– А кукла красивая, – заметила Рейчел.
Тед одарил ее полным презрения взглядом, от которого металл покрывается ржавчиной.
– Я выиграл, мне и приз выбирать, – отозвался он.
– Какая удача, – вклинился в разговор Хорст, внезапно появившись у дальнего конца стойки. – Я как раз хотел выиграть куклу, и, судя по всему, другой у них нет.
Тед обернулся и посмотрел на Хорста, стоявшего позади Рейчел.
– Кукла девчачья, – заявил Тед таким тоном, что было ясно – он сделал определенные выводы относительно сексуальных предпочтений Хорста и счел их отвратительными и достойными порицания; более того, он по аналогии и Хорста считал отвратительным и достойным порицания.
– Вполне. – Хорст заплатил за пять игр. – Хочу сделать подарок своей девушке. Какой смысл отменно стрелять, если потом даже нечем похвастаться.
Хорст зарядил ружье.
– Выиграю ей куклу, расскажу, как это было непросто, как хорош я оказался. – Хорст прицелился. – И она моя.
Он выстрелил – пуля прошла прямо между глаз жестяного солдатика, и тот перевернулся. Тогда Хорст опустил винтовку и ухмыльнулся Теду:
– Психология.
Теду дела не было до психологии, ему и обычной логики-то недоставало. Зато он очень трепетно относился к праву собственности. Поэтому он заявил распорядителю тира:
– Я возьму куклу.
– О! – воскликнул Хорст, достоверно изображая разочарование, когда Тед получил куклу и швырнул ее Рейчел, практически не глядя на девушку.
Тед двинулся прочь, а Рейчел прижала к груди подарок.
Хорст наблюдал за тем, как пара растворилась в толпе, и тут к нему подошел Кабал.
– Это и есть психология? – поинтересовался он.
– Да. Только она заключается не в том, что я сказал, а в том, что я сделал, – Хорст искоса посмотрел на брата. – Ты же понял, что там произошло?
– Я не полный болван и могу распознать злость. Но кое-чего я все-таки никак не соображу.
– Да?
– Почему ты мне помогаешь, да еще столь открытым образом? Ты честно заявил, что все происходящее тебе совсем не по душе, ты настаивал на том, что не хочешь напрямую быть связанным с… с основной задачей этого цирка, скажем так. С чего столь разительная перемена?
Хорст, казалось, задумался.
– Знаешь ли, Иоганн…
Когда пауза слишком затянулась, Кабал повернулся, чтобы попросить брата закончить фразу. Но Хорста там уже не было. Некромант выругался, используя древнее нецензурное выражение, в котором упоминался половой акт между представителем вымершего племени и вымершим животным.
И что теперь? Первым порывом Кабала было отправиться следом за Тедом и его девушкой, уж очень ему хотелось узнать, как именно кукла заставит мужчину продать свою душу. Однако, поразмыслив, он, пусть и нехотя, решил, что толку от подобных действий не будет. Они с братом и так уже лично вмешались, сожгли еще капельку сатанинской крови. Если этого окажется недостаточно, что ж, можно считать Теда неудавшимся экспериментом – они с Хорстом поберегут силы до следующего раза.
Кабал вернулся к «Дому медицинских уродств» и забрал у мальчика свою соломенную шляпу.
Рейчел сияла от счастья настолько, насколько это было возможно в присутствии Теда, но внутри ее снедали противоречивые мысли. С одной стороны, Тед поступил очень мило и выиграл ей куклу, пусть даже она догадывалась, что отчасти он сделал это назло симпатичному джентльмену в тире. Однако сам факт, что Рейчел лишь подозревала, но не была уверена, показывал, насколько плотный кокон иллюзий она соткала вокруг себя.
Она честно полагала, что Тед – приятный и порядочный человек. Да, у него были свои причуды: кулаки его беспрепятственно сновали где хотели; четыре раза в неделю он выказывал вполне закономерное желание напиться; как и любой мужчина, он имел склонность во всем видеть оскорбления в свой адрес, после чего кулаки его снова совершенно беспрепятственно, наслаждаясь полной свободой, сталкивались с подбородками и глазами других людей. Но покажите ей мужчину, с которым ничего подобного не происходило?
На самом деле таких примеров можно было привести множество, но для Рейчел оказалось уже слишком поздно. Тед теперь являлся мерилом всех мужчин, и девушка нутром чувствовала, что права. Она твердо верила, что лучшего ей не достанется. Идеалом Теда назвать было сложно, но Рейчел не сомневалась, что сила ее любви изменит его и сделает лучше.
Однако с некоторых пор вера ее переросла в отчаяние. Не случайно женщины, которые сперва с горящими глазами утверждают: «Нужно любить козлов», – позже, когда становится ясно, что козлы, которых они любили и которых впустили в свою жизнь, самые что ни на есть закоренелые козлы, вдруг начинают жаловаться, что «все мужчины – козлы». Учитывая, как однобоко они выбирают объекты любви, неудивительно, что они приходят к подобным выводам.
