«Услышьте мой крик! Крик серого, рядового человека, сына народа, который собственную и чужую свободу полюбил больше жизни. Опомнитесь! Еще не поздно!» Это сказал не Войтыла. Это сказал 59-летний бухгалтер Рышард Сивец, который сжег себя 8 сентября 1968 года на варшавском стадионе во время праздника урожая, протестуя против ввода войск в Чехословакию. Однако слова эти, записанные им на магнитофонную пленку за несколько недель до самосожжения, поляки услышали лишь в 1991 году, когда режиссер Мацей Дрыгас снял о нем документальный фильм, получивший главную награду на фестивале в Берлине[1080].
Случайно ли, что в феврале 1992 года Иоанн Павел II тоже заговорил о крике? «Я прибыл сюда, чтобы услышать крик столетий, издаваемый поколениями черных рабов», — произнес он на сенегальском острове Горе, некогда служившем невольничьим рынком. Потрясенный тамошним музеем работорговли, понтифик экспромтом (!) произнес по-французски, наверное, самую пламенную из своих речей, которые слышал от него третий мир. «Я думаю, что Иисус Христос, как говорится, стал или, возможно, [хотел быть] рабом, слугой; он принес свет рабству. Этот свет обращен к Богу, к освобождению в Боге… в Боге любви»[1081]. Не перекличка ли это (может быть, неосознанная) со словами Сивеца: «Умираю ради того, чтобы победила правда, человечность и любовь»? [1082]
По иронии судьбы поступок Сивеца, судя по всему, был вдохновлен самосожжениями буддистских монахов в Южном Вьетнаме, выступавших против притеснений со стороны президента Нго Динь Зьема, фанатичного католика, который вешал по всей стране папские флаги, а сам Вьетнам в 1959 году поручил опеке Девы Марии (за что и был вскоре убит).
Мы не знаем, как относился Иоанн Павел II к христианизаторским потугам Нго Динь Зьема, однако тот факт, что он не включил его в число мучеников и никогда не поминал в качестве светского миссионера, достаточно красноречив. Учение любви следовало прививать любовью и убеждением, а не силой. И понтифик делал это, неустанно подыскивая ключи к сердцам людей. В Сенегале он говорил о Христе как о невольнике, в Кении — как об африканце, а при посещении варшавской тюрьмы — как о заключенном. Во всех религиях присутствует Святой Дух (в большей или меньшей степени), а Бог-Отец един для христиан, иудеев и мусульман. В том же Сенегале Войтыла ясно выразил это на встрече с имамами: «<…> совершенно естественно, что верующие в Бога встречаются по-братски в духе диалога. Христиане и мусульмане, а также последователи еврейской религии принадлежат к традиции, которую все единогласно называют авраамической. В наших традициях Авраам именуется другом Бога»[1083].
Новые времена — новые возможности. Стоило рухнуть советскому блоку, и перед римским папой открылись запертые прежде двери (правда, кое-где — просто по совпадению). В 1992 году он посетил сразу три африканские страны, куда прежде не ступала его нога: Сенегал, Гвинею и Анголу. Две из них (Сенегал и Гвинея) были населены почти сплошь мусульманами, зато Ангола на пару с Сан-Томе и Принсипи, куда также наведался в том году понтифик, относилась к числу немногих африканских государств с католическим большинством (наследие португальского колониализма). При этом в Гвинее до 1984 года строился социализм тоталитарного типа с элементами маоизма, а правившие в Анголе марксисты лишь за год до визита римского папы отказались от коммунистической идеологии и пошли на мир со своими противниками в гражданской войне.
Путешествие Войтылы проходило в грозовой обстановке: всего за три дня до его приземления в гвинейской столице было совершено покушение на президента Лансану Конте, а в Анголе приближались первые свободные выборы, которые, как покажет время, не только не примирят враждующие стороны, а, напротив, спровоцируют резню и новый виток кровавой междоусобицы — теперь уже по племенным мотивам. Оптимизм римского папы, его вера в исцеляющее слово Библии вновь сыграли с ним злую шутку. В мусульманской Гвинее власти пошли ему навстречу и позволили вернуться в страну изгнанному архиепископу Конакри Раймонду-Мари Тчидимбо, а еще легализовали оппозицию и допустили альтернативные выборы, зато христианская Ангола, подобно Руанде, осталась глуха к словам римского папы и вместо празднования 500-летия благой вести на своих землях, о чем неустанно твердил Иоанн Павел II, вновь погрузилась в пучину войны[1084].
Год 1992‐й — это еще и полутысячелетний юбилей открытия Америки, а значит, начала христианизации Нового Света. Методы, какими осуществлялось крещение индейцев, хорошо известны, но нельзя забывать, что именно люди церкви, доминиканцы Франсиско де Витория и Бартоломе де Лас Касас, первыми подняли голос в защиту коренного населения Америки и породили «черную легенду» конкисты. Войтыла знал об их заслугах — не случайно в 2000 году он начал процесс беатификации Лас Касаса. Пока же он собирался совершить большой вояж по Центральной Америке, посетить остров Гаити, Мексику, Никарагуа, Сальвадор и встретиться на Юкатане с потомками майя. Однако здоровье уже начало подводить 72-летнего понтифика — 12 июля он вынужден был лечь в клинику «Джемелли» для удаления доброкачественной опухоли в толстой кишке. Операция прошла без осложнений, но выздоровление затянулось до конца года, и хоть первосвященник полетел 9 октября через океан, ему пришлось ограничить визит одной Доминиканой, где по случаю юбилея собралась генеральная конференция епископов Латинской Америки. На большее у него не хватило сил.
