крыльев до того, как аппарат упадет или вскоре после того, как он начнет падать. Ему была незнакома приборная доска в кабине. И дверца по-прежнему не поддавалась. Палуба практически ушла из-под ног. А чертова кабина так и не…
Дверца открылась как раз в тот момент, когда аппарат накренился под ним и начал падать за борт. Выбора не было – Кабал бросился назад, извернулся в воздухе и приземлился на бок. Распластавшись на палубе, он цеплялся руками, а энтомоптер рухнул на верхушки деревьев в ста метрах внизу. Кабалу повезло лишь наполовину. Он двигался не настолько быстро, как энтомоптер, но по-прежнему безжалостно соскальзывал к краю. В десяти футах от себя он увидел мисс Бэрроу, одной рукой цеплявшуюся за жизнь. На лице ее отразились страх и в то же время решительность – удивительно, но свободную руку она протягивала Кабалу, как будто одной лишь силой воли была способна удлинить ее. Бесполезная попытка, хотя Кабал оценил жест. Он поднял брови, как бы говоря «ну вот опять», будто каждый день падал с аэрокораблей.
Но кому-то у штурвала, видимо, пришлась не по вкусу идея так быстро оказаться на земле. Откуда-то из скудных резервов нашлась энергия, чтобы поднять нос судна. Мисс Бэрроу держалась за кабель, несмотря на то, что ее подбросило вертикально вверх и теперь она будто выполняла стойку на одной руке. Кабал подлетел словно социопатичный блинчик, а затем тяжело приземлился обратно на палубу. Удар выбил воздух из легких.
Он не поднялся и никак не отреагировал – так и лежал на спине, лишь руки медленно двигались. Мисс Бэрроу испугалась, что он потерял сознание, поэтому пригнувшись, направилась в его сторону, цепляясь кончиками пальцев за палубу, на случай если та снова придет в движение.
– Кабал! Кабал? Вы в порядке?
Она заметила, что глаза у него открыты и смотрит он прямо вверх. Он тихо заговорил, она с трудом разбирала его слова. Скудное знание немецкого кое-как помогло разобрать примерно половину. Из того немного, что удалось понять, она пришла к выводу, что Кабал комментировал голубизну неба и его красоту. Если Кабал заводил речь об эстетике, наступало время экстремальных мер.
После нескольких жгучих пощечин, он более-менее взял себя в руки.
– Я что-то говорил? – пробормотал Кабал, неосознанным жестом зачесывая назад волосы.
Прикинув, как сильно тот берег свое достоинство, она сочла, что с ее стороны будет правильно сохранить его. Хотя…
– Вы бормотали что-то про то, как прекрасно голубое небо, – сказала она, а затем намеренно добавила: – Думаю, там было что-то еще про сбор цветов и танцы.
Глаза Кабала округлились от изумления, а затем подозрительно сощурились.
– Уверен, что не говорил такого, – прозвучало куда менее решительно, чем обычно.
Поднявшись на ноги, он, согнувшись, убрался подальше от края корабля – близость к неминуемой гибели потеряла свою привлекательность.
– И что нам теперь делать? – спросила мисс Бэрроу, когда он прошел мимо нее. Кабал остановился и задумался. Через несколько минут их полет прекратится, и корабль рухнет, а любой план требует времени, ресурсов и куда большей высоты. Корабль кружил по часовой стрелке, как и предсказывал Кабал, – этот курс вел в устье широкой долины, окруженной деревьями. Сквозь стволы и кроны он мог разглядеть каменистые выступы, которые, несмотря на всю свою живописность, обещали довольно болезненную аварийную посадку.
Кабал внимательнее изучил корабль. Три из четырех направляющих почернели и дымились, поврежденные импровизированными бомбами, которые он установил внутри удачно расположенных служебных люков. Бомбы были небольшими, предполагалось, что они лишь повредят несколько компонентов и погнут сами направляющие. Однако в результате большие решетчатые ящики почернели от дыма и деформировались. Кабал знал силу взрывчатой смеси, которую использовал, – ни при каких условиях он не мог настолько ошибиться. Возможно… Нет, наверняка что-то внутри направляющих – охладитель или резервное топливо – оказалось легко воспламеняющимися. Направляющая в передней части по правому борту взорвалась с такой силой, что погнулась даже опора, а сама она болталась взад-вперед в воздушном потоке, как хвост неуверенной собаки, и опасно трещала. Взглянув на нее, Кабал принял решение. План был так себе, но, если учесть, что в остальной части корабля содержится та же горючая жидкость, оставаться на месте представлялось худшей стратегией выживания.
– Идите за мной, – приказал он мисс Бэрроу тоном, не терпящим возражений, и двинулся к направляющей.
– Куда мы? – спросила она, держа в руках туфли и босиком следуя за ним.
– Видите ту штуку? – Кабал кивком головы указал направление. – Она, скорее всего, отвалится, как только мы ударимся о деревья вокруг долины. План, если, конечно, его можно так назвать, заключается в том, что мы заберемся на нее и повиснем. Если нам немного – простите, если нам очень – повезет, направляющая примет большую часть удара на себя и отвалится, а мы приземлимся более-менее невредимыми. При условии, конечно, что мы не сорвемся при ударе и не рухнем на землю, после чего направляющая прокатится по нам. Как видите, задняя направляющая смонтирована ближе к корпусу, поэтому мы не окажемся на ее пути, так что не стоит волноваться, что нас размажет.
Мисс Бэрроу запнулась.
