– Прощай, братец, – сказал он, а затем последние мысли исчезли – из-за горного хребта вдалеке полился солнечный свет, затопил их обоих и на мгновение ослепил Кабала.
Некромант моргнул, выругался, вытянул руку и попытался нащупать Хорста, но впереди никого не было. Кабал вертел рукой, сжимал пальцы, хотя знал – уже слишком поздно. Когда его глаза наконец привыкли к свету, смотреть было не на что. В воздухе порхало несколько коричневых листочков и кружил серый пепел – пахло утерянными возможностями. Кабал завертелся на месте, вглядываясь в далекие горизонты, но он был один – впрочем, как и всегда.
Новый день застал Иоганна Кабала, некроманта, посреди гниющего и разваливающегося поезда на давно забытой всеми железнодорожной ветке. Он сидел, уронив голову на руки, а гравий под ногами был мокр от слез. Солнечные очки валялись в стороне, и он ничего не видел.
Глава шестнадцатаяВ которой ученый возвращается в Ад и нарушает условия сделки
Сумасшедший Дэн Клэнси тщательно обдумывал свой следующий ответ. Он был преступником с Дикого Запада и вообще-то никогда не размышлял о том, что ждет его после смерти: при жизни он был слишком занят тем, что слонялся по борделям и нюхал кокаин. Однако в очередной перестрелке Дэн оказался не самым лучшим, и вот его зашвырнули в Бездну, где в вечности Чистилища ему пришлось столкнуться с нескончаемым потоком бумаг, что сыпались на него пачками. Из всех трех формуляров, что ему выдали, последний ужасал особенно.
Вопрос 215 в разделе 45 на документе ЮНСХ/ 14/К начинался с предупреждения: «Любые метахронизмы при ответе на вопросы делают форму недействительной». Клэнси, ни будучи в Аду, ни до этого, не имел ни малейшего понятия о том, что такое метахронизм, и это его пугало. Все его предыдущие семьдесят шесть попыток заполнить форму ЮНСХ/14/К не были приняты, но ему не сообщили почему. Трабшоу, этот ненавистный, проклятый Трабшоу, заявил: «У нас сотрудников не хватит, чтобы разъяснять каждому из вас все ошибки. Тут тебе не школа, парень! Хочешь пройти через эту дверь? Тогда потрудись заполнить все тщательно, слышал меня?»
После этих слов Трабшоу загоготал и захлопнул окошко в двери. Клэнси пришлось предпринять над собой почти физическое усилие, чтобы выбросить Трабшоу из головы и сосредоточиться на вопросе. В формуляре значилось: «Все ответы даются ПРОПИСНЫМИ БУКВАМИ, за исключением тех случаев, где отмечено иначе». Где-то на середине строчки Клэнси отвлекся и случайно нарисовал лишнюю черточку, отчего «ОДНАЖДЫ НА ДИКОМ ЗАПАДЕ» превратилось в «ОДНАЖДЫ НА ДИКОМ ВАПАДЕ». Клэнси прекратил писать и уставился на ошибку, пытаясь одной лишь силой воли стереть неверную букву. Не сработало. Он приложил все свое мастерство и попытался изменить надпись, чтобы она хоть немного походила на верное слово, в результате чего получилось «ФАПАДЕ». Все пропало. Оставалось лишь снова встать в очередь и через три месяца получить чистый бланк заявки.
Клэнси накрыло тенью; не успел он повернуться, как что-то упало между его скрещенных ног. Он дотянулся до предмета и был удивлен, потрясен тем, что обнаружил. На выжженной земле лежала святая святых – вещь, о которой он мечтал столько, сколько находился в этом Богом забытом месте. Стирательная резинка.
– Она немного грязная, но нужно лишь потереть, – сказала тень с легким немецким акцентом. – Наслаждайтесь.
Второй раз в жизни Иоганн Кабал подошел к Вратам в Ад. Здесь ничего не изменилось, разве что над дверью привратника теперь висела меламиновая табличка с надписью «Очередь начинается здесь». Кабал направился прямиком туда.
У дверей, среди процессии из почти обреченных на вечные муки, пребывающих в Чистилище транзитом, временно царил хаос: дело было в том, что между Холи Харви Криппеном [28] и Кунигунде Макамоцки, также известной как Бэлль Элмор или Кора Криппен, разгорелся спор.
– Почему я здесь? – театрально вопила женщина. – Это ведь он убил меня! И порезал на куски!
– Послушай меня, Кора, – отвечал Криппен, и, судя по его тону, говорил он это не первый раз. – Я тебя не убивал. Все произошло случайно. Это было непредумышленно.
– То есть ты случайно порезал меня на куски и спрятал в подвале под половыми досками? А до этого случайно полил гашеной известью? О да, это несомненно несчастный случай, ты, мелкий червяк!
– Ограничение ущерба, мэм, – раздался за их спинами голос американского солдата, который куда больше славился своим умением обращаться со шредером, чем с винтовкой.
– Но я же жертва! – голосила Кора. – Что я здесь делаю? Почему я здесь? Почему, почему, почему?
Артур Трабшоу поднял глаза от картотеки и устало процитировал: «Измены. Неоднократные». Он перевернул следующую карточку, а затем еще одну.
– Многочисленные измены. Да еще сколько.
Все тут же посмотрели на Кору Криппен. Та слегка поникла под их пристальными взглядами.
– Что я могу сказать, – тихо промолвила она, – мне было одиноко.
