Она остановилась и смотрела, спрашивая, немного испуганно, своими прекрасными глазами на Карташева.
- Всякого другого, кто бы это сказал, я бы иначе слушал. Но чувствую, что вы сказали мне самую свою сокровенную мечту. И, конечно, - вы можете верить или не верить мне, - но если у меня когда-нибудь будут действительно миллионы, я выстрою такой дворец. А над входом этого дворца будет жемчугом выбито "Богине любви", и под этой надписью будете вы с цветами в платье. У меня сестра была, Наташа...
- Я ее знала...
- Она на вас похожа, но... без ваших горизонтов. Она запуталась в религии, как и Зина. Мать их запутала. Но она из такого же теста. Я и ее портрет помещу у входа в замок. Только будут женские портреты, и именно таких женщин.
- Поместите и Корде... которая убила Марата...
И в лице ее вдруг появилось странное сочетание нежной прелести глаз с чем-то хищным, сверкнувшим в улыбке белоснежных мелких и острых зубов.
- Ну, извозчик готов, - сказала, входя, Марья Андреевна.
Управление занимало большой двухэтажный, плохо устроенный, плохо ремонтированный, какой-то полицейский дом. Штукатурка на стенах обвалилась, на потолках растрескалась и грозила упасть на головы, полы рассохлись, и половицы так и ходили под ногами.
В громадной зале, где прежде, вероятно, веселились и танцевали, теперь стояли ряды столов с чертежами и торчавшими над ними головами чертежников.
Как в муравейнике, кипела работа в обоих этажах.
Толстый главный инженер, тот, который принял Карташева на службу, не видимый ни для кого, заседал в одной из нижних комнат.
Пахомов был его помощник и начальник технического отделения.
Помощником его был инженер Борисов, полный, большой, с большими, умными и добродушными и лукавыми глазами. Он был красив, с густыми русыми волосами, лет тридцати.
Младший Сикорский, представляя ему Карташева, захотел было сказать несколько лестных слов о своем помощнике. Борисов, со своей пренебрежительной манерой, немного заикаясь при начале каждой фразы, махнул рукой и сказал:
- Знаем, все знаем уже и просим вас больше не беспокоиться по этому предмету.
- Кстати, - обратился он к Карташеву, - тут на вас ссылается машинист Григорьев, говорит, что вы ездили у него кочегаром. Дельный он господин?
- О, очень дельный.
И Карташев одушевленно стал характеризовать Григорьева.
- По тракции у нас пока никого еще нет...
Борисов позвонил и сказал вошедшему курьеру:
- Позовите машиниста Григорьева.
- Григорьев! - крикнул в коридор курьер и пропустил его в комнату.
Вошел приземистый, с большим красным носом, с загорелым лицом, пожилой человек в пиджаке. Входя, он усердно вытирал цветным темным платком лившийся по его лицу пот. Ему было, очевидно, невыносимо жарко в его пиджаке из толстого кастора, таких же штанах и жилетке.
Увидев Карташева, он и радостно и нерешительно кивнул ему головой.
- Здравствуйте, - весело поздоровался с ним Карташев, горячо пожимая его руку. - Как поживаете?
- Да вот, нос все лупится, - угрюмо ответил Григорьев.
- Ну вот, - обратился к машинисту Борисов, - инженер...
Он показал на Карташева.
- Ого... - довольно перебил его Григорьев.
- ...дал о вас блестящую аттестацию...
- Я же говорил вам, - перебил его опять Григорьев.
- ...и мы принимаем вас на службу.
- Ну, вот и слава богу. А то так, - обратился он к Карташеву, - нашего брата гоняли: ты, говорят, только испытанный кочегар, в школе не был - не ученый.
- Жалованье сто рублей, а поверстных и премии то же, что и на Одесской дороге.
Григорьев, все вытирая пот, кивнул головой.
- Завтра приходите сюда получить подъемные и инструкцию.
Григорьев опять кивнул головой, тяжело подошел к Карташеву, - протянул ему руку и, подмигнув добродушно, сказал:
- Инженер?
- Как ваша дочка поживает?
- Тут, тоже с нами: куда ж ее денешь? И Лермонтов с нами. Помните, тот, что вы мне подарили. И старый есть. Что не хватало - я списал с нового и вставил. Старый читаю по будням, а новый по воскресеньям. Дочка так и знает уж, так и готовит мне. Заходите, если не побрезгаете.
- А где вы живете?
- Да покамест тут в одном заезжем дворе устроились. Нет, уж лучше я сперва квартиру найду: увидимся еще, а покамест прощайте.
- Дочке вашей Анне Васильевне кланяйтесь.
- Ишь, помните все-таки... - кивнул головой Григорьев, скрываясь в дверях.
Прощаясь с Карташевым, Борисов ласково и серьезно сказал ему:
- Часа в четыре сегодня не придете чайку напиться?
- С удовольствием, - ответил Карташев и записал его адрес.
- Ба, ба, ба! - встретил Карташева угрюмо-приветливо Пахомов, со своим обычным широким размахом руки. - Кого я вижу. Кончили?
- Кончил, Семен Васильевич.
- Наврал? - показал Пахомов на младшего Сикорского.
- Нет.
- Ну, и отлично. Вы знаете уже, конечно, что вы у него помощником.
