ерках голубую вспышку на траве внизу. В громкоговорителях раздалось шипение, а затем голос капитана обратился к пассажирам:
– Леди и джентльмены, прошу вас приготовиться. Корабль вот-вот завершит отстыковку – это может вызвать легкую тряску. Мы совершим один круг над полем, прежде чем начать наше путешествие. Благодарю вас за внимание.
Раздался щелчок, и громкоговоритель смолк.
Для тех, кто находился в помещении, приготовиться означало обеими руками вцепиться в свои бокалы. Однако отстыковка прошла вполне гладко и успешно. «Принцесса Гортензия» поднялась в небо практически бесшумно – если, конечно, не считать возгласов пассажиров и тех, кто остался на земле, а также треска и щелчков, которые издавала гондола, переключаясь на более сильную магнитную линию, да постоянного гудения гироскопов, чья песнь проникала сквозь корпус и отдавалась во внутреннем ухе. На высоте в триста футов «Гортензия» прекратила подъем и, покачивая хвостовой частью, описала небольшой круг над летным полем. В городе зажигались огни – в домах загорались лампы, а на улицах вспыхивали пожары: восставшие продвигались все дальше и поджигали дома. Наблюдая за заревом, Кабал различал в дыму толпы людей, вспышки выстрелов и думал, уж не он ли послужил причиной всему этому. Затем он поднял глаза на небо, стараясь разглядеть первые звезды. Его всегда утомляла политика.
«Гортензия» завершила облет и взяла курс на Сенцу, лежавшую за горами. Корабль набирал скорость и высоту до тех пор, пока огни города не превратились в крохотных светлячков, потом в мушек, а затем и вовсе исчезли.
«Клэрион»: Приключения зовут мальчишек!
В этом выпуске:
Аэросудно «Принцесса Гортензия»
На этой неделе мы с вами посмотрим на гордость воздушного флота «Миркаэро» – судно «Принцесса Гортензия». «Гортензия» лишь недавно сошла со стапелей и через несколько недель, как только завершится последняя отладка, отправится в свой первый полет. Из аэропорта Бонифация VIII, что в миркарвианской столице – городе Кренц, – она проследует через Парилу в соседнем государстве Сенца до Мемориального поля в Катамении. На «Принцессе небес» ожидаются очень важные гости.
ПОЯСНЕНИЯ К ЧЕРТЕЖУ
1. Надфюзеляжные рули направления. Расположены на значительном расстоянии друг от друга, чтобы не блокировать подлет к взлетно-посадочной полосе.
2. Коридор к взлетно-посадочной полосе. Энтомоптеры заходят на посадку с хвоста аэросудна. При посадке в ночное время у порога взлетно-посадочной полосы зажигаются крупные стрелки.
3. Палуба по правому борту. Доступ сюда разрешен только пассажирам первого класса с Палубы А.
4. Посадочные огни. Показывают границу посадочной зоны.
5. Крышки вентиляционных шахт гироскопических левитаторов. Под каждой расположена шахта, в которой размещаются левитаторы, созданные по патенту Лайтуайта.
6. Эфирные направляющие и корпус конвертора. Каждая из четырех направляющих гондол крепится к поворачиваемой раме, что позволяет обнаруживать магнитные линии и подсоединяться к эфирному полю земли.
7. Обзорные сферы. Корабль оснащен двумя обзорными сферами, которые используются во время взлета и посадки для ориентации относительно стыковочной станции. Жуткие приспособления!
8. Взлетно-посадочная полоса. Пассажирам «Принцессы Гортензии» не нужно ждать, когда корабль окажется на земле, чтобы подняться на борт. Благодаря миниатюрному аэродрому на крыше гости могут прилетать и покидать судно, когда им вздумается (при условии, что у них есть энтомоптер).
9. Капитанский мостик. Нервный центр всего корабля. Инженерные и навигационные системы и управление сходятся здесь. Представьте себе, каково быть капитаном! Мостик расположен на самой верхней палубе Д. Здесь же находится инженерный блок и каюты членов экипажа.
10. Столовая первого класса. Во время еды пассажиры могут насладиться чарующим видом, который открывается из широких окон.
11. Погодная станция. Анемометр и флюгер позволяют измерить относительную скорость и направление ветра.
12. Пищеблок. Здесь готовят еду для пассажиров первого класса. На борту также есть и другие камбузы, которые обслуживают пассажиров второго класса и команду.
13. Триммеры самолета. Меняют положение, чтобы обеспечить «Принцессе Гортензии» ровный полет.
14. Палуба А. Каюты пассажиров первого класса. Расположены на самой нижней палубе, поскольку с нее открываются самые потрясающие виды.
15. Салон палубы А. В задней части палубы А расположена бархатная гостиная. Когда судно находится в стыковочной станции, двери в задней части салона открываются для посадки и высадки пассажиров.
16. Палуба Б. Каюты для пассажиров второго класса. На летающем дворце под названием «Принцесса Гортензия» даже помещения второго класса роскошны! На палубе Б расположены жилые помещения стюардов, хранилища, а также галерея для пассажиров первого класса и пищеблок.
