Собор принял ряд важных решений, в том числе и о составлении нового судебника. Этот свод законов, жестких, но справедливых, должен был установить в государстве единый порядок.
По инициативе государя к участию в работе соборов были допущены представители черносошного крестьянства и торгово-ремесленного посадского населения. Царь повелел «давать суд», если человек обратился с жалобой на бояр и других представителей власти. Для этого была создана особая челобитная изба, имевшая полномочия высшего контрольного органа, обязанного надзирать за деятельностью всех прочих учреждений.
Народ во всем поддерживал царя, видел в нем настоящего самодержца, крепкого в делах и в православной вере. Иван не испытывал к боярам особой приязни, но понимал, что без них в управлении страной не обойтись. Поэтому он увеличил состав Боярской думы, в которой теперь было гораздо больше его приверженцев. Те знатные персоны, которые продолжали выражать недовольство реформами царя, не имели былой силы, не могли радикально влиять на внешнюю и внутреннюю политику молодого государя.
Царь приблизил к себе просвещенных людей, создал так называемую Избранную раду. В нее вошли митрополит, Сильвестр, Адашев, князья Андрей Курбский, Воротынский, Одоевский, Серебряный, Горбатый, Ургин, Шереметевы и другие люди, преданные делу государственного переустройства. По сути, царь создал первое правительство страны. Члены Избранной рады были сторонниками компромисса между различными слоями феодалов, выступали за присоединение Поволжья, за борьбу с Крымом, проводили реформы на местах, в уделах.
Иван беспрестанно находился в заботах и трудах, отдыхал душой и телом лишь в молитвах да рядом с горячо любимой женой Анастасией. Он радовался тому, что она забеременела первым ребенком.
2 марта 1549 года от Рождества Христова Ургин прибыл в Кремль ближе к обеду и тотчас прошел к царскому дворцу. Он застал государя в редкий час, когда тот был один.
– Здравствуй, государь!
– Здравствуй, князь! Проходи, садись на лавку.
Ургин присел рядом с креслом Ивана.
– Что-то, государь, вид у тебя усталый, невеселый. Не захворал ли?
– Гонцы с утра плохие известия принесли. Татары опять начали разбойничать в приграничных уделах. Они разоряют, жгут мелкие города, деревни, уводят людей в полон.
– Так надо дать им достойный отпор.
– Давали, сами нападали на ханство, а что толку? Проходит какое-то время, и татары вновь принимаются за свое. Хан через послов то грамоты шлет, что, мол, только и мыслит, как бы с Русью в мире жить, то требует дани, грозя новой войной. Такое больше продолжаться не может. Строить государство, оглядываясь на Восток, не получится. Запада хватает, да и без Поволжья нам сильной страны не создать. Надо присоединять к Руси Казанское, а за ним и Астраханское ханства. Не громить, жечь, разорять, а включать в состав государства. В Казани должен сидеть мой наместник, законы там должны быть наши, русские. Только тогда мы наконец-то прекратим вековую войну. Но для этого в первую голову необходимо сделать самую малость, всего лишь взять Казань. – Иван улыбнулся. – Да, всего-навсего овладеть столицей ханства. О том я и думал, когда ты зашел.
Ургин погладил бороду, обильно побитую сединой.
– До того как приехать в Кремль, я заезжал на пушечный двор. Видел много разных орудий. Кстати, встретил там и Богдана Сумбурова по прозвищу Бедовый.
– Того, что народ в Воробьево после пожара вел?
– Его самого.
– Не буянит больше?
– Нет. Да и не до буйства, государь, когда все работой завалены. Вот и пушкарь Сумбуров интересовался, когда царь поведет рать на Казань.
– Ишь ты! Дома еще порядка не навели, а ему уже Казань подавай!
– Да не только ему. Всем, государь, с кем ни поговоришь. Повсюду только и слышишь, мол, доколе будем терпеть кровавый разбой? Долго ли наши люди будут томиться в рабстве у басурман?
– Это правда. У татар много русских рабов. Но мы обязательно вернем их домой, к семьям. Даю слово.
– Народ не сомневается в крепости твоего слова. Поэтому Богдан и спрашивает о Казани.
Иван поднялся, прошелся по палатам и неожиданно сказал:
– На ближайшей думе бояре одобрят поход на Казань. К зиме отправимся в гости к хану!
Ургин удивленно спросил:
– Ты решил идти к Казани?
– Да. Я сам поведу войско.
– Но, государь, зима не самое лучшее время для войны, тем более для взятия крепости. Это тебе любой воевода скажет.
– Я это знаю и без воевод. Но никакого взятия в этом походе не будет, князь Ургин.
– Но тогда почему ты собрался идти на Казань? – Дмитрий совершенно растерялся. – Не пойму я тебя, государь.
Иван сел в кресло.
– Помнишь, ты мне рассказывал о походе войска отца в двадцать четвертом году?
– Давно это было.
