Мисс Бэрроу быстро взяла себя в руки и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Вы прекрасно меня слышали.
Глава ДЕСЯТАЯВ которой свет истины оказывается под натиском тьмы
Наука и математика прекрасны. Они подобны дуговой лампе истины, которая освещает заросшие паутиной углы предположений, суеверий, инстинктов и обмана. Для научного ума иногда проще игнорировать эти тонкие невесомые нити и рассматривать их как нерелевантные, однако так можно ошибиться.
– Но почему? – спросил Кабал мисс Бэрроу за ужином тем же вечером. Враждебность по отношению к ней утихла, когда он понял, что в вопросах социальных игр несведущ как дитя. – Зачем ей… ну, вы знаете. Для чего?
– Для чего? – мисс Бэрроу прекратила разрезать испанский омлет – ее первая победа в борьбе с миркарвианскими поварами, которые недожаривали все остальное. Она уже собиралась сказать ему, но решила, что интереснее будет сперва узнать чуть больше о том, насколько Кабал невежда в этих вопросах. – А вы как думаете?
– Ей что-то нужно.
– Определенно, – произнесла Леони лукаво.
– Но что? Деньги? Информация? Она ведь не сенцианский агент?
– Деньги? Она аристократка, и на одни повседневные платья тратит больше, чем вы, герр Майсснер, заработаете за месяц. Поверьте, ваши деньги ей ни к чему. Информация? Черт побери, да вам везде мерещатся агенты. Я сильно сомневаюсь, что она представляет чьи-либо интересы, кроме своих собственных. Вы слишком глубоко копаете, все гораздо проще. У нашей леди Нинуки есть хобби. Когда она видит мужчину, который интересует ее в определенном смысле, она не успокоится, пока он не присоединится к ее игре.
По выражению лица Кабала стало ясно, что он перебирает список игр. И, судя по легкому испугу, остановился на крикете. Леони решила, что хватит над ним издеваться.
– Она девушка легкого поведения. Профурсетка. Распутница. Ее похоронят в гробу в форме буквы Y. Она потаскушка. Путана. Дает всем. Шлюха. – Леони пристальнее посмотрела на Кабала, но тот, похоже, все еще думал о крикете. – Нимфоманка.
Технический термин вывел того из ступора. До него наконец дошло, и это отразилось на лице. Он тихо выдал «О!»
– Я преувеличила. Она разве что нимфоманка – все остальные отвратительные термины придумали мужчины. Когда мужчина спит с кем попало, он просто мужчина. Не слишком справедливо, правда? И закройте рот, а то муха залетит.
Сконфуженный Кабал закрыл рот. Он готов был принять практически любое объяснение, за исключением очевидной правды. В свою защиту он мог лишь честно сказать, что вся ситуация была ему в новинку. Никогда прежде элегантная, привлекательная женщина высокого статуса не заигрывала с ним. Если на то пошло, вообще ни одна женщина – какой бы внешности, склада или статуса она ни была – не заигрывала с ним. Он мог считаться симпатичным, а его внимательность к деталям распространялась и на то, как он себя держал, поэтому на первый взгляд он вполне мог бы попасть в подобную ситуацию. Однако обычно Кабал старательно держался подальше от людей, кроме того, вокруг него витал легкий запах формальдегида, от которого любая девушка с нормальным обонянием тут же теряла всякий любовный интерес. Но долгое пребывание вне лаборатории, ворованная одежда и вынужденное общение привели к тому, что он, сам того не желая, оказался в поле зрения леди Нинуки.
– Давайте посмотрим, правильно ли я понял. Вы хотите сказать, что ее светлость выбрала меня, дабы развеять скуку во время путешествия? Да что с ней такое? Неужели смерти и покушения на убийство недостаточно, чтобы занять женщину?
Леони покачала головой, заканчивая трапезу.
– Нет и нет. Вы не видите всей картины. Да, вы должны были стать развлечением, но только одним из.
Кабал нахмурился.
– Должен быть кто-то еще?
– Снова мимо. Был кто-то еще. И это факт, а не предположение. – Она улыбнулась, даже немного снисходительно. – Прости, дорогой, но ты оказался не первым, на кого пал выбор.
Кабал вскипел:
– Даже если сейчас ваше положение и дает вам свободу дразнить меня, я бы не советовал поступать в подобной манере. И не стоит выдавать полуоформленные догадки за нечто значительное, когда в действительности в них может быть не больше смысла, чем в отсутствующих канделябрах за завтраком… Ой! – Он подметил, что сейчас лампа была на каждом столе и тут же оставил тему. – Вы напускаете на себя загадочности только ради того, чтобы позабавиться, прямо как во время вашего волшебного появления сегодня днем, когда я разговаривал с ее светлостью. Вы бываете очень. – Он умолк, затем его вдруг осенила мысль, которая вызвала смятение, а следом злость. – Вы знали, что так случится.
– А, – мисс Бэрроу глотнула вина.
– Все это время вы тайком наблюдали и ждали, когда это произойдет. Я был наживкой!
– Тайком? О, бедняжка. Как ужасно, когда тобой манипулируют. Да, я заметила, что Нинука положила на вас глаз. Оставалось лишь проследить, что она предпримет дальше. И она сделала шаг. Превосходно. Как же замечательно. – Леони допила вино и посмотрела на Кабала. – Понятия не имею, из-за чего вы столь расстроились. Я спасла вас прежде, чем плохая девочка сумела запятнать вашу драгоценную репутацию. А если серьезно, мне действительно необходимо было знать, как она поступит. Это очень важно.
