Во–первых, все происходит на Пасху. Нам уже хорошо знакома эта манера Иоанна: каждый раз, когда он упоминает иудейский праздник, он хочет, чтобы мы подумали над тем, как Иисус применяет символику этого праздника к себе. И главным символом в Евангелии от Иоанна с самого начала была Пасха, Иисус назван пасхальным агнцем (1:29, 36). На Пасху он пророчествовал о разрушении и восстановлении Храма, подразумевая храм собственного тела (2:19–21). Он кормил тысячи на Пасху и предлагал напитаться его телом и кровью (глава 6). Теперь он возвращается в Иерусалим на последнюю Пасху. Саму трапезу Иоанн не описывает, полагая, вероятно, что эта сцена хорошо знакома читателям из других источников и из регулярного опыта евхаристии. Но сцена с омовением ног проясняет, что значила в глазах Иоанна Пасха и каким образом в ней уже скрывались семена событий, произошедших на следующий день.
Во–вторых, «час пришел». В предыдущей главе (12:23, 27) Иисус видит, как надвигается тот момент, к которому было устремлено все его земное служение, но теперь Иоанн говорит об этом «часе» с гораздо большей глубиной и точностью и выстраивает целый ряд идей, которые Иисус раскроет нам в следующих главах. Настал час, когда Иисус покидает этот мир и возвращается к Отцу.
Не просто «настало ему время умереть», хотя и этот смысл тоже присутствует. Остережемся от довольно распространенного заблуждения: ни в этом Евангелии, ни в других события не сводятся к простой последовательности — «Иисус умер и отправился на небеса». В 20:17 Иоанн показывает, что цепочка гораздо сложнее: сначала Иисус воскреснет к новой жизни, затем явится ученикам, и только после этого «вознесется к Отцу». Именно эта сложная цепочка событий и означает «оправиться к Отцу», и омовение ног, и распятие – ступени лестницы, из этого мира в мир Отца. Такими поступками говорит воплощенное и вечное Слово. Таков путь домой для Сына Божьего.
В–третьих (и для Иоанна это самое главное): все, что делается, делается ради высшей любви. Вспомним «доброго пастыря» из главы 10. Пастырь любит своих овец, и они отвечают ему любовью. И нет больше той любви, как пастырю положить жизнь свою за овец. «До конца возлюбил их», говорит Иоанн. Он любил их не только терпеливой любовью старшего, сознающего недостатки своих друзей (хотя и такая любовь тоже ему свойственна). Он любил их «до конца». Он сделал для них все, что может и хочет сделать любовь.
И все эти смыслы уместились в первом стихе главы. Второй и третий стих также приготовляют нас к дальнейшему. Вот Иуда, уже прислушивающийся к нашептываниям Сатаны. К этому мы еще вернемся, пока отметим, что даже в тот момент, когда любовь идет до конца, зло находит щелку, чтобы проскользнуть в наш мир. И надо не приправлять эту сцену романтикой или сантиментами: перед нами история преданной любви.
В стихе 3 мы видим картину полностью. Слово, бывшее с Богом, Слово, которое и есть Бог, стало плотью. Сложив с себя одеяние славы, Слово облеклось человеческой природой. Зачем? Чтобы омыть нам ноги. Он пришел от Бога и возвращается к Богу. Это очень похоже на то, что пишет Павел Филиппийцам 2:5–11. И у обоих авторов смысл один и тот же. Вовсе не: «Подумать только! Хотя Он пришел от Бога, он все же мыл им ноги!» Нет, оба они говорят: «Он пришел для того, чтобы омыть им ноги, именно потому пришел омыть им ноги, что он — от Бога». Омовение ног и распятие, предвестием которого стала эта сцена, — единственный способ показать, кто есть Бог и каков Он. В следующий раз, когда Иисус сменит одежду, в нем увидят «человека» и царя (19:5), а затем он будет распят нагим на кресте и откроет миру сердце Отца, отдавая свою жизнь ради мира.
Короткая сценка с Петром, который, как всегда, не понимает поступков Иисуса, внешне забавна, однако тоже исполнена глубокого смысла. Иисус должен омыть нас, чтобы мы полностью принадлежали ему. Но он уже омыл нас, когда призвал (15:3), теперь нам требуется лишь регулярно омывать те части своего тела и своей личности, которые запылятся в дороге.
Петр противится омовению ног, как противится (у Марка 8:32 и в других Евангелиях) самой идее распятия. Ни он, ни другие ученики еще не поняли, что Иисус собирается сделать и почему это необходимо. Продолжайте следить за Петром по мере того, как разворачивается эта история, и вы увидите, к чему это приведет. Не переставайте следить за ним до того финального разговора, уже по ту сторону, когда Иисус и Петр вновь заспорят — уже не о призвании Иисуса, доброго пастыря, но о призвании Петра, ближайшего помощника пастыря.
