Похоже, Империя была совсем не против потерь среди Ополчения. Как не против боевых, так и не боевых, в расположении… Впрочем, мне на это плевать: вариант действий, к которому я пришёл после обдумывания, ставил размашистый крест на Имперских интригах, по крайней мере в мой адрес. Ну и в адрес моей хоругви, за компанию.
Дело в том, что торчать тут у меня не было никакого желания, как и воевать вместо Вольных капитанов и имперской бронетехники. Но сделать это было возможно либо выслугой, в течение тех самых шести месяцев. Либо участиям в боевых операциях. Причём, чем важнее и опаснее операция — тем в большей степени она сокращает время службы.
При этом, учитывая тенденции в Дворянском ополчении в текущий момент, ну и принцип работы мозгов военных в общем, мне надо избежать двух вещей. Замалчивания и утаивания мной совершённого, это раз. И назойливого внимания армейского начальства, которое, вне зависимости от текущей «повестки» в отношении Дворянского ополчения, пожелает заиметь эффективного подчинённого на длительное время.
И для обоих неприятных моментов я нашёл путь решения. Если бы я был обычным аристократом — скорее неприемлемые… Но я — не обычный аристократ. И на традиции и политес, всякие там «принято и вместно», мне плевать. И самому по себе, да и на последствия: основатель Корпорации в Нижнем городе, аристократ «на подозрении» у Империи, супруг «Врага Империи»… В общем, кашлял я на общественное аристократическое мнение, которое хуже того, что есть — не станет.
Даже, скорее, появятся некоторые плюсы… Как, впрочем, и сейчас.
А суть задания произрастала из того, что Восходники ОЧЕНЬ быстро оккупировали территории. Собственно, сопротивление как таковое они получили только у Владимировки, или Южного Сахалинска, столицы острова. От города по периметру ударили ракеты, создавая огневой заслон, пока не истощились ракетные погреба. Но к тому моменту войска успели развернуться, занять оборону… В общем — понятно.
Вот только обстрел «по площади», фактически рассёкший Сахалин на две половины, привёл к довольно неприятным моментам. А именно: на территории, занятой Восходниками, армия лишилась связи и «глаз» — системы сенсоров и наблюдения.
Она была, частично на эфирных технологиях, практически необнаружимая — и не обнаруженная Восходниками, но… Не работающая. Не «не рабочая» — не работающая, потому что обстрел ракетами разорвал подземные кабеля управления. А запустить систему можно было только кабелями. Или резервным сигналом, радио и эфирным.
С ним же криптографы развернулись так, что лично я подозревал их в циничном издевательстве: время трансляции кода широкополосным радиосигналом, перемежающимся эфирными импульсами, составляло… полтора часа. Иначе сенсоры не активировались, не сопрягались в сеть и не передавали данные на спутник над Сахалином, видеосенсоры которого сейчас — единственный метод контроля территории.
Мягко говоря — не самый надёжный метод.
Ну и несколько хоругвей с ретранслятором тайно проникали на оккупированную часть Сахалина… И начинали буквально орать в радиодиапазоне: «А вот и мы тут!». От первой попытки Восходники впали в ступор аж на полчаса, после чего перепахали хоругвь с ретранслятором полевой авиацией. Следующие попытки были ещё более быстротечными, правда, не всегда столь летальными: в ряде случаев Восходники припирались лично, «показать доблесть», заключающуюся в уничтожении хоругви несколькими сотнями бойцов.
Что самое доблестное, правда, не со стороны Восходников, выжившие и эвакуировавшиеся с нашей стороны были. Ну а сейчас, наконец, командование предприняло «разведку боем», а не «разведку убоем». То есть и нас, и, скорее всего гвардейцев — списали. На это ТОНКО намекает отсутствие у нас и гвардейцев вменяемых средств ПВО.
Но, при этом, количество сил, выделенных на операцию, ну хоть сколько-то приближается к минимально необходимому. То есть, с точки зрения пославших нас, мы почти все должны умереть, не выполнив задание. Выполним — молодцы, но на это всерьёз не рассчитывают. При этом, за противником будут внимательно наблюдать, выявят силы реагирования Восходников, скорость развёртывания и прочие моменты.
И на основании этого будут планировать уже настоящую, следующую операцию. Которой, как понятно, не будет: не собираюсь ни дохнуть, ни эвакуироваться без результата. А собираюсь выполнить задание, причём с минимумом потерь. И что главное — сохранить документальные и видео свидетельства этого. С которыми поработаю я, потом Икси и Рукожоп.
Ну и если командование «не обратит внимание» — то обратят внимание столичные СМИ, сетевые ресурсы и тому подобное.
Собственно, время и силы, потраченные мной (да и не только мной) на текущую операцию, впечатляли не только меня. Впору орать в голос «какой хренью я занимаюсь⁈» — но это было нужно. Для возвращения в Гараж, для того, чтобы от меня, наконец, отстали. Ну и в итоге — для достижения мечты, само собой.
А катера, тем временем, ткнулись носами в песчаный берег, откидывая мостки, по которым мы и выбрались на берег. Восточников в округе не было — всё же спутник недаром висел над нами. И если использоваться для нанесения ракетных и авиаударов он толком не мог, то уж скопления противника фиксировал достаточно надёжно.
