И вдруг зал сильно удивился!
— Во имя всех тех, кто жив, — объявил Влад под аккорды моего синтезатора, — и тех, кого уже нет, и тех, кто будет потом.
А далее запел весь ансамбль:
— Кино идёт, воюет взвод,
Далёкий год на плёнке старой.
Нелёгкий путь, ещё чуть-чуть,
И догорят войны пожары.
Конечно, и все музыканты ВИА сходу поддержали песню. И зал напряжённо вслушивался в слова песни и музыку. Инга с сёстрами тоже присоединились к хору, правда, стараясь особо не выделяться.
Припев тоже получился трогательным:
— И всё о той войне увидел ты во сне,
Пришёл рассвет и миру улыбнулся.
Что вьюга отмела, что верба расцвела,
Отец и дед с войны домой вернулись.
Да, мне пришлось внести в текст небольшие изменения — вместо «И прадед мой с войны домой вернулся» стало «Отец и дед с войны домой вернулись», и ещё вместо «Придут весной, как прадед твой…» — «Придут весной отец и дед…».
И песня уже взорвала весь зал. Пришлось исполнить её во второй раз. Мальчики и девочки и сейчас вытянули песню.
Далее на сцену вышла тётя Светлана. Влад и Лёва её уговорили. Но она и сама не была против. И её «Если б не было войны» вполне пришлась к месту. Тётя постаралась, и зал осыпал её заслуженными аплодисментами. Как и меня после «Моя гитара», уже включенной в программу. Ну, эту песню работники завода хорошо знали. Очень даже патриотическая. И ещё, хоть я и был в пиджаке, но на голове у меня важно сидела зелёная фуражка пограничника, и на груди красовались два ордена Красной Звезды и медаль «За отвагу». Хоть и не воевал в Великую Отечественную войну, так как по возрасту не вышел, но в армии служил и Родину защищал. Так что, хоть и не фронтовик, но пороха понюхал. Раз был ранен, и кровь пролил!
И тут на сцену, конечно, с «Отмените войну», вышла Инесса. Ей тоже аплодировали сильно. Само собой, она как бы вышла на «бис» и начала — под мой синтезатор и пианино Инги, тоже нежданно для зала, не менее трогательный «Обелиск»:
— Обелиск над рекою стоит
Будто воин хранящий покой.
Плачет мать, обнимая гранит,
«Вот и свиделись», — шепчет. — «Родной!»
Зал прослушал песню молча. Инесса спокойно вытянула песню. Особенно ей удались припевы:
— С неба солнце июльское льётся,
И такая стоит тишина!
И осколкоим горячим взорвётся
В мирный полдень былая война.
И это песня взорвала зал. Да, хлопали сильно. Но выводить взволнованную девочку на сцену мы не стали. Пусть расслабиться. Зато уже ансамбль исполнил прелестные «Облака», кстати, как бы один из знаковых номеров Инессы. Получилось сильно контрастно, и песню зал тоже принял тепло.
Далее ансамбль — и там солировала, сама собой, Ирма, начала исполнять «Строим БАМ», да ещё почти так, как мне помнилось. Правда, голоса всё же детские, но они звучали ещё трогательнее. Конечно, тут я и сам стоял за синтезатором, а Инга села за пианино. И зал сразу же накрыла волна оваций, хотя, временно. Песня, и сама ничего, после решения недавнего съезда ВЛКСМ и выступления там самого Леонида Ильича, однозначно имела важное политическое значение. И пока никто из композиторов и поэтов просто не успел среагировать на съезд. Да, наверняка многие из них уже успели вылить на меня в разговорах меж собой и где только могли лавины грязи. Таких конкурентов, как я, и убить мало! Я бы и сам поехал на БАМ — и как геолог и инженер, так и мастеровитый русский мужик, и, ясно, что довольно заметный в стране музыкальный деятель. Ну, если попросят, поеду, хотя бы в творческую поездку. И Ирме можно спокойно съездить. Теперь вся наша семья не последние люди в музыке. И у меня есть чем прославить эту стройку века.
И эту песню заслуженно наградили сильными аплодисментами. Да, получилось трогательно, и ансамблью пришлось выйти и на «бис». Так как и на этот раз аплодисменты продолжились, то и в третий раз, как было согласовано и с обоими руководителями, Ирма взялась ещё за одну песню. Мы с Ингой и на этот раз сопроводили её «Ты же выжил, солдат» на синтезаторе и пианино.
— Пролетели года, отгремели бои.
Отболели тяжёлые раны твои,
Но далёкому мужеству верность храня,
Ты стоишь и молчишь у святого огня.
Уже первый куплет заставил зал насторожиться. А когда Ирма начала припев, то в зале, кроме её голоса и звуков синтезатора и пианино, ничего нельзя было слышать.
— Ты же выжил, солдат! Хоть сто раз умирал,
Хоть друзей хоронил, ты всё насмерть стоял.
После этих слов весь зал словно замер. Да, умели в советское время писать песни, выворачивающие душу! А в зале было полно и фронтовиков — мужчин и женщин, работников завода. Хоть музыку, близкую к оригиналу, мы с Ингой выдать не смогли, но зато Ирма вложила в песню всю свою душу. Её исполнение все зрители этого концерта ещё долго будут помнить.
— Почему же вдруг замер — на сердце ладонь,
И в глазах, как в ручьях, плещет Вечный огонь?
И тут, едва Ирма закончила петь, зал вообще захлестнула волна аплодисментов. И он в едином порыве даже встал. Да, новая песня, безусловно, взорвала зал. Шедевр и есть.
