на выходит на авансцену, причем не просто садится у ног Иисуса (как это описано у Луки), а еще и умащает ему ноги, демонстративно (и довольно вызывающе) отирая их собственными волосами. Для этого ей пришлось лечь на пол, поза совершенно непристойная — все равно как на современной вечеринке женщина подоткнула бы длинную юбку, обнажив бедра. Представьте себе реакцию всех присутствующих: бесстыжая! Что же она пытается сказать этими жестами — Иисусу и гостям? Вероятно, все были растерянны, терялись в догадках. Ведь и так спутники Иисуса жили в постоянном напряжении, особенно после совершенного им чуда и вестей о готовящемся против него заговоре.
Легче всего представить себе реакцию Марфы. Благоразумная сестра, несомненно, сочла, что уж на этот раз Мария превысила меру, однако заговорил об этом Иуда. Другие ученики наблюдали молча, смущенные и экстравагантным поступком Марии, и вспышкой Иуды, и непонятным комментарием Иисуса. Иоанн, словно хирург, вскрывает тайные язвы: Иуда, говорит он, запускал руку в общую казну, так что его заступничество за бедняков нельзя считать искренним.
Но ответ Иисуса выходит за рамки всех этих соображений — и практических, и тайных. Его слова трудно истолковать, вероятно, Иоанн понимал, что эти слова могут показаться бессмыслицей. Но в этой бессмыслице суть дела.
Из слов Иисуса следует, что Мария сберегала драгоценное миро, чтобы умастить его тело после смерти. Иными словами, ее поступок (как и слова Каиафы) выражает больше, нежели она сама знает и понимает. Ее акт любви становится пророчеством: очень скоро Иисус умрет и будет погребен, причем погребен с такой поспешностью, что его тело уже нельзя будет умастить, так совершим же этот обряд прямо сейчас.
Выходит, остатки благовоний не следует продавать для раздачи денег беднякам, но лучше его сохранить для погребения Иисуса, и эта задача более важна, чем даже милостыня и благотворительность (напомним, «Вифания» означает «дом бедняков»). Значит, если бы Мария не умастила ноги Иисуса миром, благовоние все равно пришлось бы сохранить для этой наиболее важной церемонии.
Заявление поразительное, тем более в свете постоянной заботы Иисуса о бедняках, провозглашенных им благословениях Царства, которые предназначены именно бедным. Единственное возможное объяснение — Иисус верил, что его неминуемая смерть станет тем событием, благодаря которому весь мир будет исцелен, в том числе будет исцелена бедность и все сопутствующие ей горести. Мы, живущие по другую сторону его смерти и воскресения, и по–прежнему сталкивающиеся с миром бедности, невыносимой обделенности и всех сопряженных с ней бед, вправе задаться вопросом, всегда ли церковь соблюдает приоритеты, заданные Иисусом.
И все же от столкновения между Марией и Иудой нам не уйти. Подобные сцены прямо–таки взывают к читателю: «А где ты? С кем ты отождествляешь себя?»
Готовы ли мы отождествить себя с забывшей о стыде Марией, которая принесла в дар и поклонение Иисусу все, что имела, пренебрегая и обидой сестры, выполнявшей всю тяжелую работу по дому, и гневом собравшихся в этой комнате мужчин, которые, что называется, не ручаются за себя, когда женщина публично распускает волосы; пренебрегая и насмешками человека, который всему знает цену и ни за чем не признает подлинной ценности?
Или мы на стороне осторожного, хитрого, умеющего сохранить свою репутацию Иуды (таким он был в глазах большинства знакомых): его обязанность — разумно тратить скудные средства спутников, которые не могли рассчитывать на постоянный или сколько–нибудь крупный доход; он должен был удовлетворять их нужды и что–то откладывать в пользу бедных. Иуда регулярно занимался благотворительностью, даже когда он выходит во время Тайной вечери (13:29), ученики предполагают, что он пошел позаботиться о бедняках. Забудьте естественное желание дистанцироваться от Иуды, потому что вы знаете, даже в этот, почти что уже последний момент, никто из учеников не подозревал его в измене. Не различаете ли вы его лицо, тенью, отблеском, когда глядитесь в зеркало? Или вы остались в кухне вместе с Марфой? Если так, какое отношение вызвали у вас Мария и Иуда, как вы реагируете на их спор? И что говорят вам слова Иисуса, что значит для вас он сам?
ИОАНН 12:9–19. Иисус входит в Иерусалим
9Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых.10Первосвященники же положили убить и Лазаря,11потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса.12На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим,13взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!14Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано:13Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле.16Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему.17Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых.18Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо.19Фарисеи же говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего ? весь мир идет за Ним.