А вот дальше началась… ну скажем так, фигня. Поручик, командовавший гвардейцами, стал раздавать указания и нам.
— Поручик, если мне не изменяет память, ваша задача — транспортировка и охрана ретранслятора. Принимая задание, я о передаче вам под командование не слышал, — отметил я.
— Желаете сами руководить — извольте, — очень недобро ухмыльнулся этот тип, лет двадцати пяти на вид.
Хм, похоже в «расход» должны пойти только хоругви, по крайней мере, судя по реакциям и эмоциям. Хотя нельзя исключать, что этот парень просто заблуждается насчёт своей дальнейшей судьбы.
— Господа, вот те холмы. Предлагаю там закрепиться перед началом выполнения задания, — обратился я к семёрке хорунжих.
Ответом мне стали пожатие плеч, кивки и прищур поручика. Но главное: до цепи холмов мы добрались, катера были скрыты от хотя бы наземного противника… А с авиацией я разберусь.
На холмах оказался… ну скажем так: раньше был хутор. Сейчас на площадке находился покорёженный металл и четыре квадратных пепелища… Причём и то, и то, будет ой как не лишнее.
— Хоругвь, расчистите подвал, заляжем там. И вам рекомендую сделать то же самое, господа, — обратился я к хорунжим.
А сам направился к несущим ретранслятор гвардейцам.
— Ретранслятор надлежит поместить в укрытие…
— И смысл работы его исчезнет, — оскалился поручик. — Его сигналы принимают пассивные, могу повторить по буквам для вас, хорунжий…
— Излишне.
— Пассивные датчики, — всё же закончил поручик.
— Вы высказались?
— Да!
— А теперь я вам скажу по буквам: а-н-т-е-н-н-а, — указал я на слегка покрытые ржавчиной, но немалые мотки проволоки, очевидно используемые хуторянами для ограждения для скота.
— Эм-м-м… — конструктивно высказался поручик.
— И если ваши поразительные познания в технике позволят понять, антенну я смонтирую сам. Обладаю достаточными навыками и квалификацией, — дополнил я.
— Ы-ы-ы… — продолжил конструктивные комментарии поручик.
Тем временем, мои подчинённые расчистили подвал, который прекрасно годился для укрытия. Правда, остальные… Просто расположились на расстеленных плащ-палатках, лениво комментируя нашу суету.
Впрочем, их выживание — их личное дело. Меня волнует задание и подчинённые, а если после мудрого совета идиотам захотелось умереть — тратить время и силы на их спасение я не намерен.
Более того, после размещения ретранслятора поручик показал ту же степень идиотии. Вместо того, чтобы укрыться или хотя бы воспользоваться нашими трудами… Я бы, конечно, поиздевался слегка, но не прогнал бы.
В общем, тоже расположился наверху с гвардейцами, обозревая округу бараньим взглядом, который ему, несомненно, казался орлиным. Впрочем, несколько гвардейцев и связист расположились рядом с ретранслятором… Ну, хотя бы они выживут и обеспечат работу механизма. Могу и я, но ещё подбирать армейские коды, прочее… Мне просто будет не до того.
— Запускайте, — распорядился я, а поручик повторил мои слова.
Ну и хотя бы оружие достали… Хотя чёрт с ними, самоубийцами. Я закрыл забрало доспеха и выпустил несколько дронов наблюдения.
— Хорунжий, а почему мы в этом погребе?
— Потому что этой хрени, — указал я на ретранслятор, — работать полтора часа. И о том, что она работает, Восходники уже знают.
— А мы же не первые на этой операции⁈
— Девятые, — хмыкнул я. — И последние! Не дёргаться. Мы её завершим. И если не будете тупить, а будете исполнять команды — выживете.
Хоругвь… ну не сказать, чтобы прониклась героизмом. Но мне поверили, судя по ощущениям — вынужденно, что, в общем, тоже нормально. Иметь надежду и не иметь её — это разница в целые две надежды.
А через пару минут показались летательные аппараты. Вертолёты, флаеры — реактивных штурмовиков Восходники уже не имели, потеряв имеющийся парк под Владимирском и на подступах. Впрочем, сила ощутимая… И уже понёсшая потери. Поручик подкинул на ладони камень-голыш, шибанул эфиром, и камень с визгом и дымным следом улетел к точкам на горизонте.
Одна из которых мгновенно превратилась в огненное облако. ОЧЕНЬ умелый одарённый, при том, что не чрезмерно силён. Но, видимо, тренировка тонкостей Дара сожрала у него все мозги. Потому что ещё три машины противника он сбил… А потом нашу площадку накрыло залпом ракет и артиллерии.
— А-а-а?!! — раздался чуть ли не коллективный вопль смотрящих на потоки бушующего пламени… в метре над поверхностью нашего укрытия.
— Отставить орать, — хмыкнул я, начиная собирать длинноствольную пусковую систему. — Щит моего доспеха.
— А-а-а!
— Ага. Винтовки готовьте, Разины особенно. Скоробогатов, сбей пламя, — начал я отдавать распоряжения.