– Ну, по крайней мере, на одну проблему меньше, – переформулировал Кабал.
– И это ваш план?
– Второй вариант – остаться на борту и ждать, когда корабль разобьется и, вероятно, загорится. Экипаж плюс овощи – запах, пожалуй, будет стоять как от пирога с беконом.
Они добрались до основания опоры.
– Итак, – подытожила мисс Бэрроу, – мы либо умираем внезапно на этой штуковине, либо остаемся и сгораем заживо. Верно?
– Да. Но есть незначительный шанс выжить, если мы воспользуемся первым путем.
Мисс Бэрроу скривилась, подобрала юбки и одной ногой проверила основание опоры.
– Кабал? Прошу, если мы выберемся живыми, пообещайте мне. – Она шагнула вперед, встала на карачки и обхватила опору.
– Да?
– Пообещайте, что никогда не станете оратором. – Сказав это, она резкими, решительными движениями поползла вверх по опоре, полностью сконцентрировавшись на металле под ней и намеренно игнорируя то, что лежало в ста ярдах внизу и отделяло их от гибели. Верхушки деревьев превратились в размытое зеленое пятно, перемежающееся черными тенями, а из-за того, что боковому зрению не хватало четкости, казалось, будто внизу распростерлось огромное море, готовое поглотить их. Добравшись до противоположной стороны, мисс Бэрроу ухватилась за решетчатые вентиляционные отверстия и с их помощью продолжила карабкаться на верхушку направляющей, по пути собрав всю сажу. Оказавшись в относительно надежном положении, она обернулась посмотреть, следует ли за ней Кабал.
Он не выказывал ни малейшего удовольствия от процесса. Ползком, с выражением гневающегося Юпитера на лице, он медленно продвигался по опоре, полностью сосредоточив на ней взгляд. Мисс Бэрроу предприняла не слишком убедительную, лишенную энтузиазма попытку подбодрить его, но Кабал бросил на нее такой сердитый взгляд, что она решила оставить его в покое. Он преодолел около трети пути, когда ненадежная удача в очередной раз покинула его.
Где-то в натруженных внутренностях «Принцессы Гортензии» измученное реле не выдержало нагрузки и умерло в фонтане искр под хор матерящихся инженеров. Три гироскопических левитатора на правом борту отключились, их постоянное ободряющее гудение сошло на нет. Словно марионетка, которой перерезали ниточки, угол судна, где мисс Бэрроу цеплялась за опору, и полз Кабал, резко накренился.
Любому, кто на высокой скорости проезжал по арочному мосту или спускался на американских горках, знакомо ощущение падения, при котором желудок продолжает подниматься. Ощущение завораживает, когда не несет в себе угрозы, но для Кабала сейчас был совершенно иной случай: когда опора стала уходить из-под него, и он начал падать, внезапное кошмарное чувство беспомощности заставило его закричать. Опора остановилась, даже немного покачнулась, – Кабал с силой врезался в нее и скатился с края.
Второй раз в жизни он свисал на одной руке с аэрокорабля. Мисс Бэрроу кричала, нет, орала ему держаться и подтянуться – в общем, произвести все те очевидные действия, которые он и сам намеревался предпринять, если бы только мог. Он посмотрел вниз и удивился тому, как близко были верхушки деревьев. На миг он задумался, выживет ли, если упадет, но затем в просвете между стволами увидел, насколько они высокие, и отказался от идеи. Затем он вдруг понял, что мисс Бэрроу тоже кричит что-то насчет деревьев. Он как раз размышлял над тем совпадением, что их обоих волнуют деревья, когда один конкретный их представитель, о котором и говорила мисс Бэрроу – король лесов, возвышавшийся над своими соседями, – нанес удар.
С грохотом разлетелись стекла, когда дерево врезалось в обзорную сферу по правому борту. В следующее мгновение оно столкнулось с опорой. Кабал одновременно услышал звук столкновения и ощутил сам удар, который пришелся на середину столба. Его резко бросило вперед и впечатало в брюхо опоры, в то время как сосновые ветви хлестали его по спине. Но массивную и непоколебимую «Гортензию» это не замедлило – она намеревалась снести как можно больше крон, а остальное погнуть. Лес, однако, держал удар. Кабал схватился второй рукой и как можно теснее прижался к корпусу корабля – дерево сорвало обшивку опоры и часть внутренних элементов. Мисс Бэрроу в ужасе закричала, когда направляющая на конце опоры провисла и выстрелила назад во вращающийся механизм, соединявший их.
Раздался громкий треск, и дерево осталось позади, с покореженного металла свисали останки ветвей, источая приятный свежий аромат. Быстро затухающие удары сопровождали их полет – ствол оцарапал галерею по правому борту и разнес вдребезги до сих пор целые стекла.
Столкновение оказалось на руку Кабалу: если прежде он мог цепляться только за гладкую сталь, теперь из опоры торчали сломанные и погнутые балки. Он проверил одну, прежде чем полностью перенести на нее вес и поставить стопу в изгиб рядом с оборвавшимся концом, после соскользнул на относительно безопасную поверхность. Мисс Бэрроу изо всех сил цеплялась пальцами за самую верхнюю решетку в направляющей – она удивилась, увидев его, а затем, изумилась еще больше, когда поняла, что испытывает облегчение. Она наблюдала за тем, как Кабал подтянулся и выбрался на верх опоры, а затем перекатился на край палубы. Он замер, тяжело дыша, и несколько секунд глядел на небо, собираясь с силами и духом.