– Важно? И почему же? – Кабалу с трудом удавалось сдерживать гнев и не повышать голос. Как же он тосковал по своей лаборатории. Там все было куда проще. А если возникали проблемы, их источник всегда можно было выбросить в мусорное ведро и начать сначала. Порой, конечно, источники проблемы не слишком желали отправляться на помойку – тогда приходилось бить их штативом для реторт или пристреливать, чтобы они начали вести себя как подобает, но он к этому привык. А вот социальная лаборатория, где Леони Бэрроу чувствовала себя как дома, казалась ужасной тайной, и ему было совершенно не по душе выступать в качестве подопытного кролика.
– Вы ученый… своего рода. Вы знаете, как важно проверять гипотезы на практике. Мне казалось, что я разгадала, что леди Нинука за человек, но требовалось проверить. Вот тут вы пришлись очень кстати. Спасибо вам за это. Выражение полного недоумения на вашем лице, пока тигрица кружила вокруг вас, еще долгие годы будет меня забавлять, не сомневаюсь.
Кабал с трудом проигнорировал пренебрежительный тон.
– Вы хотите сказать, что она убийца? Или как-то связана с делом?
Леди Нинука носила длинные рукава и перчатки, кожа на ее руках была закрыта куда тщательнее, чем остальные части тела. Что, если под одеждой она скрывала повязку?
– Конечно, нет. Она умирающая от скуки аристократка, а не Лукреция Борджи. От жизни ей нужны лишь новые платья, вечеринки, ну время от времени кататься верхом на услужливых буржуа. – Леони проигнорировала испепеляющий взгляд Кабал. – Подумайте, кем она могла бы быть, если не убийцей?
Но Кабалу ничего не приходило в голову. Если она напрямую не связана с исчезновением ДеГарра или нападением в вентиляционной шахте, получалось, она не играла значимой роли. Леони наблюдала за тем, как бесплодно вращаются шестеренки у него в голове, затем сжалилась и сказала: – Она могла бы быть свидетелем.
– Свидетелем? Но ДеГарр исчез из запертой комнаты, а в вентиляции кроме нападавшего и меня никого не было. Как она могла что-то видеть?
Мисс Бэрроу выглядела чертовски мудрой, даже самодовольной.
– Но ведь существуют разные типы свидетелей. Важно не то, что она видела, а то, чего не видела.
Больше Леони не проронила ни слова, даже когда Кабал несколько раз недвусмысленно пригрозил ей физической расправой.
Двери в каюту люкс леди Нинуки открыла леди Амберслей. Если она и удивилась, завидев на пороге Леони Бэрроу, и возмутилась, обнаружив еще и Кабала, то не подала виду. Она попросила их подождать минутку, пока узнает, принимает ли ее светлость посетителей. Вернувшись, она проводила их внутрь.
Леди Нинука ожидала в гостиной своей каюты, которая завидно отличалась от скромных, пусть и хорошо оснащенных помещений, отведенных Кабалу, мисс Бэрроу и покойному ДеГарру. Она была настоящим воплощением сдержанной вежливости, но явно ожидала, что их разговор пойдет в одном русле, и довольно неловком. Заказав чай, она повела непринужденную светскую беседу. Когда появился официант, она тактично отпустила мисс Амберслей – та ушла, мирно пожелав молодым людям приятно провести время.
Леди Нинука дождалась, пока дверь за мисс Амберслей тихо закроется, и лишь затем заговорила.
– Вы, без сомнения, пришли сюда, чтобы обсудить мой разговор с герром Майсснером без соответствующего надзора? – сказала она вполне дипломатично, намекая, что они могут прийти к соглашению по любому поводу.
– Несомненно, – с улыбкой произнесла мисс Бэрроу. То была улыбка крупного хищника, который вот-вот вонзит клыки в шею своей добычи. – Хотя на самом деле нет. Темой нашего разговора будет Габриэль Зорук.
Кабал попытался скрыть изумление. Разве?
Леди Нинука слегка побледнела.
– Я не очень хорошо знаю этого джентльмена…
– Прошу вас, умоляю, не стоит делать заявлений, о которых позже вы пожалеете. – Мисс Бэрроу покачала головой, как гувернантка, которая поймала маленького ребенка на лжи.
Но леди Нинуку не так-то просто было взять.
– Я беседовала с ним за ужином прошлым вечером. Вот и вся моя связь с этим господином.
– Ой. О, боже, – сокрушалась мисс Бэрроу.
– Видите? Боюсь, вы зря потратили время, придя сюда.
– Ах, нет, я переживаю не об этом. Мне просто жаль несчастного герра Зорука, которого посадили в карцер одного-одинешеньку и подозревают в убийстве месье ДеГарра.
– Конечно, нам всем очень жаль…
– Я еще не закончила, – прервала мисс Бэрроу, твердо глядя на леди Нинуку. Та заерзала на стуле. Кабал не мог не восхититься тем, как Леони Бэрроу вела допрос. Она нашла брешь в броне ее светлости и глубоко всадила кинжал, а теперь медленно его поворачивала. – Я собиралась сказать, что мне невероятно жаль герра Зорука, ведь он оказался в столь ужасной ситуации, хотя на самом деле совершенно невиновен.