Конечно, мы и Ирму на сцену больше выводить не стали. И она ещё лишь подросток, и сейчас отработала на все сто. И ансамбль не подвёл — его «Орлёнок» и зал мигом успокоил, так и вернул концерт в положенное русло. Как и указывалось в программе. Далее пошли мирные песни — «мои» «Мамины глаза» и ныне весьма популярная «Наташка-первоклашка». И зал тоже принял их тепло.
Далее вышли уже мы с Ингой и нашими детьми, как и указано в программе, на исполнение «Hasta Siempre, Comandante». Всё так, как и не раз ранее выступали. Хотя, я толкнул и небольшую речь:
— Уважаемые товарищи! Мы заслуженно гордимся подвигами наших отцов и матерей, дедов и бабушек и сейчас отдаём им дань уважения. И позвольте нам хоть ненадолго вспомнить ещё одного великого человека, отдавшего жизнь во имя победы социализма.
Ну, и сейчас Инга исполнила песню на едином дыхании и, как всегда, взорвала зал. А так, «Hasta Siempre, Comandante» оказалось единственной песней на иностранном языке, включённой в концерт. Ей, само собой, аплодировали сильно. Далее моя жена спела, как было указано и в программе, «Прекрасное Далёко». Так как и сейчас овации не желали утихать, то мы решили и удивить зал, так и самим ещё немного покрасоваться, и начали, на этот раз без всякого объявления, «El pueblo unido jamas sera vencido». Пусть и вдруг, и не по программе, но всё равно революционная песня. Инга начала, а я поддержал её. Так вдвоём мы эту песню и спели. Да, и сейчас зал взорвался. Но я всё же решил сделать и небольшое объявление:
— Мы просим извинить нас, уважаемые товарищи, но в этот священный для нас день мы не могли не отдать дань уважения памяти и другого великого человека, замечательного чилийского поэта и певца и бесстрашного борца Виктора Хары, тоже павшего в борьбе за победу социализма. — И тут я резко и зло вскрикнул на весь зал! — Пусть будут прокляты его убийцы и кровавая чилийская военная хунта! Долой хунту, долой!
И зал мне ответил почти единогласно:
— Долой хунту, долой! Долой! Долой!
Люди, конечно, успокоились, как только услышали начальные аккорды нежного «Школьного вальса». Хоть и не про войну, но ведь нам и школы нужны. Влад и Лёва предлагали заменить её на «мой» «Прощальный вальс» или «Когда уйдём со школьного двора», но я убедил их, что будет правильнее, если песню исполнят в следующий раз, и сам ансамбль. Зал немного забурдил, когда «Ласковый май» исполнил боевой «И вновь продолжается бой». Как указание, что мы живём в Советском Союзе, прозвучала «Мы тоже — советская власть». А далее зал услышал трогательные «Журавли». Тут уже так было намечено руководителями ВИА, и согласовано с начальством. И на этот раз зал почтил память погибших минутой молчания. Что делать, наша страна постоянно теряет своих людей, и впереди, если ход истории вдруг не изменится, её ожидали не менее поганые годы. И концерт как бы по традиции завершился совершенно невоенной «Родина моя». Но песня прозвучала очень мощно.
Да, зал рукоплескал мощно. Всё-таки концерт получился. И нежданно были исполнены очень даже неплохие песни о войне. Что же, и наша семья внесла достойный вклад в него.
А далее мы, на скорую руку попрощавшись с ансамблем и друзьями, быстро собрались и поехали домой. Нам всё же и детей уложить надо. Хотя, и они внесли свой вклад в концерт. Когда они немного подрастут, нам с Ингой придётся срочно рожать других детей, иначе одну песню не с кем будет исполнить. Пусть и шутка, но ещё дети нам нужны и их сильно хочется.
И следующий день, среда, являлся рабочим, но после полудня я отпросился на репетицию. Моя семья уже ждала меня Дома культуры. И сегодня нас, хоть мы и будем исполнять те же песни, ждал не менее важный концерт.
Иван Тимофеевич уже всё знал о вчерашнем концерте. Нет, сам он там точно не присутствовал, но некоторых участников «Мая» я там видел. Всё же им было интересно, как там у детей. Оказалось, что всё получилось вполне клёво. Нет, я сам же в начале репетиции предупредил его, что девочки готовы исполнить ещё по одной песне, даже как бы о войне. Но Иван Тимофеевич явно был обижен:
— Слава, ты мог предупредить об этих песнях ещё на прошлой репетиции! Мы могли бы их уже тогда нормально отрепетировать. А если сейчас девочки не справятся?
Ну, этот упрёк точно был не к месту.
— Ну, если не справятся, то тогда, Иван Тимофеевич, Вы просто больше никогда не допустите нашу семью на концерты «Мая». Мы и сами проситься не будем. Я и сам от стыда перед Вашими глазами показываться не буду, и больше никакой музыки ансамблю не предложу. Можете даже выкинуть все мои произведения из его репертуара. Чтобы ничего не напоминало о нашем позоре.
И ведь я не шутил. Это ведь в его интересах, так и ансамбля, чтобы мы и далее продолжали участвовать в концертах «Мая». Если что, мне и нам проще и гораздо интереснее будет сосредоточиться на сотрудничестве с «Надеждой» Савелия. И меня меньше будут напрягать, и мои женщины останутся довольными «творческой деятельностью». Это ради них я вынужден подписываться на эти концерты. Чтобы они могли самовыражаться. Если честно, порой я, хоть и был влюблён в Ингу, готов был видеть в качестве своей жены любую «красотку». Лишь бы рожала мне детей и не посматривала по сторонам, ну и характер имела терпимый и была хорошей хозяйкой. А что касается разных её способностей, успехов и богатств, то они меня вообще бы не волновали. Главное, чтобы семья была крепкой и детей побольше. А всё остальное у нас будет.