– А я все помню. Вот и хочу посмотреть, как будет выдвигаться рать к Казани, по каким направлениям. Станут ли воеводы следить за тыловыми обозами или те, как и всегда, пойдут сами по себе, в итоге отстанут? Как начальники разместят свои полки? Какой план предложит совет? Ты говорил, что нам сильно досаждали степняки. Одно уничтожение стругов и людей князя Палецкого чего стоит! Погляжу, сделали ли воеводы выводы из прежних ошибок. В конце концов сам посмотрю на Казань. В прошлом походе всем нашим силам дойти до татар не удалось. А почему? Потому что войска не были готовы к длительным пешим переходам, переправы на реках возвести не смогли, в результате потеряли много тяжелых орудий. Как будет на этот раз? По-иному или по-прежнему? Для того чтобы взять Казань, закрепиться там и овладеть всем ханством, требуется очень серьезная подготовка. Да, сил у нас больше, чем у татар. Сколько войска они могут выставить? Тысяч пятьдесят-шестьдесят вместе со степняками. А мы – сто пятьдесят тысяч. Но согласись, Дмитрий, в драке побеждает не тот, кто телесно сильнее, а тот, кто расчетливее, хладнокровнее, храбрее и хитрее. У татар есть одно несомненное преимущество. Они будут драться на своей земле, мы же на чужбине. Это их преимущество надобно убрать. Как? Во время похода и будем над тем думать. Просто так стоять и глядеть на крепость, понятно, не станем. Постреляем из пушек, для вида попытаемся пойти на приступ и отскочим. Пусть все, в первую голову казанцы да крымцы, посчитают наш поход неудавшимся, провальным. Это нам на руку будет, когда по-настоящему пойдем брать Казань и захватывать земли ханства. А пока пусть думают, что русский царь молод, не способен вести большие войны.
– Так ты решил провести большую разведку, государь?
– Можно сказать и так. Хочу подразнить хана, заведомо отведя нам роль проигравшей стороны. Не в этом дело. Во время этого похода я должен понять, что именно мне следует предпринять для последующей, победоносной войны с татарами. Потом подготовить войска так, чтобы они действовали по единому плану, осмысленно и без больших потерь. Победа ценой в десятки тысяч жизней мне не нужна. Потому я и отдал приказ лить пушки и ядра. Им будет отведена решающая роль в настоящем приступе. После похода можно будет значительно усилить боевую мощь нашего войска. Возможно, понадобятся серьезные перемены. Но это покажет поход. Вот так, князь Ургин. О моих планах знают немногие, всего несколько человек. Именно ты в свое время будешь оповещен о подробностях истинного, окончательного плана похода на Казань. Может быть, самым первым!..
Дмитрий вновь удивленно взглянул на царя.
– Ты опять говоришь загадками, государь.
– Никаких загадок, Дмитрий. Просто я решил доверить тебе одно важное дело. Сейчас не спрашивай, какое именно, узнаешь, когда придет черед.
– Хорошо, государь! Я не стану ни о чем спрашивать.
В палаты вошел встревоженный Адашев.
– Государь! Татары объявились у Черной пади. Сожгли два села, стариков и младенцев убили, мужиков, баб, подростков взяли в полон.
Дмитрий воскликнул:
– Так это же верстах в десяти от моего Благого!
Царь спросил Адашева:
– Сколько татар, кто их заметил?
– Заметили мужики, которые санным путем двигались в Москву. Татар насчитали более полусотни. Но коли они подошли к самой столице, то не одним отрядом.
– Как разбойники прошли заставы?
– Не могу сказать.
Ургин встал.
– Государь, мне надо срочно в Благое. Там мужиков всего-то три десятка. Следует прикрыть село большими силами.
– Да, князь, езжай, конечно. Возьми с собой дружину Головина.
Иван повернулся к Адашеву.
– Знаешь, где княжич Головин?
– Я шел сюда и видел его у Успенского собора. Княжич узнал про нападение басурман и собирал свою дружину.
– Вместе с Головиным выезжай к Благому, Дмитрий, – заявил государь. – Коли сойдетесь с татарами, бейте их нещадно.
Ургин, поклонился, вышел из дворца, подозвал сына и приказал:
– Срочно, Лешка, собирай дружину и выводи ее к дороге на Благое.
– А что случилось?
– Татары в гости пожаловали.
– Ух ты! Это я мигом! – Алексей вскочил на коня и исчез за воротами.
Дмитрий прошел к Успенскому собору. Михаил Головин уже собрал свой отряд численностью в сотню отборных конников.
Дмитрий подошел к нему.
– Приветствую тебя, княжич!
Головин спрыгнул с коня.
– И тебе здравствовать, князь. Татары вот опять нагрянули. Дружину собрал, жду приказа государя.
– Царь велит нам с тобой выступить в Благое, мое удельное село.
– Понятно. Благое близко от Черной пади. Басурмане вполне могут пойти на него. Там у тебя есть мужики, способные хоть на время сдержать татар?
– Три десятка, среди них ратники особой стражи, над ними свояк мой Григорий Тимофеев.
– Знатный воин. А вот мужики? Драться будут, сомнения нет, только научены ли они бою против степных конников?
– Научены всему, чему надо, но мы попусту теряем время.
– Сколько у тебя людей, князь?
– Полусотню наберу быстро и тут же кратчайшей дорогой поведу ее к селу. Ты давай за мной.
– Погоди немного, князь. Вместе нам идти не след. Басурмане заметят крупную дружину и скроются в лесу. Благое мы спасем, а вот людей из полона не вернем. Уведут их.