Получалось, вариант оставался всего один – задержать мисс Бэрроу в момент, когда она попытается сойти с корабля, при этом без летального исхода, а затем спешно, но с достоинством пройти таможню в Сенце, чтобы не вызвать подозрений. Все просто.
Только у Кабала были проблемы с простыми планами. Жизнь его была сложной, поэтому, когда требовалось совершить что-то простое, ему приходилось подбираться к ситуации бочком, и, подкравшись, кружить около, словно краб. После нескольких минут умственных метаний на лице Кабала заиграла улыбка. Улыбка криминального гения, который, поймав своего заклятого врага, решил не связываться с циркулярными пилами и пираньями, а просто пристрелить его.
План был прост и элегантен. Он воспользуется канцелярскими принадлежностями, которые вез с собой Майсснер, и за несколько часов состряпает вполне убедительный документ, который поможет претворить в жизнь его великий обман и надуть сенцианских чиновников. При внимательном изучении подделку, конечно, разоблачат, но пока до этого дойдет… Кабалу нужны были всего несколько минут суматохи. Мрачно хохотнув, он распаковал переносную печатную машинку и начал составлять сводку государственного ведомства, касающуюся розыска преступника.
Некроманта по имени Кабал.
Глава ДЕВЯТАЯВ которой Кабал узнает о барных закусках будущего и подшучивает над аристократами
По прошествии часа или двух Кабал закончил с фальшивыми документами. С непривычно поющим сердцем он пружинящей походкой вошел в салон корабля. Настроение его можно было описать как почти хорошее, насколько это вообще было возможно в его случае. Как правило, не в его стиле было организовывать подобные коварные проделки – и новизна происходящего вкупе с облегчением, которое принесло наличие работающего плана, привели его в столь благостное расположение духа.
Он сел за барную стойку и хлопнул ладонью по столешнице, привлекая внимание бармена. Тот подошел к нему, протирая и без того чистый стакан, и улыбнулся при виде хорошего настроения.
– Вы сегодня в добром расположении, сэр. Что вам налить?
– Верно, спасибо. Я буду. – неоконченная фраза повисла в воздухе. Кабал запоздало сообразил, что практически не пьет. А еще, он вспомнил, что миркарвианцы пристально следят за тем, чем мужчина наполняет свой бокал. Если он сейчас попросит не тот напиток, в головах остальных могут зародиться подозрения. К примеру, газированная вода с долькой лайма, скорее всего, покажется им непростительным посягательством на само понятие мужественности. Но что тогда выбрать? Он остановился на самом мужском напитке, какой только мог представить: – Пиво, пожалуйста.
Бармен уставился на него с плохо скрываемым удивлением.
– Пиво, сэр? Желаете пиво?
Сердце Кабала ухнуло в пятки. Ну почему с миркарвианцами так сложно? Обязательно опростоволосишься или окажешься в очередном затруднительном положении. Он мог дать задний ход, но это показалось бы еще более подозрительным. Он решил продолжить и изобразить из себя «слегка эксцентричную персону», чтобы не стать в глазах бармена «очень сомнительной персоной».
– Да. Пиво. У вас что, его нет?
Бармен наклонился к Кабалу, одновременно потянувшись за чем-то под стол. «Если сейчас он вытащит пистолет, – подумал Кабал, – я пропал. Однако, если это окажется бильярдный кий, то у меня еще есть шанс».
– Я знал, что вы, сэр, не один из этих воображал, – тихо произнес бармен. – Большинство чиновников считают, что пиво – напиток для простаков. Не их уровень. Но вы, сэр, – славный малый.
Стоило руке бармена показаться из-под барной стойки, Кабала охватило такое нехорошее предчувствие, какого он не испытывал со времен, когда Р’льех – кошмарный город мертвых – поднялся со дна Тихого океана, сверкая смердящими тушами рыбы.
В руке бармен держал самую большую пивную кружку, какую Кабал когда-либо видел. Да в ней можно было утопить целый мешок котят, причем человек этого и не заметил бы, пока не осушил большую часть кружки. Бармен поднес кружку к пивному крану и принялся наполнять. Это заняло какое-то время. Закончив, он поставил кружку перед Кабалом и заговорщицки подмигнул:
– Запишу на ваш счет. Ваше здоровье, сэр! – с этими словами он вернулся к своим обязанностям, весело насвистывая.
Кабал осторожно взглянул на кружку. Разогнав шапку густой темной пены карандашом, он обнаружил, что пиво было черным, как патока, и почти таким же тягучим. Ради эксперимента он слизал капельки с карандаша и обнаружил, что оно походило на разновидность портера: вероятно, его варили из темного солода, быстро сквашивающихся дрожжей и слегка свернувшейся драконьей крови. Причем дракон был сильно пьян, когда умер.
Кабал заметил, что бармен смотрит в его сторону, поднял кружку и сделал приличный глоток, отчего над верхней губой у него появились мужицкие, совсем неблагородные усы. Он отер их платком и товарищески кивнул бармену, который ответил тем же жестом и вернулся к работе. Глоток, который сделал Кабал, едва коснулся поверхности пива. Он понял, что придется придумывать способ улизнуть, не допивая. Если он опорожнит всю кружку, скорее всего, не протрезвеет еще два дня. Одному богу известно, что он наговорит, будучи подшофе.
