Один из помощников Цаппе — Иоанн де Кастро присвоил 1400 гульденов и попал в эрфуртскую тюрьму. 1400 гульденов составляли выручку от продажи 3000 индульгенций.
Тираж индульгенций, возможно, доходил до 20 тыс. экземпляров. Печатали их на пергамене. Неудивительно, что некоторые из них дошли до нас. Это — исключительно важные источники для исследователей раннего книгопечатания. Дело в том, что в бланках были оставлены пустые места, куда вписывали имя человека, купившего индульгенцию, место и время продажи. Это позволяет нам с большей или меньшей точностью датировать оттиски.
Выше говорилось о Загадочности кипрских индульгенций. Известны два издания индульгенций, напечатанные с разным количеством строк и разными шрифтами. На протяжении многих лет инкунабуловеды спорят о том, из каких типографий они вышли.
Первое из них набрано шрифтом, кегль которого равен 4,9 мм, что в переводе на современные типографские меры составляет, по подсчетам А. Капра, 13,034 пункта[304]. Этот мелкий шрифт — его называют АВ31 (от немецкого «Ablafibrief», что значит «индульгенция») — был отлит специально для изготовления индульгенций. Он содержит 12 прописных, 42 строчных (среди них одна лигатура) и 6 других знаков. Две неполные строки и еще несколько слов, которые надо было выделить (среди них имя распространителя индульгенций — Паулинус), набраны более крупным шрифтом, в котором можно узнать шрифт DK. Выключка плохая, правый край неровен. Количество строк — 31, поэтому индульгенцию и называют 31-строчной. По мере печатания тиража в набор вносились отдельные исправления и изменения. Ученые выявили семь таких вариантов — «заводов». Первый, третий и седьмой «заводы» известны ныне каждый в одном экземпляре, пятый — в двух, второй — в трех, четвертый — в 14 и, наконец, шестой — в 19. Общее количество сохранившихся экземпляров — 41[305].
Наиболее ранней датой продажи 31-строчной индульгенции является 22 октября 1454 г. В этот день индульгенцию приобрели некая Маргарета Кремер и ее сын Иоганн. Фрагмент с датой, содержащий строки 12–21, в начале XX в. находился в коллекции Эрнста Фишера в Вайнгейме[306].
Другое издание кипрской индульгенции напечатано более мелким шрифтом с кеглем 4,4 мм, что в переводе на современные типографские меры составляет 11,704 пункта. И этот шрифт был отлит специально для печатания индульгенций. Количество знаков здесь больше, чем в АВ31: 10 прописных, 51 строчная (в том числе большое количество лигатур), 6 знаков препинания и прочих. Выделены те же слова, что и в 31-строчном издании, но уже другим шрифтом — B42, с которым нам еще предстоит познакомиться, — им набрана 42-строчная Библия. Иное и количество строк — 30. Выключка их сравнительно хорошая.
Напечатана 30-строчная индульгенция шестью «заводами». В единственном сохранившемся экземпляре первого «завода» отпечатана дата «MCCCCLIIII», т. е. 1454. Экземпляр был продан 27 февраля 1455 г. (печатная дата — 1454 переделана от руки в 1455). Второй «завод» представлен единственным экземпляром с рукописной датой 5 марта 1455 ‹г.; печатное обозначение года здесь выглядит так: «Mcccclquinto». Третий и пятый «заводы» сохранились в двух экземплярах каждый, остальные — по одному экземпляру. Общее же число известных ныне экземпляров 30-строчной индульгенции — восемь.
Алоиз Руппель, считавший, что в 1454–1455 гг. в мире существовала лишь единственная типография, принадлежавшая Гутенбергу и Фусту, утверждал, что оба варианта кипрской индульгенции были напечатаны именно здесь[307]. Аналогичного мнения придерживался Карл Вемер. Отказывая Гутенбергу в праве считаться типографом изданий в шрифте DK, он тем не менее приписывал ему как 30-строчное, так и 31-строчное издания индульгенций.
В том, что это действительно так, сомневался еще Карл Дзяцко[308]. Действительно, трудно объяснить тот факт, что одна и та же типография для столь небольшого по объему издания применила два различных, специально отлитых для этого издания шрифта.
В недавнее время Альберт Капр высказал предположение, что одна из индульгенций — 31-строчная — печаталась в небольшой по размеру личной типографии Иоганна Гутенберга, а вторая — в совместной типографии Гутенберга-Фуста[309]. Капр дает оценку и эстетическим аспектам шрифтов обеих индульгенций; мы бесспорно должны согласиться с мнением этого всемирно известного художника книги. Шрифт 31-строчного издания, считает Капр, рационален и экономичен, он более удобочитаем. Шрифт 30-строчного издания пытается имитировать рукописные почерки, его удобочитаемость несравненно ниже.