И вот теперь на одной чаше весов оказался поступок Теда, который, по необъективным меркам Рейчел и в сравнении с другими случаями, когда Тед мог ударить ее, плюнуть на нее или схватить за грудки ее лучшего друга, считался проявлением доброты. На другой же чаше было ясное ощущение того, что с куклой что-то не так. Пока игрушка сидела на полке в тире, она казалась милой, хотя теперь, поразмыслив, Рейчел уже не понимала, чем кукла ей так приглянулась и почему она попросила ее. Девушка с радостью кинула бы игрушку проходящему мимо ребенку или выбросила в мусорный бак. Единственное, что ее останавливало, так это гнев Теда, который непременно последует. Рейчел не покидало странное ощущение, будто кукла в ее руке вовсе не кукла, а поскольку девушка никак не могла понять, что же именно не так с игрушкой, это расстраивало ее еще больше.
Внезапно Рейчел сдавленно, испуганно вскрикнула и уронила куклу. Игрушка аккуратно приземлилась и замерла, словно ее специально усадили на зеленую лужайку, где разместился цирк. Тед развернулся – конечно, он был на три шага впереди Рейчел – и уставился сперва на свою девушку, а затем на куклу.
– Да что с тобой? – резко спросил Тед и подхватил с земли куклу.
– Она… – Рейчел умолкла: девушка вдруг поняла, как глупо прозвучит ее мысль. – В ней что-то острое, – сказала она вместо того, что подумала. – Оно впилось мне в палец.
Рейчел взглянула на руку – небольшой полумесяц из красных точек сливался в одну кровавую каплю. Девушка пососала палец и с опаской взглянула на игрушку, зажатую в руке Теда. Рейчел была уверена, что еще недавно кукла улыбалась иначе: зубов не было видно.
Тед с упреком посмотрел на девушку, как будто ее постоянно калечили игрушки. Затем он перевел взгляд на куклу. Это была молодая фигуристая женщина с черными кудряшками, прилипшими ко лбу и щекам, одетая в короткое красное платье. Скорее всего, персонаж какого-нибудь мультфильма или комикса – правда, Тед не узнал, какого именно. Значит, внутри что-то острое? Неудивительно – она ведь сделана из дешевой аляповатой тряпки на фабрике, где рабочие трудятся в поте лица за гроши. Тед изо всех сил сжал куклу: он почти хотел, чтобы острый кусочек металла, который наверняка лежал внутри нее, вылез наружу и уколол его тоже, пусть даже до крови. Тогда у него появится причина вернуться в тир и ударить распорядителя.
Тед продолжал стискивать игрушку, но в его руку так ничего и не впилось. Напротив, оказалось, что кукла на ощупь мягкая и податливая, и Теду это понравилось. Он вновь крепко сжал куклу, но на этот раз без жестокости. Болтающаяся в кулаке игрушка лениво подмигнула ему. Тед уставился на куклу – казалось, она глядит на него в ответ. Время тянулось подобно разматываемому проводу. Рейчел наблюдала за Тедом: сперва она тревожилась, что он обидится и ударит ее, но, когда этого не произошло, она занервничала еще сильнее. Тед просто стоял и во все глаза смотрел на куклу.
От куклы исходило тепло. Тед чувствовал изгибы игрушечного тела, скрытого под красным платьем. Нет, не игрушечного – тела женщины. Ему нравилось ощущать его в ладони. Вот такой должна быть настоящая женщина – податливой, теплой, фигуристой.
Рейчел вздрогнула: Тед поднял на нее глаза, в которых читалась новая, незнакомая Рейчел враждебность, совсем не та, к которой она успела привыкнуть. Тед снова посмотрел на куклу и принялся внимательно изучать ее. Толстые сильные пальцы ощупывали игрушку, и наблюдающая за этим Рейчел внезапно ощутила острый приступ ревности и какое-то особое чувство страха.
Тед жалел, что не отправился в цирк один. Теперь придется терпеть, что эта плоская несчастная доска по имени Рейчел будет везде за ним таскаться. Он никогда не мог нормально повеселиться. Вот если бы у него была девушка вроде этой куклы, все сложилось бы совершенно иначе. Она хорошо выглядела, хорошо одевалась и на ощупь была приятной. Тед почти сумел представить, как найдет кого-то похожего на куклу здесь, в цирке. Он бы приударил за красоткой, поболтал с ней, узнал, как ее зовут.
Трикси.
Трикси – прекрасное имя, – решил Тед.
Спасибо. А как тебя зовут, а?
– Тед, – ответил Тед.
– Что? – подала голос Рейчел.
Он в очередной раз сурово посмотрел на девушку, развернулся на пятках и пошел дальше. Рейчел замялась, пытаясь сообразить, провинилась она или нет, но вскоре последовала за Тедом.
Тед двигался вперед, разрезая толпу, что расступалась и смыкалась позади него, обтекала его как большой камень. Он смутно представлял себе, куда направляется. Да ему, собственно, было все равно.
Она тебя не любит.
Он всегда это знал. Конечно, он всегда это знал. Никогда не понимал, зачем вообще кого-то любить. Преданность – одно дело, а любовь…
Ты ей даже не нравишься.
Ему и в голову не приходило, что у Рейчел может иметься собственное мнение. Тед замер в тени башни со спиральной горкой. Сверху на него лились восторженные детские крики: ребятишки карабкались наверх и тут же скатывались вниз. Ему почудилось, будто крики уходят под землю и звучат оттуда тоже, только уже менее восторженно. Вечер выдался прохладный, но Тед потел, словно его лихорадило. Что-то в его руке стало извиваться.