Между прочим, эта операция впервые вызвала слухи о том, что курия якобы утаивает истинное состояние здоровья римского папы. Причиной тому было молчание официальных источников Святого престола. Вообще-то курия поступала так всегда в подобных случаях, но в 1981 году Казароли нарушил это правило и пригласил международную группу врачей, что на корню пресекло все домыслы. Сейчас этого не произошло, что сразу вызвало спекуляции — мол, Ватикану есть что скрывать[1085].
И в самом деле, несмотря на бодрые заверения Наварро-Вальса, здоровье понтифика серьезно пошатнулось. Одиннадцатого ноября 1993 года (в День независимости Польши) он снова попал в больницу, споткнувшись и вывихнув плечо во время встречи с руководством Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН. А 28 апреля 1994 года еще и сломал бедро, поскользнувшись в ванной, после чего опять оказался в «Джемелли», где ему вставили искусственный сустав. Операция прошла неудачно, и понтифик потерял возможность свободно двигаться — невыносимое положение для папы-спортсмена! Вдобавок с 1993 года он испытывал боли в животе, что также потребовало хирургического вмешательства — в октябре 1996 года Иоанну Павлу II удалили аппендикс. «Джемелли» понемногу превращалась в Ватикан-3, как заметил с грустным юмором сам первосвященник (Ватикан-1 и 2 — это папский дворец и резиденция Кастель-Гандольфо). Наварро-Вальс, врач по образованию, все чаще вынужден был прибегать к своим профессиональным знаниям, чтобы объяснить журналистам состояние римского папы[1086]. Делал он это примерно в стиле пресс-секретарей Бориса Ельцина, которые в те же годы заверяли репортеров в «крепком рукопожатии» президента, пока тот отходил от операции на сердце.
Перед самым визитом римского папы в Доминиканскую республику там убили двух активистов, протестовавших против празднования открытия Америки. Казалось бы, вот он, повод поговорить о неоднозначных сторонах христианизации, но понтифику был чужд такой подход. Грехи совершают люди, а приобщение к Божьей благодати — дело рук Господа, действующего через своих посланцев. Пусть эти посланцы и шли плечом к плечу с алчущими золота конкистадорами, все же вела их жажда иного рода. Недаром же монах Диего Дельгадо в 1622 году покинул отряд Франсиско де Миронеса, предпочтя погибнуть на жертвеннике, чем войти в майянский Тайясаль вместе с насильниками и убийцами.
Но Войтыла все же не остался глух к недовольным — он призвал молиться за обоих павших активистов и тут же канонизировал августинца Эсекеля Морено, прославленного в сонме евангелизаторов Филиппин и Колумбии.
Мысль о том, что ровно пятьсот лет назад имя Христа узнали в Америке и черной Африке, наполняла понтифика восторгом. Стоя у подножия только что возведенного маяка Колумба в Санто-Доминго, он патетически восклицал, что Провидение, послав испанские корабли, включило Америку в «мистическое тело Христа, коим является церковь, единственная, святая, католическая и апостольская, ковчег спасения и общий дом тех, кто обращается к Богу как к Отцу». Не случайно же, продолжал понтифик, каракка Колумба носила имя «Санта-Мария», ведь Богородица — «Звезда моря, спасение мореплавателей, порт Избавления» — предшествовала Искупителю человечества и Повелителю истории.
Римский папа в который уже раз напомнил: церковь — не участница политических конфликтов, даже если кто-то ищет в католичестве оправдание своим действиям. Но СМИ, услыхав это, в который уже раз обвинили его в созерцательном отношении к жизни. Однако понтифик не был сторонним наблюдателем. Он пытался осуществить те замыслы, которые заложил в «Centesimus annus». Если Европе он предлагал распустить военные блоки, то в Доминикане призвал латиноамериканских епископов создать единую конференцию с их североамериканскими собратьями, чтобы Север постиг материальную нужду Юга, а Юг передал свою религиозность Северу. Бесполезно. Идею не приняли на на севере, ни на юге, хоть понтифик снова и снова поднимал этот вопрос в девяностые годы[1087].
Евангелизация требовала миссионеров, а с этим в церкви дела обстояли не лучшим образом. С 1970 по 1995 год количество священников сократилось на 44 000 человек, значительно уменьшилось число клириков в семинариях, и уже тогда в Ватикан начали просачиваться сведения о злоупотреблениях слуг Божьих, особенно в сексуальной области — тема, которая выйдет на первый план в начале 2000‐х годов. Как видно, писем к приходскому духовенству, которые понтифик регуля