Сам напиток оказался довольно приятным. Он настолько густо обволакивал все горло целиком, что казалось, ощущение продлится недели. С другой стороны, Кабал достаточно времени провел в лабораториях и знал все про органическую химию; даже без гидрометра, по слабому запаху этилового спирта он мог вполне точно предположить, что процентное содержание алкоголя в этом пиве было примерно около десяти, может чуть меньше. Учитывая гилгамешевские размеры кружки, в его напитке было достаточно спирта, чтобы сжечь таможенный склад средних размеров. Поскольку выпивал Кабал редко, то понимал – он начнет распевать про гоблинов еще до того, как опустошит четверть кружки.
Он уже обдумывал, как ему оставить почти полную кружку и при этом не поставить под сомнение свою миркарвианскость, когда под носом у него материализовался небольшой пакет из жиронепроницаемой бумаги, заполненный странной коричневой стружкой.
Кабал резко повернулся вправо и обнаружил, что пакет держит Бертрам Харльманн. Он широко улыбался и явно считал, что Кабал должен быть счастлив от того, что под носом у него возникли странные коричневые опилки.
– Знаю, что вы думаете, – сказал Харльманн.
Кабал был уверен, что тот понятия не имеет.
Харльманн продолжил:
– Вы думаете – эта порция пива слишком большая, чтобы употребить ее без плотной закуски. Что тут явно не помешала бы какая-нибудь еда. Но какая? Орешки? Слишком избито. Брецель? Ими можно подавиться. Мясные палочки? Их кусочки потом постоянно плавают в пиве. Нет, нет, нет и нет. Вам не нужно все это старье.
Кабал промолчал, но при этом пристально посмотрел на собеседника, совершенно не желая знать, что за дрянь тот пытается ему всучить.
– Вы желаете. – Харльманн кивнул в сторону пакета и сопроводил жест ободряющей улыбкой, после чего потряс пакетом у него перед носом, соблазняя.
– Я и кусочка этого непонятного блюда в рот не возьму, пока у меня не будет полного описания, в идеале, с химическим анализом, – заявил Кабал.
– Не парься, приятель, – бросил Харльманн: его сложно было выбить из колеи.
Кабала за всю жизнь еще никто не обзывал приятелем, поэтому внутренне он весь кипел от подобной фамильярности.
– Я могу точно сказать, что у нас здесь. Никаких углеводов, шестьдесят процентов белка, тридцать два процента жиров, все ненасыщенные, преимущественно олеиновая кислота, которая очень полезна. Остальное – стеариновая кислота, которая безвредна. Немного соли для вкуса. Немного, зато какой эффект. Давай же! Попробуй!
Кабал все еще сомневался, но химический состав закуски звучал вполне ободряюще и казался смутно знакомым. Кабал взял одну пышную коричневую стружку и принялся медленно жевать. Вкус оказался совсем не плох, о чем Кабал и заявил.
– Видишь? Видишь? – Харльманн взглянул на жиронепроницаемый пакет так, словно в нем лежал философский камень. – Эти крошки – барные закуски будущего.
– Что в пакете на самом деле? – поинтересовался Кабал, принимаясь за следующую. Он слышал, как за ужином по случаю отлета Харльманн употреблял ту же фразу – «барные закуски будущего», – но тогда не придал этому особого значения. Как Харльманн их назвал? Тут он вспомнил и прекратил жевать.
– Шкварки, – с гордостью объявил Харльманн.
– Шкварки, – эхом повторил Кабал, голос его прозвучал глухо, безэмоционально. Он представил себе свиную кожу с ужасными болячками. Только не говорите, что он только что жевал свинячьи струпья?
– Это кожа. Холодная хрустящая корочка – то, что нужно для проголодавшихся.
– Свиная кожа, – Кабал снова принялся жевать. Звучало не так уж плохо, в конце концов, когда ешь свинину, попадается и кожа, и корочка. – Каким образом вы избавляетесь от волосков?
– Опаливаем их. А вы что думали?
– Я думаю, вам нужно придумать другое название, а в остальном неплохо, герр Харльманн.
– Спасибо, герр Майсснер. Уважаю ваше мнение. Угощайтесь – подарок от меня. – Он подождал, пока Кабал заберет у него пакет, а затем обыденным тоном продолжил. – Вы ведь работаете в правительстве, верно?
Так вот к чему все шло.
– Я лишь маленький винтик в большой миркарвианской махине, герр Харльманн. Если быть точным, каталогизатор первого класса в Отделе координации административной работы.
Если ранг Майсснера и расстроил Харльманна, виду тот не подал. Однако название департамента явно вселило в него оптимизма.
– Координация административной работы, говорите? Получается, у вас есть контакты со всеми остальными подразделениями, включая военную логистику?
Кабал понятия не имел, но предположение звучало логично.
– Мы работаем с большинством департаментов, верно. А почему вы спрашиваете?
– Вот это чудо в ваших руках, – он указал на пакетик, – высокоэнергетический продукт, который бодрит и стимулирует, когда вам это необходимо! Превосходно подходит военным во время марш-броска.