Роборовски активно действовал: ответственность и шанс частично искупить вину, по крайней мере, в собственных глазах, дали ему новый стимул. Он направлял мисс Амберслей вдоль палубы, словно она была его любимой тетушкой, проверял, что с ней все в порядке, и подбадривал, заверяя, что вытащит ее отсюда живой. Оказавшись в служебном помещении, он вовсю продемонстрировал свои познания в возможностях военного корабля. Он открыл шкафчик с оборудованием и, вытащив пару биноклей, посмотрел в них на дальний конец палубы, где стояли энтомоптеры.
– Выглядят пригодными для полета, – сказал он. – Герр Майсснер, вы помните, как работают стояночные тормоза?
Кабал, любивший точность, едко ответил, что, конечно, он помнит.
Довольный Роборовски открыл шкафчик, стоявший впритык к стене служебного помещения. Внутри находилось нечто, напоминавшее рычаг железнодорожного сигнала – большая штуковина со спусковым механизмом на конце ручки и огромным болтом на шарнире. Взявшись за ручку, Роборовски защелкнул спусковой механизм и откинулся назад. По стене прошла резонирующая трель, как ток, пропущенный по кабелю.
– Что вы делаете? – спросила мисс Бэрроу, но миниатюрный герр Роборовски все усилия вкладывал в действие и был не в состоянии отвечать.
– Полагаю, нечто важное, – Кабал прошествовал мимо нее и принялся помогать. Рычаг, издавая плаксивые металлические щелчки, отодвинулся и замер.
Роборовски отдышался.
– Это. – он снова засопел, после чего попытался еще раз. – Это стопор… направляющих. Теперь они будут на одном уровне с палубой. Не помешают… взлететь.
Кабал преодолел уже половину лестницы и высунул голову в люк – стопорные кабели действительно ушли в длинные щели, что тянулись вдоль всей взлетно-посадочной полосы.
– Разве нам не нужно развернуть энтомоптеры, чтобы у них был разбег? – спросила мисс Бэрроу.
– Необязательно, – ответил Роборовски. – Они могут взлетать вертикально при необходимости. В основании коротких крыльев и по нижней стороне стекателей имеются несущие поверхности – из-за этого энтомоптеры лучше летят на большой скорости, но им не требуется ускорение, чтобы подняться в воздух.
– Ой, – сказала мисс Бэрроу, смутившись глубины своего невежства: этой ситуации вполне можно было избежать, читай она больше комиксов для мальчишек. – Тогда для чего стопоры?
– Взлетать легко, фройляйн. Садиться… просто представьте себе – вы приближаетесь к раскачивающемуся кораблю при сильном ветре, проливном дожде или же под обстрелом с земли. Вам потребуется максимально большая площадка для посадки, так как приземление будет далеко не медленным и легким. Благодаря стопорам достаточно просто посадить машину на палубу, и не нужно волноваться, что свалитесь за край.
Кабал повернулся, чтобы послушать их беседу, но тут вдруг сел на ступеньку.
– Топливо, – сказал он. – Бак тренажера почти пуст. Сколько времени потребуется на заправку?
Роборовски прикрыл рот рукой.
– С помощью экипажа – пять минут. Нам же понадобится вдвое больше времени. Вы использовали даже резерв?
– Резерв?
– Второй бак. Когда топливо на исходе, переключаетесь на него. – Роборовски воспринял непонимающий взгляд Кабала как добрый знак. – Не волнуйтесь, – добавил он, похлопав того по руке. – Уверен, вам рассказали бы об этом на втором занятии.
Они взобрались по ступеням и, выйдя на палубу, взялись за руки для поддержки и безопасности. Идти пришлось почти наощупь – ветер выдувал влагу с кожи и обнажал зубы. Чтобы преодолеть палубу, потребовалось почти три минуты, так что все четверо обрадовались, укрывшись за энтомоптерами.
Роборовски взобрался на тренажер и заглянул в кабину. Вниз он спустился, сжимая в руках шлем, который взял с сиденья.
– Я полечу на «Симфонии», – прокричал он Кабалу на ухо. – Резервный бак полный. Мы доберемся до Парилы без проблем.
– Парилы? – прокричала мисс Бэрроу, сжимаясь от холода.
– Да, – ответил он. – Не хочу в Катамению и, пожалуй, не горю желанием возвращаться в Миркарвию. Там для меня ничего не осталось. Я попрошу политического убежища. Учитывая, что я им могу рассказать, мне его дадут.
– Разве это не измена? – ветер едва не заглушил тонкий голосок мисс Амберслей.
– Права или нет моя страна. – Роборовски покачал головой. – Они уничтожили мою родину, когда убили ДеГарра просто ради удобства. Они уничтожили ее, когда беднягу Константина пристрелили как пса за то, что он сказал правду. Когда-нибудь я вернусь домой, но не пока у власти мясники вроде Марша́ла и аферисты, которые его поддержали. – Он подал руку мисс Амберслей и помог подняться по ступенькам на боку фюзеляжа. – Давайте, мадам. Мы улетаем.
Мисс Амберслей отреагировала быстро, что было похвально, учитывая обстоятельства, – она не смутилась, когда ветер поднял юбки, не стала жаловаться, что приходится столь несветским образом карабкаться в кабину. Роборовски убедился, что она прекрасно справляется без помощи, и залез в задний отсек кабины.
Он пристегивался, когда у края кабины показался Кабал.
– Герр Роборовски, когда вы достигнете Парилы, я буду признателен, если…
– Я не знаю никакого Иоганна Кабала, – сказал Роборовски с улыбкой. – Никогда не слышал об этом человеке. Как и мисс Амберслей, уверен. – Кабал не проронил больше ни слова, кивнул одновременно в знак благодарности и прощаясь, а затем спустился вниз.
