– Тщетные надежды.
Он вернулся к барной стойке, по пути захватив со стола пустую пепельницу, раскурил сигарету и посмотрел на Кабала, как директор, готовящийся выйти на песнию, смотрит на трудного школьника, которого никак не приучить к дисциплине.
– Не понимаю, Кабал. Вы были на свободе. Вам плевать на то, что произойдет в этой части света. Зачем вы вернулись? С бомбами или без, вы не покинете этот корабль живым. Я. – он снова покачал головой. – Я вас не понимаю.
– Мне это известно, – ответил Кабал. – Если бы понимали, обернули бы «Принципы некромантии» в подарочную упаковку, вручили мне и организовали свободный проход по территории вашей страны еще в самом начале нашего знакомства, и считали бы, что вам крупно повезло. Мне приходилось иметь дело с силами помощнее вас, граф.
– Нечего строить из себя, Кабал.
– А он и не строит, – тихий голос Леони Бэрроу прозвучал четко. Марша́л перевел на нее взгляд, и она продолжила: – Кабал куда более опасен, чем вы себе представляете, граф. Его боятся ангелы и демоны. Он монстр, но при этом ему не чужда справедливость. Он способен на вопиюще злодейские поступки, – взгляд ее скользнул на Кабала, который слушал совершенно бесстрастно. – Но я также полагаю, что он способен творить великое добро. Только предсказать, что именно он сделает, непросто и небезопасно.
Марша́л скривился.
– А вас что с ним связывает? Вы его специалист по связям с общественностью? Или кто?
– Я его ненавижу, – язвительно бросила она, а затем уже тише добавила: – И восхищаюсь им. Вы правы – ему не было нужды возвращаться. Он пошел на большой риск, но я знаю, что ему приходилось рисковать и посерьезнее. Не могу сказать, в кого он играет сейчас – в монстра или героя, – но одно мне известно. Вы совершили величайшую в жизни ошибку, когда нажили себя такого врага.
Кабал приподнял бровь и улыбнулся графу Марша́лу такой сухой улыбкой, что из нее не получилось бы выжать и молекулу воды даже при помощи дымящейся серной кислоты.
– Звучит так, будто я легендарная фигура, а, Марша́л? Какие чудеса мне еще продемонстрировать?
– Какие заблагорассудится, но только из могилы, Кабал. Вы совершили ошибку.
– Да? – в голосе его звучало легкое любопытство. Он вытащил из кармана часы и снова сверил время. – И какую же?
– Сообщили нам, что остальные таймеры выставлены на более длительный срок. Мы скоро пересечем границу. Там ровные территории. Мы приземлимся, и инженеры разберутся с вашими бомбами, не опасаясь, что судно рухнет с небес. Только вы этого не увидите. Шах и мат, Кабал. – Он медленно взвел курок, всем видом выдавая свое наслаждение.
– В этом есть резон. Только вы исходите из предположения, что я сказал правду про бомбы.
Марша́л прищурился.
– Других бомб нет?
– О, еще как есть. Только никаких запалов, на случай если вы решите их нейтрализовать, нет. Как удачно заметила мисс Бэрроу, я чертовски талантлив, но даже моих несомненно экстраординарных способностей не хватит, чтобы создать ртутное реле из ничего.
– Еще лучше, – с улыбкой сказал Марша́л. – Я переживал, что механизмы сработают при жесткой посадке. Спасибо, что избавили меня от последнего источника тревог.
– С удовольствием. Обращайтесь. Только вот… о таймерах я тоже солгал.
Улыбка исчезла с лица графа, как мартышка соскальзывает с промасленного баньяна.
– Что?
– Я установил не такой уж большой промежуток времени.
В этот момент сработало второе зарядное устройство.
Глава СЕМНАДЦАТАЯВ которой опасность сменяется катастрофой и смертью
Взрыв оказался ближе и мощнее предыдущего, свалив Марша́ла и Кабала с ног. Окна по правому борту вылетели, осколки посыпались внутрь, в салоне завыл ветер. Казалось, что облака мечутся взад и вперед, «Принцессу Гортензию» сильно качало. Мисс Бэрроу и остальных пассажиров сбросило со стульев, леди Нинуку распластало на теле полковника Константина. Ее крики смешались с удивленными и испуганными воплями остальных.
– Кабал! – прорычал Марша́л, поднимаясь. Он широко расставил ноги, чтобы удержаться на раскачивающейся палубе. – Вы – сумасшедший! Вы всех нас убьете!
Он оглянулся и заметил, что Кабал спрятался за диваном. Укрытие было так себе, поэтому Марша́л прицелился и выстрелил – тяжелый патрон прошел насквозь. Но из-за качки прицел сбился, и пуля попала в салфетку с надписью «Миркаэро», лежащую на спинке дивана.
– У вас осталось две пули, – крикнул Кабал. – Вот одна из многих причин, почему вы бы стали плохим правителем, Марша́л, – вы скверно распоряжаетесь ресурсами. А еще у вас очень плохо развита интуиция.
– Да? И как же я должен был догадаться, что вы настолько ненормальный, что пойдете на такое?
– Я не о том, – заявил Кабал с пренебрежением. – Я вот об этом.
Он резко выглянул из укрытия. Марша́л едва успел заметить пистолет в руке Кабала, когда тот выстрелил. Графа, как и Кабала прежде, спасло лишь то, что палуба накренилась. Пуля ушла выше и проделала дыру в окне на корме. Граф пригнулся и поспешил спрятаться.
