории способам вышел на связь с ней буквально на следующий день, после того как стало известно об атаке Громовых.
Глория сомневалась, доверится ли старому слуге, но решилась — вариантов у неё практически не было. И не прогадала: получила место для жизни и прекрасного обслуживающего мастера, в столице.
И хотя бы маленькое, но греющее воспоминание о прошлом.
На этом Глория вздохнула, встряхнулась и подошла к доспешному стенду. К ней протянулись захваты и манипуляторы, в которых, через минуту, оказался «Келиф». Стенд, согласно заложенной программе, начал диагностику систем, а через несколько секунд — начал интегрировать навесное оборудование.
А сама девушка неторопливо направилась из технического помещение в жилое, по дороге вспоминая дальше.
Леонтий очень помог ей, как информацией, так и помощью с доспехом. И помогал, вот только в отставку он ушёл не просто так. И совсем недавно просто умер, от старости.
При этом, как оказалось, старик сделал для Глории поддельные, но проходящие все проверки документы. И она оказалась наследником старика. Его сервисного центра, немалой суммы денег, и…
Контактов некоего «фурьера Моше Либермана», который непременно поможет, как писалось в завещании. И судя по проявлениям чувств, которые Глория чувствовала очень остро, да и делам — этот Либерман был самой ценной частью наследства.
Что связывало Лаврентия и старёвщика из Нижнего города — Глория не знала. Но последний месяц этот старик сделал для неё невообразимо много.
Брал за это деньги, нельзя сказать, чтобы большие. Но Глория понимала — делает для неё он многократно больше, чем она платит. Тот же Марк… Совсем мальчишка, может не намного старше самой Глории!
Но судя по тому, что он сделал — он, как механик, на голову выше Лаврентия. Показатели Келифа прямо утверждали: Марк не просто заменил сгоревший реактор. Показатели отзывчивости, эффективности и массы параметров выросли на весьма ощутимые проценты.
И зачем он это сделал… Непонятно. Подобная работа была НАМНОГО дороже, чем он получит за обслуживание. И что, всё-таки, он делает в какой-то занюханной автомастерской?
А ещё его немного жалко: возникает ощущение, что он не понимает, что работая на Глорию он очень и очень рискует.
Хотя она ему за это платит. напомнила девушка сама себе.
Этот Марк заинтересовал Глорию ещё до сегодняшнего ремонта. И не тем, что он неплохой механик. Главное было в том, что от него… не исходило отвратительных эмоций.
Они исходили от всех, просто от хороших людей реже. Горько-солёный страх, перечно-острая ярость, кислая до оскомины алчность, отдающая тухлой рыбой маслянистая похоть…
Масса оттенков, подчас не неприятных, но сопровождающих Глорию всю жизнь. И тут парень, от которого… просто не исходило эмоций. Ощущение холодного ветра.
Хотя некоторые оттенки пробивались… Но странные, непонятные, и не вызывающие отторжения.
Глория направилась в душ, продолжая вспоминать. И чуть не поскользнулась, подпрыгнув: она очень чётко вспомнила его фразу «не единственный менталист»!