Пьер Пикардец, первым проникший на полубак, тигром набрасывается на вахтенного, поднявшего тревогу, и выпускает ему кишки. Остальные при виде неизвестно откуда взявшихся людей кидаются наутек.
Флибустьеры, взобравшиеся на палубу, бросаются вдогонку и, настигнув беглецов, связывают и швыряют их к борту с кляпом во рту. Убедившись, что фрегат остался невидим и держится на плаву, Морган присоединился к буканьерам, занявшим полубак.
Нападение совершилось столь быстро и бесшумно, что, когда появились испанцы, работавшие на корме, почти все корсары оказались уже на борту парусника. При виде приближавшихся испанцев с факелами Морган выслал им навстречу своих аркебузиров.
— Сдавайтесь или я прикажу открыть огонь!.. — крикнул он морякам, столпившимся на палубе и в страхе глядевшим на вооруженных людей.
Корабельная охрана — каких-то семь или восемь человек — вооружена была одними топорами да молотками. При виде направленных на них аркебуз и заполонивших полубак людей они бросили никчемные орудия заявив:
— Противиться не будем.
— Где капитан?
— Здесь я! — раздался голос. — Кто спрашивает? В чем дело? Кто нас толкнул?
Человек лет сорока вышел из тени с пистолетом в руке, вступил на площадку, освещенную кормовыми фонарями.
— Сдавайтесь, сеньор!.. — крикнул Морган, бросаясь ему навстречу. — Теперь мы хозяева вашего корабля.
— Кто вы такой? — грозно спросил испанец.
— Морган, флибустьер!..
При этих словах испанец быстро вскинул пистолет, собираясь открыть огонь. Но следивший за ним Пьер Пикардец ударом палаша живо выбил пистолет из рук испанца. Четыре или пять человек набросились на капитана, занесли над ним сабли, собираясь его прикончить.
— Пощадите смельчака! — остановил их Морган. — Свяжите и отведите его в каюту. Отправьте двадцать человек в кормовой кубрик и обезоружьте спящих матросов. За мной, Пьер!.. В кают-компанию!
Они бросились на корму, за ними еще тридцать корсаров, и ворвались в освещенную кают-компанию. За столом сидели два человека и спокойно, не ведая о происходящем, играли в карты. Один из них, судя по богатству одеяния и великолепию кружев на рукавах камзола, принадлежал, похоже, к высшему свету. Это был худощавый человек лет тридцати — тридцати пяти, высокого роста, со светлыми волосами и бородой, слегка курносый, с ястребиным взглядом и острым подбородком, свидетельствовавшим о незаурядной энергии.
Другой, гораздо моложе и проще, должно быть, служил офицером на паруснике.
При виде ввалившегося в каюту Моргана и его людей дворянин живо вскочил на ноги и потянулся рукой к шпаге.
— Что за черт? Чего вам надо? — спросил он, хмуря брови. — Кто дал вам право мешать нам?
— Сами себе дали, сеньор, — ответил Морган, отдавая ему честь шпагой.
И видя, что незнакомец собирается обнажить оружие, добавил с легкой иронией:
— Оставьте его в ножнах, сеньор. Сопротивление вам не поможет. Нас шестьдесят человек, и вам, должно быть, известно, на что способны флибустьеры с Тортуги.
Дворянин отступил назад.
— Водяные вы или исчадия ада? — воскликнул он. — Сам черт на вашей стороне!..
— Довольно!.. Бросьте шпагу!..
— А если откажусь?
— Я прикажу вас убить, сеньор.
Пробормотав что-то сквозь зубы, дворянин с презрением сломал обнаженную шпагу и выбросил обломки в открытый люк.
— Кто вы такой, чтобы приказывать мне сдаться? — злобно спросил он.
— Морган, — ответил флибустьер. — Обо мне наслышаны испанцы Пуэрто дель Принсипе, Портобелло, Маракайбо и Гибралтара.
Испанец побледнел как смерть.
— Морган, — сказал он запинаясь. — Мне тоже знакомо это имя. Какой вы назначите за меня выкуп? Вам ведь важнее золото, а не спокойствие испанских городов и флота.
— Об этом поговорим, когда узнаем, кто вы такой.
— Не тратьте зря сил. Меня здесь никто не знает. К тому же я не привык торговаться. Назовите сумму и город, где желаете получить выкуп.
— Свяжите этих людей и отведите в каюту, — оборвал разговор Морган. — И приставьте двух часовых. Прощайте, сеньор, — добавил он насмешливо. — Мы займемся вами позднее.
Глава XVIГубернатор Маракайбо
Не прошло и пяти минут, как все шестьдесят человек испанской команды, большей частью застигнутых в кубрике, где они спали в гамаках, оказались в трюме под охраной восьми корсаров, вооруженных аркебузами.
Никто не посмел оказать сопротивление, настолько велик был страх перед флибустьерами с Тортуги, которых в то время считали исчадием ада и потому неуязвимыми. В самом деле, захват корабля стоил им гибели одного человека, да и то испанского стражника, убитого Пьером Пикардцем.
Переход на другой корабль оказался, однако, не столь выгодным, как казалось вначале. Парусник, правда, был намного лучше потрепанного фрегата, обреченного стать добычей волн, но испанский корабль тоже сильно пострадал от урагана и гигантской волны, налетевшей на него через несколько часов после того, как она обрушилась на фрегат. Парусник потерял руль, кормовые фальшборты и весь палубный такелаж. К тому же испанцы сообщили Моргану, что уже восемь часов вода заливает трюм и моряки вычерпывают ее весь день.