– Вам лучше отойти, – крикнул Роборовски Кабалу и мисс Бэрроу. – Вряд ли вам захочется ощутить дружеское похлопывание крыльев, когда я заведу мотор.
Они отодвинулись, когда хлопнул стартер и завращался двигатель. Он еще не успел остыть после предыдущего полета и быстро набрал обороты, весело порыкивая, готовый к взлету. Когда инженерное чудо достигло крещендо, Роборовски открыл дроссель. Он прокричал что-то мисс Амберслей, которая явно не уловила слов. Наверняка, фразу типа «Держитесь!», потому как спустя мгновение энтомоптер дернулся вперед и ядром рухнул вниз, тут же исчезнув из виду.
– Интересно, хватит ли ему высоты для маневра? – сказал Кабал на ухо мисс Бэрроу, тоном, который выдавал легкий научный интерес. Это был даже не вопрос, а ремарка. Но он все равно получил ответ, когда «Симфония» вынырнула впереди, круто набирая высоту, заложила вираж, разворачиваясь в сторону аэропорта, и на скорости пронеслась мимо них в направлении, обратном движению «Принцессы Гортензии».
Кабал забрался по перекладинам на боку энтомоптера Марша́ла. Тот сильно отличался от «Симфонии» – и Кабал уже жалел, что ему достался именно он. Тренажер был удобен в использовании и неприхотлив, а эта машина казалась упрямой и неподатливой. На боковой панели имелись скобы, скорее всего, служившие для крепления орудий и установки крыльев с оружием. На матовой камуфляжной зеленой краске, чуть ниже кабины пилота, незаметно был нарисован крест Марша́лов. Кабал полагал, что перед ним истребитель, с которого сняли оружие для разведывательной миссии, что позволило ему незамеченным пролететь над Сенцой на более высокой скорости и преодолеть большую дистанцию. Когда он двигался над самыми верхушками деревьев, то вряд ли был заметен с земли или воздуха. В отличие от «Симфонии» кабина была полностью закрыта, задняя часть, где располагался пилот, возвышалась над передним креслом второго пилота. Найдя защелку, Кабал попытался открыть ее. Когда та не поддалась, он резко ударил костяшками, выпустив поток крови и ругательств.
– У нас нет на это времени, – пробормотал он, пытаясь расправиться с защелкой. На миг он испугался, что она каким-то образом заблокирована, но затем заметил, что дело было в неудачном расположении.
– Ну же, Кабал! – крикнула мисс Бэрроу. – У нас нет на это времени!
Он бросил на нее свой фирменный взгляд и вернулся к борьбе с механизмом. Его беспокоила одна вещь, но Кабал решил не упоминать о ней, поскольку тогда мисс Бэрроу начала бы его обвинять, и объяснения вкупе с неизбежной театральщиной съели оставшиеся минуты, которых и так не хватало. Как только он произнес бы «третья бомба», мисс Бэрроу стала бы невыносима, поэтому придержать информацию было довольно предусмотрительно.
Радость от собственной расчетливости оказалась преждевременной. В отличие от бомбы, которая гротескно запаздывала. Его намерения – в те счастливые беззаботные времена, когда Кабал полагал, что левитаторы никоим образом не зависят от эфирных направляющих, – заключались в том, чтобы уничтожить три из четырех. Было бы куда надежнее, да и эстетически более приятно взорвать все, но ему не хватило материалов на четвертую бомбу. По плану, первое устройство должно было отвлечь команду и дать ему необходимое для переговоров время. Вторая и третья бомбы должны были сдетонировать с интервалом в минуту, разрушив обе направляющие по правому борту, в результате чего корабль мог бы только кружить по часовой стрелке, застряв на территории Сенцы. Его не порадовало, что сработало только два устройства, но он почти не волновался по этому поводу, пока не всплыл грубый промах в его плане – падение с небес, свидание с землей и гибель всех на борту. С того самого момента он надеялся, что из-за плохого качества реагентов (вариант, что он допустил ошибку при создании бомбы, даже не пришел ему на ум) третья бомба оказалась нерабочей, и дело не в том, что реакция просто замедлилась. Но надежды хрупкая штука.
Третью бомбу он установил на вторую эфирную направляющую в передней части правого борта. По чистой случайности, это была наиболее близкая к ним направляющая. Сила взрыва оказалась небольшой – обратного и не требовалось, – но шума и гама оказалось больше, чем ожидал даже ее создатель.
Мисс Бэрроу отскочила в сторону, вскрикнув от неожиданности, и оказалась рядом с каналом стопора, тянувшимся по всей длине палубы. Что вышло очень кстати, когда корабль накренился на тридцать градусов.
Когда рисуешь угол в тридцать градусов на уроке геометрии, кажется, будто он не такой уж большой. Но когда висишь на боку энтомоптера, а палуба накреняется под таким углом, и энтомоптер, наплевав на тормоза, устремляется вперед, то тридцать градусов кажутся вполне существенными. Глянув вниз, Кабал увидел, как колеса, поскрипывая, скользят по резиновой поверхности к краю палубы, оставляя белые полосы. Он оценил варианты. Лишившись энтомоптера, он потеряет последнюю возможность покинуть «Принцессу Гортензию» прежде, чем та пропашет брюхом лес. Чтобы воспользоваться энтомоптером, ему требовалось открыть кабину. Которая не поддавалась. Оказавшись внутри, нужно будет завести двигатель и достичь рабочей скорости