– Думаете, в Париле, которая смотрит на Миркарвию как на стаю бешеных псов, не найдется оружия? – бросил Кабал вслед удирающему аристократу.
Он взвесил в руке пистолет. Мужчина за прилавком посмотрел на него с удивлением, когда он спросил, есть ли у них револьвер Уэбли 577-го калибра. Когда его не оказалось, Кабалу пришлось довольствоваться сенцианским, правда, он несколько подобрел, сумев найти оружие нестандартного калибра – 10.35 мм. Обычно ему нравилась упорядоченность, но водился за ним тайный грешок – десятичные дроби всегда доставляли ему извращенное удовольствие.
– Корабль падает, а вы двое решили устроить перестрелку? – крикнул герр Роборовски. – Вы оба ненормальные!
– Сэр, сейчас не лучшее время для этого, – согласилась фройляйн Сатунин, мрачно цепляясь за ковер. Позади нее через задние окна можно было видеть землю, когда корма накренялась вниз.
– Заткнитесь! – бросил Марша́л из того конца бара, который находился максимально далеко от Кабала. Его черные волосы растрепались, он не мог себя сдерживать. – Сатунин! Вы профессиональная убийца! Достаньте его!
– Сэр, – настойчиво произнесла она. – У него пистолет, а у меня только нож. Он в укрытии, я нет. И вы только что при нем сказали, чего именно от меня ждете. Тактически очень плохое решение, сэр!
– Да плевать я хотел на тактику! Идиотка! Убей его и все!
– Вы меня не слышите! – прервал их Роборовски довольно эмоционально. – Мы все в ужасной опасности!
– Прекрасная попытка, сэр, – обратился к нему Кабал из своего довольно комфортного укрытия позади дивана. Он радовался тому, что этот предмет мебели привинтили к полу, иначе пришлось бы бегать за ним по всему салону. – Но направляющие обеспечивают только движение вперед. До тех пор, пока вращаются гироскопические левитаторы, мы не разобьемся. Просто уйдем в дрифт. В скором времени сенцианские воздушные силы, которые преследуют меня за кражу энтомоптера, найдут нас.
– О, боже! – воскликнула мисс Бэрроу, отчего Кабала вдруг охватило предчувствие, что он мог просчитаться. – Кабал, направляющие – главный источник энергии корабля! Вы что, не знали? Это было в брошюре!
Кабал дернулся.
– Брошюре?
– Той, где описывается корабль! Нам выдали ее с путевыми документами и маршрутом!
Кабал вспомнил оригами-лебедя и сглотнул.
– Не такой ты и легендарный, а, Кабал! – Марша́л засмеялся лающим кашляющим смехом, в котором не чувствовалось веселья.
– Она права! – Герр Роборовски висел на ножке стола, цепляясь за жизнь, – палуба внезапно ушла у него из-под ног. – Две уничтожены, левитаторам едва хватит энергии для работы! Мы должны приземлиться! Немедленно, пока у нас еще есть возможность!
Его речь прервал жуткий скрип, от которого содрогнулся и завибрировал весь корпус. Вибрация прошла по их телам, всполошив сердца в груди. Роборовски выругался на миркарвианском диалекте, его следующие слова прозвучали как отчаянная мольба: – Остов судна. Он не создан для такой тряски! Если мы в скором времени не сядем, корабль сломается пополам!
Но под ними тянулись лишь лес и крутые холмы.
Иоганн Кабал, как бы сильно его самого не печалил сей факт, был всего-навсего человеком, а ошибаться – в природе людей. Однако в выбранной им профессии любая ошибка могла привести к линчеванию, сожжению или тому, что тебя сожрут. Кабал старался не совершать крупных промахов – опаленная бровь или свихнувшийся бес с мясницким топором были максимумом, что он себе позволял. Однако то, что он забыл про связь между эфирными направляющими и гироскопическими левитаторами, очень походило на ошибку смертельную.
И он ничего не мог с этим поделать, пока торчал в салоне. У всех присутствующих оставалось мало шансов выжить, если кто-то из них – он или Марша́л – не одержит верх. Кабал готов был поспорить, что члены экипажа слишком заняты тем, что пытаются выровнять корабль, так что на него им наплевать. Однако состояние дел все равно не радовало. Если команда преуспеет, на него набросится много злых миркарвианцев, если нет – он закончит жизнь и карьеру кремированным на безымянном сенцианском холме.
Он прикинул варианты. Насколько опасен Марша́л? Предположим, что его револьвер – копия того, что Кабал позаимствовал у графа в Харслаусе. Тогда барабан на шесть патронов. Если исходить из того, что граф не осторожничает, а значит, держит патрон в стволе, у него должно остаться два заряда. Мог Марша́л перезарядить пистолет? Да, но вряд ли; Кабал прятался за мягким диваном и очевидной тактикой было бы выпустить три-четыре патрона – хотя бы один из них должен был попасть в цель. Даже если выстрел окажется несмертельным, это даст графу преимущество. Но Марша́л не сделал этого, значит, он заявился не готовым к перестрелке: шесть крестьян – вот и все, кого он мог подстрелить. У Кабала оставалось пять патронов, и он очень жалел, что не взял с собой больше. Он, как и Марша́л, не ожидал, что разразится перестрелка. У Кабала имелось небольшое преимущество, но время утекало. Он рискнул выглянуть из-за дивана, с той стороны, что находилась подальше от бара, и увидел мисс Бэрроу и остальных – пассажиры цеплялись за мебель.