И тут стук прекратился. Вероника прислушалась, в её сердце затеплилась надежда…
— Слышь, шалава, ты натурально задолбала, — раздался вдруг громкий, издевательский голос. — У тебя есть секунда, открыть, отдать всё ценное и бабло. И тогда так и быть — обслужишь парней по разику и гуляй себя. А нет — пожалеешь.
— У меня нет ничего ценн… — закричала было Вероника, но тут раздался грохот, и недалеко от её головы разлетелись щепки шкафа.
— Сама выбрала. Стреляйте, парни.
Вероника в ужасе отпрыгнула, а в шкафу появилось несколько дырок. После этого раздалось три тяжёлых удара, и шкаф упал на пол, с входной дверью поверх него. А в квартиру, жутко ухмыляясь, заходили какие-то татуированные уроды, с пистолетами и в коже.
— А шлюха-то ничего, — произнёс всё тот же голос. — С собой заберём, попользуем, пока не сломается, гы-гы! — засмеялся он, а его смех подхватили и прочие уроды. — Где бабло⁈
— У меня всего четыре рубля… Возьмите и… оставьте меня, пожалуйста… — с этими словами Вероника протянула свой кошелёк, схваченный грубыми руками.
— Ты глянь, не врёт. Ну, отработает значит.
— Да есть у неё бабло! — раздался знакомый голос соседки, и в дверном проёме показалась неухоженная голова и засаленный халат. — Эта шлюха неделю в магазине работала! Наворовала уже небось дохера! Вы поищите…
— Заткнись, старая! — рявкнул главарь. — Не видишь — нет тут нихера! Скажи спасибо, что не получила маслину! Девка хороша, только потому твой звиздёж спускаю!
— Да я чё, я ничё…
— Вот и захлопни хавало! Ладно, берём девку и валим.
— Погодите! У неё дети есть! — заголосила соседка.
А пред глазами Вероники потемнело. Это… она бросилась к двери спальни, растопырив руки.
— Нет! Прошу! Не надо! — закричала Вероника, невольно выдавая положение детей, чего сама не понимала в панике. — Так нельзя… — зарыдала она.
— Ну ты даёшь, девка, — хмыкнул главарь. — «Нельзя». Это, лядь, Нижний! Тут нет никаких правил, только сила! А сила — за нами!
— А ты уверен, что на территории Гаража нет правил? — вдруг раздался голос из-за двери.
Мужской, спокойный, уверенный и очень громкий голос.
— Братва, это что за хер⁈ — рявкнул главарь, вскидывая оружие.
И даже успел выстрелить… он один. В дверном проёме показалась фигура, неспешно вошедшая в квартиру. В блестящих доспехах, без шлема… взявшая пулю из воздуха, с интересом её разглядывающая. А в квартирке перед съёжившейся в ужасе Вероникой мелькал смерч вспышек и тени. И падающие на пол пистолеты… и руки, держащие пистолеты.
Только крови нет, в ступоре подумала Вероника, обессиленно садясь на пол — ноги её не держали. И вдруг она поняла, что за тень мелькала в квартире: раздался хруст, и соседка жутко завизжала, падая… Но не упала: металлическая рука поймала её за волосы, и послышалось: «Заткнись». Визг не прекратился, и последовал удар, от которого соседка замолчала, обвиснув в удерживающей её волосы хватке.
А удерживала её девушка в доспехе. Смотрящего на мужчину неподалёку от входа, который хмыкнул, откинув пулю.
— Как тебя зовут и кто ты? — взглянул он на сидящую на полу Веронику, игнорируя стоны бандитов.
— Да кто ты, сука… — начал было орать один из них, получивший удар в лицо металлическим сапогом, откинувший его к стене, где бандит и затих.
— Рекомендую молчать, пока я не спрошу. Если спрошу, — ровно произнёс мужчина, вновь взглянув на Веронику.
— Я… Вероника. Живу тут… я… работаю в «Домашнем уюте»…
— Стоп! — вдруг нахмурился мужчина, отчего Вероника сжалась в ужасе. — Домашний уют — лавка, торгующая бытовыми приборами на Южной объездной?
— Д-д-да…
— Давно? — приподнял бровь мужчина.
— Шесть дней…
— Ясно. Минуту, — поднял руку мужчина и пальцы его забегали по браслету. — Привет, господин исполнительный… Да, я в курсе сколько времени, Федя, но мне ты не поверишь — похер. Я сейчас нахожусь в квартире, на которую напали бандиты… Да, охренительно странно для Нижнего, и не говори… И живёт здесь… работник нашей корпорации! В каком-то зачуханном клоповнике! Или она врёт?… Знаю, что нет. Да-да, испытательный срок… Федя, я ДО СИХ ПОР не вижу тут патруля. И если мы ТАК относимся к сотрудникам, то до конца испытательного срока они не доживут… Уж будь так любезен. И Кирпичу скажи, что его патрули — дерьмо!
Минуту мужчина постоял, вздохнул.
— Корпорация Гараж приносит вам свои извинения, госпожа Жданова. Виновные в халатности понесут наказание, а ваши неприятности будут компенсированы.
— А-а-а… Что это за корпорация, простите?
— Это место, на которое вы работаете, госпожа Жданова. А я — её основатель.
— Сука… — прохрипел один из изувеченных бандитов, на что мужчина поморщился.
— Закройте глаза, госпожа Жданова, вам не стоит… отлично, — донёсся до Вероники голос уже из черноты.
