Нечто, похожее на веру. Он и раньше верил, этот ученик — верил, что Иисус Мессия. Он верил, что Иисус послан Богом, что Он — представитель Бога для народа Божьего и мира Божьего. Но теперь эта вера стала другой. «Он увидел и уверовал». Уверовал, что началось новое творение. Уверовал, что произошел великий поворот, закончилась долгая зима и наступает весна. Уверовал, что Бог ответил Иисусу «да» — «да» на все, чем он был и что сделал. Уверовал, что Иисус снова жив.
Не «уверовал, что Иисус вознесся на небеса». Многие люди до сих пор думают, будто, говоря о воскресении из мертвых, христиане подразумевают вознесение Иисуса на небеса. Но Иоанн чуть позже (стих 17) разъяснит, что говорит вовсе не о вознесении, а о воскресении.
Любой человек в Древнем мире понимал, что воскресения из мертвых не бывает. Более того: все знали, что воскресения не может быть. В античном мире, в Греции и Риме, о воскресении рассуждали как о чем–то, доступном человеческой фантазии, но чего никогда не бывает и быть не может. Но иудеи незадолго до Иисуса начали допускать такую возможность. Не все иудеи: саддукеи решительно опровергали любые рассуждения такого рода, к тому же никто не знал, что такое воскресение, как оно может произойти. Более того: те, кто верил в воскресение, полагал, что оно охватит одновременно весь народ Божий (мы видели это в 11:24), а то и весь мир (5:28–29). Это будет однократное, неслыханное, невообразимое событие.
Когда Иисус воскресил Лазаря, Лазарь вернулся к своей прежней жизни. Он продолжал жить так, как будто ничего и не произошло. Отголоски истории Лазаря слышатся в этой сцене и подсказывают нам, что произошло нечто, похожее на воскресение Лазаря и вместе с тем принципиально отличное. Кто–то должен был помочь Лазарю, снять с него саван, развязать платок, которым было закрыто его лицо. Иисус попросту скинул свои одежды и оставил их в пещере. Лазарь вернулся в мир, где все еще присутствовала угроза смерти (12:10), но Иисус прошел смерть насквозь и вышел в новый мир, в новое творение, в новую жизнь по другую сторону смерти, где смерть уничтожена и наконец–то начинается жизнь, жизнь в чистом виде, во всей полноте.
Если задать людям в разных концах света вопрос, какой праздник имеет наибольшее значение для христиан, многие ответят: Рождество. Одно из достижений нашей эпохи: сделать главным днем календаря сентиментальный зимний праздник (и это при том, что точная дата рождения Иисуса нам неизвестна), тщательно устранив из этого праздника все, что действительно имеет значение — политику, реальную угрозу и так далее. Нет, правильным ответом была бы Пасха, и я очень надеюсь, что церковь постарается донести эту мысль до своих прихожан. Пасха, начало нового творения. Если б не Пасха, никто бы не стал праздновать и Рождество. Пасха — первый день новой недели. Тьма ушла, и взошло солнце.
ИОАНН 20:11–18. Мария Магдалина и воскресший Иисус
11А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб,12и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса.13И они говорят ей: жена! что ты плачешь ? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его.14Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус.15Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь ? кого ищешь ? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.16Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель!17Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.18Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, [что] видела Господа и [что] Он это сказал ей.
Собираясь в гости в Германию, я выучил некоторые правила вежливости. В немецком языке, в отличие от английского, есть разные формы для единственного и множественного числа второго лица, и есть также вежливое «Вы», которое отличается от множественного «вы». На «ты» и множественное «вы» можно обращаться только к детям и очень хорошим знакомым. И лучше подождать, пока люди предложат тебе «выпить на брудершафт» или в какой–то иной форме перейти на «ты».
Люди, в чьей семье я жил, были очень гостеприимны и дружески расположены ко мне. Они делали все, чтобы мне было удобно, помогали во всем и прощали неуклюжие попытки говорить на их языке. Я обращался ко всем членам семьи на «Вы», однако через несколько дней, за ужином, глава семьи обратился ко мне с краткой речью. Он сказал: теперь, когда мы прожили несколько дней вместе и достаточно близко сошлись, будет правильнее, если мы начнем называть друг друга на «ты». Так начался новый этап нашей дружбы. По–английски аналоги трудно подобрать, наверное, это похоже на переход от «мистера Смита» к обращению по имени.
Примерно такое же чувство я испытываю, перечитывая приведенный выше отрывок. Настал момент, когда внимательный читатель Иоанна понимает: произошло нечто необычное, и произошло это не только с Иисусом — хотя и с ним тоже, — но с миром. Изменились отношения Бога с миром, с учениками. До сих пор Иисус называл Бога «Отцом», «Отцом, пославшим меня», «моим Отцом». Своих последователей он называл «учениками», «слугами» или «друзьями». Но теперь все изменилось. Прочувствуйте силу стиха 17: «Иди к братьям
Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему».