Даже в современной западной культуре люди еще не вовсе разучились толковать символы. Если человек надолго заснет, а потом проснется, выйдет на улицу и увидит в витринах магазинов чулки с подарками, он сообразит, что близится Рождество. Если, проснувшись, он увидит шоколадные или крашеные яйца, то угадает, что близится Пасха. А если вечером он повстречает детишек, одетых ведьмами или кем–то пострашнее, то догадается, что наступил Хэллоуин.
А если человек проснется и увидит, что люди набивают чулки подарками, одновременно поедая шоколадные яйца? Пожалуй, это собьет его с толку. Или же это означает, что кто–то задумал новый праздник, хочет принести миру новую весть? Да, именно так. Вот что произошло в тот день, когда Иисус вошел в Иерусалим.
Была пора Пасхи, великого весеннего праздника, центрального для религиозной жизни евреев — этот праздник сохранил свое значение и поныне, в память об Исходе, когда Господь освободил свой народ от еврейского рабства, и это освобождение отмечалось жертвоприношением ягненка и переходом через Красное море. Еврейская пасха обладала собственной символикой, и в повествовании Иоанна образ Иисуса — Агнца Божьего — вполне согласуется с этой символикой. Но есть в этом эпизоде и другой смысл.
Вхождению Иисуса в Иерусалим сопутствует символика другого праздника, относящегося к другому времени года, Хануки. Этот праздник Иоанн уже упоминал в 10:22. Когда Иуда Маккавей разбил языческих оккупантов и очистил Храм (в 164 до н.э.), его приверженцы вошли в Иерусалим, размахивая пальмовыми ветками и торжествуя (1 Макк 13:51, 2 Макк 10:7). И сейчас, весной, а не посреди зимы, когда отмечается Ханука, поклонники Иисуса встречают его с пальмовыми ветвями в руках.
Объяснение такого «наложения» символов долго искать не придется. В Хануку Иуда Маккавей основал новую царскую династию Иудеи. Последователи Иисуса пытаются объединить Хануку с Пасхой, они видят в Иисусе истинного царя, явившегося занять свой трон, и вместе с тем верят, что теперь Господь раз навсегда избавит Израиль. Тот же смысл имеет и осел, на котором едет Иисус (отсылка к Захария 9:9, очевидная для евреев, хорошо знавших Писание). Иоанн включает в свой текст отголоски других пророчеств, а также псалмов, и все намеки указывают в одном направлении: Иисус — подлинный царь, явившийся наконец освободить свой народ.
Иоанн включил этот эпизод в сюжет о Лазаре. История Лазаря все еще не исчерпана. Иисус освободил Лазаря от смерти, и огромная толпа, встречающая Иисуса у ворот Иерусалима, собралась главным образом потому, что прослышала о новом чуде. Иисуса радостно приветствуют не только земляки из Галилеи, но и многие иудеи. Последнее чудо, подчеркивает Иоанн, дало им окончательно понять, кто такой Иисус.
Это последнее знамение, сотворенное Иисусом за время земного служения. Вскоре (12:37) Иоанн поведет итог: именно последовательность чудес показала галилеянам и иудеям, кто такой Иисус и зачем он пришел. Но выбранный Иоанном «рамочный сюжет» содержит и другие — пугающие — намеки. Поскольку люди уверовали в Иисуса из–за воскрешения Лазаря, первосвященники хотели бы убить и Лазаря тоже. Как скажет чуть позднее Иисус, кто преследует господина, тот будет преследовать и раба (15:20).
Фарисеи, подобно Каиафе, отзываются о последователях Иисуса презрительно, однако Иоанн обращает их презрительные слова в похвалу. В стихе 19 они пренебрежительно говорят, что за Иисусом идет «весь мир», подразумевая необразованную толпу («толпу, не ведающую закона»). Сами они твердо решили дистанцироваться от поклонников Иисуса — за ним идет мир, а не просвещенные евреи. Мы без труда можем воспроизвести их интонацию. Фарисеи ставят себя гораздо выше толпы, ведь они — знатоки Торы, они строго следуют всем предписаниям, которые простые люди и уразуметь–то не в состоянии.
Но здесь же Иоанн старается дать нам еще один намек, который он полностью развернет в следующей части главы. Иисус пришел в мир, потому что Бог возлюбил мир (3:16). Он должен найти и спасти также других овец, а не только заблудших овец Израиля (10:16). Его смерть станет избавлением не только этого народа, но и всех детей Божьих, где бы ни обитали они в этом мире (11:52). Не случайно вслед за презрительной фразой фарисеев Иоанн сообщает нам о том, как некие иностранцы обратились к ученикам, желая увидеть Иисуса, причем Иисус воспринимает эту встречу как верное знамение того, что вскоре он завершит свою миссию. «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе», говорит он в стихе 32.