- Знаю, от души благодарю и употреблю все усилия...
- Не сомневаюсь.
- Я сейчас с ним поговорю о вашей поездке в Одессу, - шепнул Сикорский Карташеву, - а вы пока идите в кассу и получайте свои деньги.
Карташев получил всего тысячу триста рублей и, в ожидании Сикорского, подсчитывал свои капиталы. Итого у него теперь - две тысячи триста рублей, то есть на триста рублей больше того, что он привез с собой месяц назад. А могло бы быть три тысячи триста рублей. Из этой тысячи двести рублей ушло на рабочих, триста с мелочью украдено из портфеля сегодня ночью, около пятисот взял Сикорский. Ну, двести на рабочих не жаль, а восемьсот могло бы быть в кармане. Сколько подарков он мог бы накупить на эти деньги матери, сестре, брату!
Он стал думать о том, что подарить, когда пришел Сикорский.
- Вас зовет главный инженер. Вас отпускают и дают вам письмо к инженеру Савинскому, главному поверенному Полякова, который теперь в Одессе.
- Ну, здравствуйте, - встретил его главный инженер в своем кабинете, сидя в широком кресле за большим столом.
Главный инженер был все такой же толстый. Очевидно, изнывая от жары, он сидел в одной рубахе из чесунчи, уже довольно грязной или казавшейся такой, потому что рубаха была покрыта обильными пятнами пота.
- Присаживайтесь!
Карташев пожал через стол широкую пухлую руку Данилова и смотрел в прищурившееся, ласковое лицо инженера.
- Ну, что же, наладились? Не так черт страшен, как его малюют? И все дело наше легче ремесла сапожника, была бы только охота. Вот это письмо передайте, пожалуйста, Николаю Тимофеевичу. Он живет в Лондонской гостинице, знаете, на бульваре? Кланяйтесь ему, расскажите, что знаете, и ответ привезите.
Когда Карташев уже откланялся, Данилов сказал ему:
- Кстати, ведь ваши вещи у меня. Вы где здесь остановились?
- Пока еще нигде.
- Останавливайтесь у меня. Вещи ваши так и лежат в отдельной комнате, там и живите.
Карташев начал было говорить, что стеснит его, но Данилов перебил:
- Если бы стеснили, то и не звал бы вас. Я один в пяти комнатах. И обедайте у меня.
Карташев поблагодарил и вышел.
Вместе с Сикорским они возвратились на дачу обедать. Когда Карташев рассказал за столом о своем свидании с главным инженером, Петр Матвеевич воскликнул:
- О-го! В гору идет человек; надо выпить...
- Это очень важно, что вы теперь познакомитесь с Савинским; это гога и магога всего поляковского дела. Я четвертый год у Полякова работаю, а Савинского и в глаза не видал.
- Он наш инженер?
- Ваш, но умный. Умнее всех остальных ваших инженеров, за исключением Данилова, всех вместе взятых. Если понравитесь ему...
Сикорский покачал головой.
- Понравится, - махнула рукой Марья Андреевна и рассмеялась.
- Ну, нет, это не дамы, - сказал старший Сикорский.
Старший Сикорский как будто чувствовал себя не совсем в обычной тарелке.
- Не дамы? - огрызнулся Петр Матвеевич. - А Данилов, у которого он жить теперь будет? А Пахомов? А Борисов, который на чай уже позвал его? Борисов порядочная колючка... Пахомовым вертит. - Петр Матвеевич махнул рукой и весело сказал: - Понравится и Савинскому, уж видно, что пролаза. Ну, за нашего пролаза...
Обед прошел весело. Карташев разошелся и рассказывал про себя всякие свои похождения.
Иногда, чувствуя, что надо усилить эффект, он прибавлял что-нибудь, особенно в комическую сторону.
Благодарная аудитория не оставалась в долгу, все весело смеялись, а веселее всех, до слез, по-детски, смеялась Елизавета Андреевна.
В три часа Карташев начал прощаться.
- Куда же вы так рано? - спросила Марья Андреевна.
- Я хочу сперва заехать на квартиру Данилова, немного одеться, уложить и приготовить вещи, а оттуда поеду к Борисову.
- А оттуда к нам?
- Конечно!
- Вы успеете еще поужинать с нами. Поезд идет только в двенадцать часов ночи.
Пять комнат Данилова - тоже в каком-то необитаемом доме - были почти пусты.
В комнате Карташева стояла кровать, неокрашенный деревянный столик, такая же табуретка с простым умывальником, и на полу лежал его чемодан, покрытый толстым слоем пыли.
Карташев раскрыл чемодан, стал искать свой черный сюртук и не нашел его там.
Данилов, уже выспавшийся, в одной рубахе без подштанников, босой, заглянул к Карташеву в комнату.
- Вы что ищете?
- Да вот не знаю, куда девал свой сюртук...
- Семен! - крикнул Данилов.
В коридоре показался заспанный угрюмый человек.
- Сюртук инженера не видал?
Семен, отгоняя мух, сонно махнул головой с шапкой густых волос, подумал немного и безучастно ответил:
- Не видал.
Данилов ушел к себе, а Карташев, убедившись, что сюртука нет, начал запирать чемодан.
- Это не ваш сюртук? - спросил Карташева Данилов, появившись в дверях и держа что-то очень грязное и замазанное в руках.