17. Подфюзеляжные рули направления. Вместе с надфюзеляжной парой получается четыре массивных плотных управляющих паруса. Пилотировать махину вроде «Принцессы Гортензии» не так-то просто!
18. Каюты стюардов. Расположены над салоном в непосредственной близости от палубы А. Ребята, мы надеемся, что отличные виды компенсируют ранний подъем и необходимость обслуживать номера!
В СЛЕДУЮЩЕМ ВЫПУСКЕ «Клэриона»…
цирковой поезд в разрезе!
Не пропустите!
Глава ЧЕТВЕРТАЯВ которой Кабал действует, но будущее остается туманным
Пять минут спустя Кабала вежливо отогнали от окна, и стекло опустилось на место. Он без особого интереса наблюдал за процессом, и в этот момент рядом с ним возник стюард.
– Добрый вечер, сэр, – сказал он, передавая меню.
– Что это? – с подозрением уточнил Кабал.
– Меню праздничного ужина в честь отправления, сэр, – отвечал проводник. – Все есть в программке, – добавил он поспешно.
Кабал вытащил связку бумаг Майсснера из внутреннего кармана и быстро пролистал их. Если припомнить, среди них действительно попадалось что-то вроде расписания корабля, только он решил, что оно касается основных приемов пищи, а не особых мероприятий вроде «праздничного ужина в честь отправления». Но нет же – все было указано: место за капитанским столом, дресскод – смокинг. Кабал тихонько заскрежетал зубами – он не мог отказаться, не привлекая к себе внимания. Оставалось надеяться, что Майсснер упаковал смокинг.
Кабал заперся в каюте номер 6 по правому борту и тяжело опустился на кровать. Он терпеть не мог актерствовать; уже то, что ему пришлось скрывать свою личность и разыгрывать этот спектакль, было до крайности отвратительно – он не мог дождаться, когда минуют несколько дней путешествия. Однако пока…
Он открыл сундук Майсснера и пошарил в его содержимом. Пусть Майсснер занимал невысокую должность в правительстве, но его зарплата, судя по всему, была солидной. Или его отец имел приличное состояние и хорошие связи, чтобы устроить судьбу сына. Второе казалось куда более вероятным. Кабал обнаружил по меньшей мере три смокинга, причем один из них надеть можно было разве что на спор. Его он запрятал на дно сундука, а сам присмотрелся к двум оставшимся – оба черные, разве что один менее модного покроя – его-то Кабал и повесил в шкаф, чтобы надеть вечером. Затем он извлек пару брюк и прикинул их длину, приложив к ноге, – отлично, они с Герхардом Майсснером были одного роста. Рубашки тоже подошли. К своему великому облегчению, Кабал обнаружил, что все нижнее белье было новым, неношенным, еще в заводской упаковке. Не зная наверняка, жив Майсснер или нет, Кабал тем не менее не испытал особого беспокойства, надевая его ботинки, которые могли статься туфлями мертвеца, но вот влезать в трико трупа – это уж увольте.
Определившись с костюмом на вечер, он сел на кровать, взял лежавшую рядом связку документов и пролистал их, чтобы вновь не попасть в неловкую ситуацию. Похоже, после первого вечера полет должен проходить спокойно: все мероприятия в основном были по желанию, и лишь ужин накануне прибытия в Катамению требовалось посетить обязательно. Еще в стопке обнаружился буклет, расхваливающий все прелести «Принцессы Гортензии», среди прочего в нем имелся краткий раздел о чудесах современной науки, написанный покровительственным тоном. Его открывала фраза, которая представляла собой пизанскую башню из технических терминов, увенчанную идиотской гиперболой сродни тем, что используют самые отвратительные бумагомаратели. Стиль статьи настолько выбесил Кабала, что он даже не стал дочитывать. Вместо этого он вырвал из буклета страницу и начал складывать из нее фигурку оригами.
Когда он закончил, на маленьком письменном столе восседал лебедь. Тогда Кабал потушил свет и остался сидеть почти в полной темноте. В окне виднелись лишь звезды. Под ними тянулись пейзажи, которые не разбавлял даже одинокий огонек коттеджного домика. Несколько минут Кабал наблюдал за тем, как мир – ну или по крайней мере то, что он мог различить на горизонте, – проплывает мимо. Он чувствовал себя глубоко несчастным.
Ему так не хотелось отправляться на этот ужин, будь он неладен. Во-первых, придется провести весь вечер, притворяясь другим человеком, и, если не получится убедительно его изобразить, наказанием будет смерть – не слишком походит на веселое времяпрепровождение. Во-вторых, Кабал и в лучшие времена не любил находиться в компании других людей, а уж когда ему навязывали общество состоятельных и самодовольных бюргеров и бюргерш Миркарвии, его нелюбовь к таким мероприятиям усиливалась минимум вдвое. Может, повезет и удастся улизнуть пораньше, сославшись на воздушную болезнь? Но тут он прикинул, что тогда все оставшееся путешествие благочестивые матроны будут докучать ему, предлагая запатентованные лекарства от слабого желудка, большинство из которых содержит в своем составе сырые яйца. Что ж, придется стойко вынести испытание, держаться отстраненно, действовать экспромтом и в целом не выказывать дружелюбия.