У меня на подоконнике стоит небольшая картинка, исполненная резьбой по дереву, на древесине палестинской маслины: Иисус омывает ноги Петру. Я купил ее в последнюю поездку в Иерусалим, но мне кажется, для тех, кто хочет следовать за Иисусом, важнее подражать ему, чем собирать картинки и резные изображения. Об этом — в следующем эпизоде.
ИОАНН 13:12–20. Каков хозяин, таков и слуга
12Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам ?13Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то.14Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу.15Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам.16Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его.ПЕсли это знаете, блаженны вы, когда исполняете.18Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою.19Теперь сказываю вам, прежде нежели [то] сбылось, дабы, когда сбудется, вы поверили, что это Я.20Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня.
Несколько дней тому назад я получил дивный подарок. К важной для нас годовщине один близкий человек сделал художественную вышивку, потратив на нее множество часов. Сюжет заимствован из кельтского Евангелия, изображены четыре евангелиста, каждый со своим символом: Матфей с ангелом, Марк со львом, Лука с быком, Иоанн с орлом.
Лично я никогда не занимался вышивкой, но я видел, как это делается. Требуется узор, канва: кто–то должен нарисовать картину и обозначить ее цветными линиями на холсте, чтобы вышивальщица знала, какими нитками следует воспользоваться. Надо очень тщательно следовать этому узору, стежок за стежком. Утомительное занятие, глаза напрягаются, но чем дальше продвигается работа, тем сильнее радостное ожидание — уже видно, каким будет итог. Законченную вышивку можно обрамить и повесить на стену в качестве предмета искусства и (как в данном случае) знак любви и символ памятного момента в жизни
В стихе 15 Иисус дает ученикам пример. Не просто пример — парадигму. Этим словом назвали наметку, по которой можно было вышить узор, намеченный путь, по которому нужно следовать. Но «парадигма» Иисуса требует от его последователей такого тяжкого труда, напряжения для глаз, нервов, воли, сердца, что нетрудно понять, как часто мы не справляемся со своим заданием. Иисус омыл своим ученикам ноги и объяснил, что тем самым он дал им пример для подражания.
Почему в этом так трудно подражать ему? И почему Иисус жестко подчеркивает неравенство слуги и господина, пославшего и посланника?
Потому что нас одолевает гордыня. Ныне, когда в церкви исполняется обряд омовения ног, который я описал выше, совершает его настоятель, главный священник прихода. Омовение ног превратилось в утверждение духовного вождя. Иисус сделал то, что обычно делает слуга или раб, но мы–то делаем то, что сделал Иисус. И хотя сама процедура кажется такой интимной и трогательной, когда духовный наставник подражает Иисусу, он, как это ни парадоксально, утверждает свой статус.
Этот круг надо разорвать, и, к счастью, многим христианским наставникам удается это сделать. Разумеется, разыгрывание символической сцены — лишь верхушка айсберга. Вопрос не в этом, вопрос в том, готов ли этот омывающий ноги последователь Иисуса провести глухую ночь у постели старого, беспомощного, испуганного человека, чтобы тот не умер в одиночестве. Готов ли он, без жалоб и похвальбы, после интересного собрания остаться и вымыть посуду или вынести мусор. Разумеется, каждый в христианском семействе должен выполнять свои обязанности по дому, но истинного наставника узнают как раз по легкости и непринужденности, с какой он выполняет всякие мелкие и скучные поручения — те самые, которые в древнем мире возлагали на рабов и которые даже в современном мире мы бы счастливы были переложить на других, освободить свое время, не унижаться до пустяков.
Этот урок церкви приходится повторять снова и снова, ведь (Боже, прости нас) мы так легко поддаемся искушению и провозглашаем Иисуса Господом, чтобы самих себя, его слуг, поставить правителями той или иной области в его царстве. Как быстро складываются у нас сферы влияния, властишки, и как нам это нравится. Мы твердим о Царстве Божьем в уповании, что и нас озарит слава царства. Мы повторяем посулы, что народ Божий во Христе станет «царями и первосвященниками», а думаем — что царями и первосвященниками станем мы сами. А все эти разговоры о слугах, всякие не слишком приятные для нас указания… да, это именно то, чего требовал от нас Иисус.
Возможности самообмана, право же, неисчерпаемы. К примеру, с помощью этих бытовых дел можно заслониться от своего истинного и серьезного, но чем–то пугающего призвания. Более того: с помощью бытовых мелочей можно продемонстрировать свое смирение и гордиться собственным смирением — гордиться смирением! Лучше бы мы посмеялись над собой и занялись чем–то другим.
Если мы хотим подражать Иисусу, нужно, как он, отвернуться от себя и обернуться к миру, которому мы призваны служить. Нам следует занять то место, где сходятся потребности мира и наше призвание, принять самую незначительную роль, если Бог хочет этого, или выступать публично, если таково наше призвание. Омовение ног символизирует не только всевозможные бытовые и «низменные» обязанности, которые мы должны исполнять, не требуя похвал, но и гораздо более мощный и страшный призыв, тот призыв, с которым Иисус обращается к Петру в последней главе: следовать за ни