После чего раздалось шипение, а через полминуты голос сказал:
— Можете открыть глаза, — что Вероника и сделала, увидев, что бандиты на полу — мертвы. — И… ах да, ваша обидчица, наводчица…
— Эта? — хмыкнул девичий голос, рука разжалась, и соседка с треском ударилась головой о пол. — Сломалась, Марк.
— Это… впрочем, она заслужила, — пожал плечами мужчина. — Итак, госпожа Жданова, вы готовы принять компенсацию и есть ли у вас претензии?
— Да! — крикнула Вероника.
— Претензии? — поднял бровь мужчина.
— Нет! Никаких, спасибо вам…
— Отлично. И где этот грёбаный патруль⁈ — рявкнул, отвернувшись от Вероники он.
Ситуация была… дерьмовой. Нет, я понимаю, что вроде — «мелочи». Но корпорация принимает на себя обязательства и ДОЛЖНА их выполнять, только так мы можем ТРЕБОВАТЬ что-то от людей. Это — принципиально.
Далее, сотрудники. Да, продавец, чёрт возьми, в лавке! У нас жесточайший контроль! И если человек прошёл на испытательный срок — он УЖЕ соответствует по массе критериев. Возможно, он не займёт место, на которое претендует. Но у нас чудовищный дефицит надёжных кадров! И так ими раскидываться…
В общем, ситуация меня задела. Хотя и разрешилась после моих криков в полчаса: нахлобученный Кирпич проявил чудеса оперативности, обнаружив машину этих уродов и водителя. Через десять минут — штурмовал квартиру в многоквартирном доме, где было их логово. И штурм никто не пережил — нахлобученный Кирпич был очень недоволен.
А женщина с двумя детьми уехала в Яму. Будет первым жильцом нашего многоквартирника, с оплаченной арендой на полвека — компенсация от корпорации, как я и обещал.
Но завтра мне, вместо дел, надо будет заняться проверкой Корпорации. Вплоть до мелочей, потому что если косяк есть тут… Надо искать в других местах. В корпорации Гараж косяков быть просто не должно!
Глава 8
Свалка, область контролируемая корпорацией Гараж, Нижний город, Новгород
Дарья занималась отчётом по работе её подчинённых, присев на на удивление удобную железяку, одновременно приглядывая за ними, да и в целом — за округой. И чувствовала, что «член корпорации» из какой-то причуды Фёдора и Марка становится… реальностью. Раньше это воспринималось как игра, но сейчас, смотря на активную суету на Свалке, как людей, так и механизмов…
В общем, это выглядело как работа крупной производственной корпорации: деловито мелькающие и орудующие кранами парящие платформы, облачённые в лёгкие экзоскелеты сотни человек, гигантские самосвалы, утюжащие вдали освобожденную от Свалки почву магнитные машины… Всё это явно не было «бандой», «артелью», «бригадой».
Так выглядела работа корпорации, так что Дарья начинала несколько иначе относиться к званию «член корпорации Гараж». Особенно с учётом того, что были видны и вольнонаёмные собиратели. Даже не «сотрудники», а именно обычные собиратели, которые последнее время стали работать на корпорацию: скупки давали им ненамного большую цену, а с учётом дороги собирателям выходило выгоднее сдавать хабар приёмщикам Гаража.
Работа единого, объединённого одной целью организма, хмыкнула Дарья, закончила отчёт и подала своим подчинённым сигнал, что наступило время обеда. И даже тут было видно, что они не бригада или банда: раньше все рассаживались куда ни попадя, разогревая пищу на костре, а чуть позже — примусе. Но сейчас «обеденная платформа» доставила раскладную дюралевую мебель и бидоны-термосы на бригаду Дарьи.
И посидеть можно со вкусом, и с ним же поесть горячего. Да и, мысленно усмехнулась девушка, время на обед становится меньше, но при этом люди отдыхают больше. Прямая выгода и очень рациональный подход.
Разговор за столом, кстати, был на ту же тему, о которой думала Дарья. Семён, собиратель лет под сорок, довольно щурясь делился радостью с коллегами — прикупил техники для семьи, о которой раньше и не мечтал.
— Да и деньжата водится стали. Смеяться будете, но я… бухать стал намного меньше! Раньше деньги моей старухе кинешь, чтоб со спиногрызами было что жрать, и рыщешь, где бы прибухнуть. А сейчас — бабло есть, но ужраться не тянет!
— У всех так, Сёма. А у кого не так — спились к херам. Деньжат то прибавилось, хорошо так.
— Это да…
— Так и добываем до хрена! — подал голос один из новичков бригады и был обсмеян.
— Да ты, паря, знать не знаешь, что такое на Свалке горбатится! — смеялся Семён. — По шестнадцать часов, весь исколот-порезан, да ещё чудом из ям и из под обвалов выскочивший. Хабара — раз в шесть меньше, а умудохался — раз в шесть больше, чем сейчас. Только прибухнуть да спать — все мысли.
— Дело Сёма говорит.
— Ну так сам говоришь — в шесть раз больше хабара! — не унимался новичок.
— С хваталками новыми, — стал загибать пальцы Семён, обозначив экзоскелеты старательским прозвищем, — с платформами. Хабара больше, а работаем — меньше.
— Так всё равно же — больше хабара!
Собиратель кто заржал, кто повращал у виска пальцем, а кто махнул рукой на новичка. А Дарья задумалась: уж не поторопилась ли она принимать этого парня в свою бригаду? Так-то вроде и нормальный… Но если не понимает простых вещей, да ещё гоношится… Надо бы за ним присмотреть, и по башке постучать, вполсилы, если что. А то и во всю силу, хотя последнее время сильной физически одарённой Дарье применять свой дар на полную не приходилось.