Но в любом случае корсары чувствовали себя здесь в большей безопасности, чем на своей посудине. Мачты на паруснике остались почти невредимы и на нем было достаточно брусьев, чтобы соорудить новый руль.
— Сеньора, — сказал Морган Иоланде, которая вместе с Кармо и Ван Штиллером перебралась на корабль. — Я рассчитывал на большее, но и этот корабль я надеюсь довести до Тортуги. У нас есть хорошие плотники, которым не составит труда залатать пробоину и сделать новый руль, верней, закончить тот, над которым уже потрудились испанцы.
— Я всегда полагалась на вас, — ответила девушка. — И сейчас полагаюсь не меньше.
— Ван Штиллер, отведи сеньору на ют, а ты, Кармо, подыщи ей получше каюту. Пленным хватит места и на нижней палубе.
— Пойдем, — сказал француз, обращаясь к гамбуржцу — Приготовим сеньоре Иоланде уютное гнездышко.
Едва они вошли в кают-компанию, все еще остававшуюся освещенной, как Иоланда остановилась, издав возглас удивления. Перед ней на стене висела миниатюра: седой бородатый старик с хмурым лицом.
— Что с вами, сеньора? — спросил Кармо.
— У себя в замке, в Вентимилье, я видела точно такой же портрет, — воскликнула Иоланда.
— Акула тебя разбери!.. — крикнул Кармо, отступая назад. — Это он!.. И через семнадцать лет помню его как живого!
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер. — Конечно, он!.. Как эта штука оказалась здесь?..
— Вы видели этого человека? — спросила, немного волнуясь, Иоланда.
— Мы его знали, сеньора, — растерянно ответил Кармо, делая Ван Штиллеру какой-то знак.
— Кто это?
— Испанский губернатор, задавший много хлопот корсарам с Тортуги.
— Откуда взялась в Вентимилье такая же миниатюра? — спросила Иоланда. — Кто привез ее отцу из Америки?
— Она наверняка к нему попала, сеньора, — ответил Кармо, — при разделе добычи из Веракрус.
— Странное дело!.. Надо же оказаться здесь такому же портрету. Да, это его глаза, те же черты лица, тот же жесткий взгляд. Хотела бы знать, кому принадлежит этот портрет.
— Скорей всего, командиру корабля. Постараемся у него разузнать. Пойдемте отдыхать, сеньора, уже час ночи.
Заглянув в разные места и отыскав каюту получше, в которой, похоже, никто не жил, они предложили Иоланде войти и расположиться на белой кровати, стоявшей посередине.
Едва наши друзья вернулись в кают-компанию, как оба разом воскликнули:
— Ее дед!
— Герцог Ван Гульд!
— Кум Штиллер, надо докопаться, как эта картинка попала сюда. Глаза меня не обманывают — это он!..
— Я будто сейчас вижу, как в ту ночь он появился на полуюте и, размахивая факелом, бросился к бочкам с порохом, — сказал гамбуржец. — Глядя на его портрет, невольно вспоминаешь ужасный взрыв и огонь, полыхнувший в небо. Ты не забыл, Кармо?
— Какое там!.. Стоит об этом подумать, как мурашки бегут по коже. Давай-ка, кум, узнаем, кто хозяин этой вещицы.
— Давай спросим капитана.
— Лучше спросить команду, например, рулевого.
— Пошли, Кармо.
— А пока опрокинем бокалы, которые чудом остались полными. Видать, у капитана и офицеров не дошли до них руки.
Оба кума, не упускавшие случая промочить горло, когда для этого представлялась возможность, залпом опорожнили бокалы и отправились на батарейную палубу, где под охраной восьми солдат в два ряда сидели связанные пленные. Подойдя к товарищам по оружию, Кармо шепнул им что-то на ухо, затем развязал какого-то старика с седой бородой, похожего на рулевого, отвел его в угол и прошептал:
— Получишь табачок и бутылку, если скажешь одну вещь, которая мне позарез нужна.
— Слушаю вас, — ответил испанец.
— Ты хорошо знаешь кают-компанию?
— Раз сто там бывал.
— Кому принадлежит маленькая картинка, которая висит на стене?
— С головой старика?
— Да, да, — подтвердил Кармо.
— Путешественнику, севшему к нам в бухте Макуира при выходе из Карибского залива.
— Покажи мне его.
— Тот, что поближе к нам, во втором ряду, рядом с капитаном. Похоже, важная шишка и наверняка дворянин.
Кармо пристально посмотрел на указанного человека. Это был тот самый, который сломал шпагу в ответ на требование сдаться.
— Я его не знаю и вряд ли когда видел, — пробормотал Кармо, внимательно рассмотрев лицо незнакомца. — А все-таки… Посмотри и ты, Ван Штиллер.
— Что-то знакомое в его глазах, не так ли, дружище? — сказал гамбуржец. — Так же злобно блестят, как у Ван Гульда.
— Кто этот человек? — спросил Кармо, обращаясь к испанцу.
— Не знаю, сеньор.
— Когда его взяли на корабль?
— Два месяца назад.
— Он был один?
— Нет, с офицерами, но они остались на берегу.
— Вы никуда не заходили?
— Мы были на Кубе, а потом направились к берегам Венесуэлы.