Что–то радикально изменилось. Цель достигнута, установлены новые отношения, они расцвели неожиданно и прекрасно, как весенний цветок. Перед учениками распахнулся новый мир, мир, в котором они смогут узнать Бога так, как знает его Иисус, где они и сами станут возлюбленными чадами Отца.
Иными словами, наконец–то ученики станут истинными израильтянами. Призвание Израиля — быть сыном Божьим, его первенцем (Исход 4:22). Израиль мучительно старался осмыслить свое призвание. Эта идея сохранилась во множестве текстов Ветхого Завета и в более позднем иудаизме, но появилась и другая идея: если Израиль подлинно был сыном Божьим, то в дальнейшем между сыном и Отцом наступило отчуждение. Когда Иисус рассказывает притчу о блудном сыне, его слушатели прекрасно понимают подтекст (Лука 15:11–32). Но теперь Иисус сумел вернуться из изгнания, проложил обратный путь из далекой страны, из страны смерти. Он нашел дорогу к отчему дому. Все, кто следовал за Иисусом, будут приняты в этом доме во имя его, станут возлюбленными детьми в этой семье.
Приглашение в дом отчий Мария Магдалина слышит в час глубочайшего отчаяния. Разыгрывается древнейшая драма на земле: постойте рядом с Марией сейчас, когда она плачет, вспомните кого–нибудь, кто вам знаком, или человека, о котором вы прочли в газете, которого видели по телевизору, — о ком–то, кто сейчас плачет. Пусть этот человек тоже встанет рядом с вами и Марией Магдалиной. Не принуждайте себя плакать, в скорби есть свой естественный ритм. Пусть все это – плачущие люди, их скорбь, ваши слезы — предстанет вашему мысленному взору. Вот вы стоите возле гробницы. А теперь, когда момент настал, наклонитесь и загляните вовнутрь. Вас ждет потрясение.
Откуда явились ангелы? Несколько секунд тому назад, когда Петр и Иоанн заходили в пещеру, там никого не было. Или — кто–то был? Или ангелов можно увидеть только сквозь слезы? Кто знает… Когда человеку страшно, ангелы ободряют его. Когда он плачет, ангелы объясняют ему причину его слез. Они говорят с нами вслух и громко. И вы тоже прислушайтесь к словам ангелов, прислушайтесь к словам тех, кто плачет у гробницы рядом с вами. У меня отняли дом, мужа, детей… попрали мое достоинство, мои права, надежды, мою жизнь. Унесли господина моего. Вся скорбь, вся скорбь мира – в слезах Марии Магдалины.
А теперь, когда вы встали рядом с Марией и пытаетесь осмыслить, какой ответ может быть ее слезам, какой ответ получат слезы, льющиеся повсюду в мире, теперь — обернитесь. Вы увидите странную фигуру снаружи пещеры. Кто это? Что он здесь делает? За кого вы могли бы принять этого человека?
Мария догадывается: это садовник. Она ошиблась, но отчасти ее догадка верна. Настало новое творение, и начало ему — Иисус. Вспомните слова Пилата: «Се Человек!» Вот он — новый Адам, садовник, который преобразит хаос творения в новый порядок, прорастит новые цветы и плоды. Он пришел выполоть сорняки и чертополох, чтобы вместо них набухали бутоны цветов и рос богатый урожай. И сейчас, когда мы стоим рядом с Марией и слушаем ее разговор с незнакомцем (нам не раз уже случалось видеть у Иоанна подобные сцены, в которых собеседник Иисуса не понимает и не узнает его), пусть боль того человека или тех людей, которых вы привели с собой к гробнице, свободно говорит с Иисусом, даже если эти люди его не знают.
Вот он обращается к Марии по имени — приветствие, утешение, ласковый упрек — «Полно! Разве ты не узнала меня» и призыв — все в одном. Конечно, мы знаем его. Конечно же, мы его не знаем. Он все тот же. Он — совершенно другой. Он жив новой жизнью, такой жизнью, какой мы не знали прежде. Пусть Иисус окликнет и вас по имени, пусть назовет имена тех, кого вы привели с собой, всех, кто нынче нуждается в его любви и исцелении. Пусть молитва вновь станет разговором, тем разговором, который нужен сегодня.
Самые странные слова во всем эпизоде — предупреждение в стихе 17: «Не удерживай меня» или, во многих переводах, «Не прикасайся ко мне». Две знаменитые картины, одна — кисти Рембрандта, другая — Тициана, представляют эту сцену, хотя не могут передать все ее смыслы. Почему Иисус запрещает Марии подойти ближе?
Высказывалось предположение, что тело воскресения