По правде говоря, Кабал и сам не знал, что ему делать дальше. Несмотря на тщательные поиски, в цирке не нашлось даже мало-мальской базовой инструкции.
Кабал бродил среди толпы – здесь собрались слишком простые и слишком болтливые люди, не умолкающие ни на секунду. Некромант искал вдохновения. «Все должно быть несложно, – убеждал он себя. – Цирк – лишь отросток Ада, аванпост, зал отправления для почти проклятых. Место само по себе жаждет душ ничего не подозревающих людишек. Посему, – рассуждал Кабал, – нужно лишь немного подстегнуть события». Некромант остановился – он напоминал черную скалу в потоке человеческих тел. Вот только, как именно стоит подстегивать цирк, он не очень представлял. Может быть, он слишком интеллектуализирует проблему? Пришедшая в голову мысль, конечно, была ужасной, но что, если просто довериться инстинкту? Будет нелегко, ведь его первым инстинктом всегда было использовать логику и рациональные объяснения. Но, возможно, именно в этот раз стоит прислушаться к интуиции?
Кабал попытался успокоить разум, отбросить тысячи жужжащих мыслей, из которых состояло его сознание. Он постарался забыть о гудящей вокруг него толпе. Он концентрировался до тех пор, пока в голове у него не воцарилась тишина.
Ни одной мысли.
Но это, конечно же, не помогло. Некромант раздраженно фыркнул и позволил разуму, которому претили даже эти несколько минут бездействия, снова активно заработать.
Раздраженный после неудавшегося эксперимента, Кабал взглянул вперед, на галерею игровых автоматов. Он очень удивился, когда Хорст настоял на том, чтобы ее построили в цирке наряду с другими аттракционами. Впрочем, его брат всегда знал, что нравится людям. Едва ли галерея поможет им заполучить души, однако она неплохо приносила мелочь, которую потом можно было отдать тем, кому ее как раз не хватало. Темные уголки и полумрак шатров, где проходили представления, выглядели куда более подходящим местом для сбора душ. Именно там будут оговариваться и заключаться сомнительные теологические сделки. Галерея игровых автоматов, напротив, расценивалась прежде всего как центр перераспределения денежных средств: всем известно, как сложно ввести народ в искушение, если он не может купить билет. Все это ему объяснял Костлявый, пока двое причудливых созданий Хорста – месье Косяк и месье Щебень – строили галерею автоматов. Словно артисты на ходулях, они вышагивали на своих слишком длинных и слишком тощих ногах, размахивая столь же длинными и тощими руками. На них были черные костюмы и темные очки, а сквозь жиденькие волосы неприличного желтого оттенка проглядывала макушка. Они расхаживали туда-сюда, перекрикивались на одним им понятном языке, и Кабал не сомневался, что Хорст задумал их как пародию на самого Иоганна. Однако некромант решил, что реагировать на это будет ниже его достоинства, и промолчал. Как-никак дело они свое знали: месье Косяк и месье Щебень совершенно хаотичным образом соединяли металл и стекло, покрывали их краской и лаком, но в итоге на свет появлялись точно спроектированные игровые автоматы идеальной формы, автоматы, изображающие конные скачки, столы для игры в багатель [6]. Кабалу нравились точно и образцово сделанные вещи, а потому он слегка подобрел к Косяку и Щебню, хотя ни разу об этом и словом не обмолвился. Вот и сейчас, пока он смотрел на галерею игровых автоматов – результат их трудов, – он был в добром расположении духа и решил попытать счастья там.
Народу в галерее было много. В секции игровых автоматов один мужчина постоянно проигрывал, в то время как его менее обеспеченному соседу фартило. При этом ни один даже не догадывался о марксистской подоплеке фортуны. Чуть дальше жестяные обезьянки карабкались по жестяным пальмам, а в окнах домов с привидениями появлялись призраки, по которым тут же открывали огонь стрелки в тире[7]*. В будке, расписанной оранжевым, желтым и черным, сидела механическая цыганка и предсказывала будущее. Стекло надежно укрывало ее от недовольных клиентов.
Согласно надписи на верхней панели, цыганку звали мадам Фортуна. Это была молодая женщина, на голове ее красовался шарф, закрученный наподобие тюрбана, в ушах блестели сережки-кольца, а от одного взгляда на ее декольте голова шла кругом. Она замерла, подняв руки над хрустальным шаром, и молча ждала, когда же орава подростков, столпившихся перед будкой, оставит свои попытки заглянуть в ее декольте сверху и прекратит отпускать скабрезные избитые шуточки. Наконец один парнишка, подталкиваемый остальными, опустил монетку. Мадам Фортуна тут же загудела, ожила и любезно посмотрела в свой хрустальный шар. Внутри него замерцал, заклубился странный разноцветный дым. Мальчишки притихли, им стало не по себе. Они глядели, как движутся руки механической цыганки – очень естественно и реалистично для дерева или пластика, надо сказать, – как сгибаются ее пальцы в тех местах, где, казалось, не было шарниров.
Внезапно она дернулась и замерла, свет внутри хрустального шара погас, а мальчишки снова принялись понемногу бравировать. Несколько долгих секунд внутри машины щелкал пружинный механизм, после чего на поддон внизу автомата выпал кусок картона. Ухмыляясь в ответ на подколы своих друзей, мальчик взял картонку.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он закончил читать несколько строчек. Уже после первых слов глаза парнишки слегка расширились, а улыбка исчезла с губ, словно бы невидимые пальцы разгладили его лицо. Он вернулся к началу и прочел предсказание снова, на этот раз до конца. Затем, бледный, он развернулся и, пошатываясь, покинул зал автоматов. Друзья его вмиг посерьезнели и принялись расспрашивать, что случилось.