– Очаровательно, – раздался еще один голос.
Стоило людям взглянуть на полностью одетого Кабала, и очередь тут же расступилась, словно масло ножом разрезали.
– Привет, Трабшоу. Я вернулся. Будь добр, открой дверь.
Трабшоу на миг прищурился. Затем по лицу его расползлась отвратительная усмешка.
– А, так это снова ты, мистер «Пустите меня без приглашения» Кабал? Ты, конечно же, можешь пройти. – Трабшоу гоготнул, скрылся из виду, а затем вновь появился с увесистой пачкой документов, которые он просунул в окошечко для Кабала. – Только сперва заполни вот этот формуляр!
Кабал даже не потянулся за стопкой листов, лишь наклонил голову и прочел заголовок: «Форма ВСКУ/И: Заявление на пропуск живого человека в Ад на особых условиях». Некромант распрямил плечи и посмотрел на Трабшоу:
– Ты что, серьезно?
– Черт побери, конечно! Составил специально для тебя. Должен признать, документ-то вышел заковыристый. Может, придется заполнять его несколько раз! Этак двести-триста. Ха-ха-ха-ха-х-акрх!
Всем известно, что нельзя вставить квадратный колышек в круглое отверстие. Но как это часто случается, народная мудрость не всегда права. Вполне можно забить квадратный колышек в круглое отверстие, если ты очень глуп, очень злобен и квадратные колышки тебе вообще не по душе.
Кабал просунул обе руки в окошко, схватил Трабшоу за уши и потянул. Трабшоу дико вопил, пока некромант тащил его сквозь отверстие. Наконец большая часть головы Трабшоу оказалась снаружи, Кабал выполнил захват шеи и со всей силы навалился на Трабшоу. Клерка нельзя было назвать крупным мужчиной, но его плечи все равно не пролезали в окошко, пока одно из них не сломалось, отчего публика вокруг скривилась. Некромант вытащил тело Трабшоу целиком и швырнул на растрескавшуюся землю.
– Сукин сын! – рыдал Трабшоу. – Сукин ты сын! Вот подожди, расскажу я Его Греховничеству, что ты сделал, и…
Кабал не собирался его выслушивать. Он поднял Трабшоу на ноги и грозно бросил ему в лицо:
– Да мне совершенно плевать. А вот у тебя есть заботы поважнее, Артур Трабшоу… – Кабал развернул клерка так, чтобы он смотрел на равнины Чистилища.
Вокруг, насколько хватало глаз, были люди. В руках каждый держал формуляр и карандаш, которые они тут же побросали на землю. Теперь все до единого поднимались на ноги и гневно глядели на своего мучителя.
– Твоя публика, – закончил некромант, уперся ногой в основание спины Трабшоу и пнул его. Людское море тут же сомкнулось вокруг клерка.
Как правило, у Кабала не было времени на самосуд, вершимый народом. Однако, если какой-нибудь толпе и удалось бы его поймать, мучения некроманта не продлились бы долго. А вот Трабшоу подобной милости ожидать не приходилось. Некромант просунул руку в окошко на двери и отодвинул засов. На губах его играла улыбка. Уж если ему светил паршивый денек, почему бы и парочке других субъектов не разделить его участь, тем более что они это заслужили.
Генералу Рейтуту Слейбуту, предводителю Орд Инферно, доложили о вторжении в Ад и беспорядках, творившихся на равнинах Чистилища. Тогда он сверился со своим карманным ежедневником, посмотрел, что творилось в этот день ровно год назад, цыкнул и сказал, что разберется со всем сам. Кабала он встретил в Четвертом круге.
– Привет, Кабал. – Слейбут появился как можно незаметнее. – Смотрю, ты вернулся.
– Сам до этого додумался? Теперь понимаю, почему тебя назначили генералом, Слейбут.
– Не приличествует тебе говорить с сарказмом, – хитро сказал Слейбут, а сам подумал: «Надо бы потом проверить по словарю, что значит „приличествовать“».
Кабал посмотрел на Слейбута таким взглядом, что тот пожалел, что не воспользовался словарем раньше.
– Меня абсолютно не интересует, что ты думаешь о моем личностном развитии. Я здесь, чтобы поговорить с Сатаной, как тебе прекрасно известно. Так что отойди в сторонку… – Некромант взглянул на явно отсутствующие у Слейбута ноги. – Ну или что ты там делаешь, чтобы переместиться. Мне назначено.
– Отлично. Но сперва, из чистого любопытства – ты собрал все души? Все сто?
– Не твоего ума дело.
– То есть нет.
Кабал спокойно взглянул на генерала, затем достал из своего неизменного саквояжа коробку с контрактами.
– Здесь на каждом контракте стоит подпись, – некромант осторожно подбирал слова, придерживаясь правды, частичной правды и кое-чего еще помимо правды.
Затем он спрятал коробку обратно в сумку. Слейбут вздохнул, и гребень его греческого шлема упал.
– Я был почти уверен, что ты проиграешь. Блин!
– Спасибо за проявленное внимание. Должен признать, фокус с Билли Батлером доставил мне неприятностей.
– В любви и на войне все средства хороши. Ничего личного, – добродушно пробасил Слейбут, хотя было ясно, что ему дела нет до чувств Кабала.
– Не знал, что между нами война, хотя не сомневаюсь, что любовью тут и не пахнет. Все же благородно с твоей стороны.