К этому выводу присоединился Фердинанд Гельднер, который заявил, что «типограф 31-строчной индульгенции» идентичен «типографу Донатов и календарей» и что в силу древности шрифта DK этим типографом мог быть лишь изобретатель книгопечатания.
Несколько слов нужно сказать о судьбе шрифтов АВ30 и АВ31. Первый из них никогда более не использовался. Матрицы второго попали в руки печатника Николая Бехтермюнце, работавшего в Эльтвилле. Дочь его брата Генриха была замужем за родственником Гутенберга Якобом Зоргенлохом, называемым Гензфляйшем (ум. 22 июня 1478 г.). Это до некоторой степени объясняет судьбу шрифта. Николай Бехтермюнце отлил в матрицы АВ31 новый шрифт, несколько меньшего кегля, чем предыдущий. Им он отпечатал в 1472 г. латинский словарь Vocabularius Exquo — извлечение из «Католикона», о котором речь пойдет ниже.
Шрифт В42
Это самый известный и один из самых красивых первопечатных шрифтов. Происхождение индекса, которым он обычно обозначается, станет ясным, если сказать, что им набрана прославленная 42-строчная Библия. Шрифт содержит 290 знаков: 47 прописных и 243 строчных и знаков препинания. Все, что было сказано о шрифте DK, относится и к В42. Здесь встречается все то же великое обилие одноименных знаков, много лигатур. Налицо все признаки гутенберговской системы, принципы построения которой вытекают из стремления имитировать рукописные почерки. Вариантов литер значительно больше, чем в DK. Так, литера «а» представлена в восьми вариантах, если верить подсчетам, произведенным Г. Цедлером[310]. Литера «b» отлита в трех вариантах; кроме того, мы находим ее в составе 11 лигатур.
Графика шрифта восходит к готической текстуре с характерными для нее ромбовидными утолщениями по краям. Высота очка литеры составляет 4,2 мм, кегль — 7,2 мм, или около 19 современных типографских пунктов. Это меньше, чем кегль DK. Если верить гипотезе Г. Цедлера о Большом Миссале, который будто бы собирался напечатать Иоганн Гутенберг, следует признать, что В42 предназначался для набора хоралов этого издания.
Когда печатался тираж 42-строчной Библии, одна из литер случайно попала поверх набора. Ее тут же убрали, но один из оттисков успели отпечатать. Корректоры не отбраковали его и он счастливо дошел до нас — в экземпляре, который находится в Пелплине (ПНР). На оттиске отчетливо видны очертания литеры. Благодаря этому мы можем судить о росте шрифта, который составлял около 25 мм.
42-строчная Библия
Наиболее известное и поистине замечательное дело ума и рук Иоганна Гутенберга — Библия. Имя великого немца на страницах книги, впрочем, как и на других изданиях, вышедших из его типографии, не указано. Но исследователи, столь разноречивые в своем отношении к деталям и аспектам гутенберговского вопроса, в этом случае поразительно единодушны. Все они приписывают 42-строчную Библию именно Гутенбергу и никому другому, а это в конечном счете определяет отношение человечества к изобретателю.
«Несмотря на то, что в наших сведениях о жизни Иоганна Гутенберга много неясного и недостоверного, — утверждал французский писатель Анатоль Франс, — он останется для нас изобретателем книгопечатания до тех пор, пока не удастся оспорить издание им Мазариниевой Библии, ибо эта Библия является первым памятником сложившегося и сильного искусства, между тем как Донаты и другие печатные произведения, которые ей предшествовали, представляют собою не более чем опыты еще грубых и неумелых рук» [311].
Почему А. Франс называет 42-строчную Библию именем кардинала, хорошо известного нам по произведениям А. Дюма, читателю станет ясно из рассказа о том, как последовательно находили и вводили в научный оборот экземпляры этого прославленного издания. Это одновременно и повествование о крупнейших библиофилах всех времен и народов, о сенсационных аукционах, о самых крупных ценах, которые когда-либо давали за произведения типографского станка.
За 500 с лишним лет, прошедших со времени выхода в свет первой печатной Библии, экземпляры ее разошлись по всему свету. Они не раз пересекали границы между государствами, переплывали Атлантический океан как из Европы в Америку, так и (в последнее время) в обратном направлении.
Древнейшие сведения о 42-строчной Библии сохранились в описях частных и монастырских библиотек. Первое из известных нам упоминаний появилось при следующих обстоятельствах. 10 октября 1459 г. в Вюрцбурге скончался Иоанн Бертонелли, известный деятель ордена антонитов, советник королей Франции и Сицилии, патрон госпиталя ан