Кабал мрачно наблюдал за тем, как мальчишки уходят. После он подошел к мадам Фортуне, изобразил, будто ищет в кармане монетку, затем наклонился вперед и якобы вложил свою находку в отверстие. Прижавшись к стеклу как раз напротив лица мадам Фортуны, он прошептал:
– Вас это, без сомнения, очень забавляет, только нам от подобных потех никакого толку. Нужно заманить их, искусить, а не распугать как кроликов.
Мадам Фортуна приподняла изящно нарисованную бровь, так что это заметил лишь Кабал. Снова загудели пружины автомата, и на поддон выпала новая карточка, хотя некромант и не опускал монеты. Так и оставив картонку лежать на поддоне, Кабал прочел, что на ней было написано:
МАДАМ ФОРТУНА ЗНАЕТ И ВИДИТ ВСЕ.
ЭТО ПРАВДА ОЧЕНЬ ЗАНИМАТЕЛЬНО.
МНЕ ТОЖЕ НУЖНО ИНОГДА РАЗВЛЕКАТЬСЯ.
СОВЕТ МАДАМ ФОРТУНЫ:
ЕСТЬ КУДА БОЛЕЕ ЛАКОМАЯ ДОБЫЧА
Судя по тону, мадам Фортуна явно не признавала авторитета Кабала, но, по крайней мере, новость была хорошей. Предсказательница, похоже, знала как минимум одного кандидата, что слегка обрадовало Кабала.
– Более лакомая добыча… Где именно?
Глаза мадам Фортуны начали вращаться в глазницах, затем остановились, уставившись на некроманта. Несколько секунд прорицательница смотрела на Кабала, затем перевела взгляд на хрустальный шар. Внутри загорелся причудливый свет, зажужжали шестерни, пальцы цыганки порхали над поверхностью шара, ни разу не дотронувшись до стекла. Раздался щелчок, дребезжание струны – и на поддон поверх уже лежащей там карточки выпала новая. Кабал забрал оба предсказания, спрятал первое в карман и прочел второе:
МАДАМ ФОРТУНА ЗНАЕТ И ВИДИТ ВСЕ.
СОВЕТ МАДАМ ФОРТУНЫ:
ПОЗАДИ ТЕБЯ
Кабал обернулся. Он стоял лицом ко входу в галерею игровых автоматов. Внутри стремительным потоком из одного места в другое перетекали люди. Все они были похожи друг на друга, ни один человек не привлек внимание Кабала. Некромант насупился.
– Пользы от этого совета никакой, – произнес он шепотом, зная, что мадам Фортуна все равно его услышит. – Мне нужны более четкие указания, кого именно искать, а не…
Он снова взглянул на карточку и замер. На этот раз на ней значилось:
МАДАМ ФОРТУНА ЗНАЕТ И ВИДИТ ВСЕ.
СОВЕТ МАДАМ ФОРТУНЫ:
ВПЕРЕДИ ТЕБЯ.
Желая проверить, Кабал повернул карточку на девяносто градусов. Совет мадам Фортуны подвергся метаморфопсихозным[8]* трансформациям и теперь гласил: «СЛЕВА».
Под впечатлением от увиденного некромант едва заметно кивнул. Мадам Фортуна представляла собой половину манекена, сидящего в небольшом ящике, да набор шестеренок и механизмов, которых в принципе хватило бы для создания довольно точных каминных часов, но при всем этом от нее явно была польза. Кабал сжал предсказание в ладони наподобие компаса и отправился на поиски жертвы.
Некромант рассекал толпу, направляясь к своей цели. Стойкий от природы и закаленный обстоятельствами, он привычно не обращал внимания на жалобы тех, кому наступал на ногу или чьи орешки рассыпал. Сперва простая триангуляция позволила ему вычислить примерный охват и курс. Затем, наклонив голову, Кабал тараном двинулся сквозь толпу, слыша вдогонку нестройный хор недовольных голосов. «ВПЕРЕДИ» значилось на карточке. «ВПЕРЕДИ».
Внезапно стремительная погоня Кабала наткнулась на непреодолимое препятствие, разодетое в воскресный костюм. Некромант поднял голову – сверху из-под кривой стрижки на него уставились полные злости глаза, готовые раздавить его одним взглядом. Кабал быстро сверился с предсказанием – на этот раз совет мадам Фортуны гласил: «ЭТО ОН. ИЗВИНИСЬ. БЫСТРО».
Некромант засунул карточку в нагрудный карман и дотронулся пальцами до полей шляпы.
– Добрый вечер, сэр, – приветствовал он огромного мужчину. – Мне ужасно неловко за то, что я вот так бесцеремонно налетел на вас. Мои глубочайшие извинения.
Мужчина прожигал его взглядом, ладони сжались в кулаки, лицо побледнело. Кабал знал достаточно о тонкостях работы эндокринной системы и понимал, что человек, который от злости бледнеет, ударит скорее, чем тот, кто от злости краснеет. Свободная рука Кабала машинально потянулась к трости. Он крепко сжал серебряный набалдашник в форме черепа и медленно поворачивал до тех пор, пока верхняя часть не отсоединилась. Если он проткнет деревенщину мечом, спрятанным в трости, Хорст едва ли расценит это как удачный пиар-ход, но для Кабала девиз «Клиент всегда прав» превращался в академическую реалию, как только клиент замахивался кулаком.