Но как на свет те козни вышли? Как?
Неправду бог поставил ниже правды:
Не потерпел он этого пятна.
Но как? Тебя молю, не скрой, товарищ,
1120 И умереть и видеть солнце нам
Отраднее, тебя услышав, будет.
Креусы муж когда покинул храм,
С собой увел и найденного сына.
Он пир тогда ж замыслил, чтоб богов
Торжественным благодарить служеньем;
Сам в горы царь направился, где пламя
Диониса колеблется. Его
Он оросить сбирался кровью тельчей[66]
Двуглавую вершину. Сыну ж так
Он приказал: "Велишь шатры раскинуть
Ты мастерам, а если слишком я
1130 За жертвою рождения промедлю,
Пусть без меня собравшимся гостям
Предложат пир". И, взяв телиц, он отбыл,
А юноша тотчас же на столбах
Велит шатер без стен раскинуть[67], только
От пламени полудня защитив
Гостей да от закатного. Квадратный
То был шатер, по плефру[68] сторона;
А площадью был десять тысяч футов,
Как говорят ученые. И зван
1140 На пир был целый город. Для завесы ж
Священные дельфиец ткани взял
Среди сокровищ бога, — загляденье!
И первое крыло покровов — крыша,
Кронидова был сына дар. Отняв
Его от амазонок, сын Алкмены
Пожертвовал оракулу. И было
Там выткано узором, как Уран
В кругу эфирном собирает звезды,
И Гелиос на крайний запад пламя
Своей четверки гонит, а за ним
Влачится яркий Геспер; дальше Ночь
1150 В одеждах черных и на колеснице,
Но лошади ярма не носят[69]. Звезды
За Ночью вслед. Плеяда же как раз
Посередине неба. Орион
За ней оруженосцем, и созвездье
Медведицы, что повернула хвост
К златой звезде Полярной. Полным кругом
Горит луна в зените, и Гиады,
Предвестницы дождей[70], чье никогда
Явление пловца не обмануло,
И Эос наконец, и перед ней
Бегут светила ночи.
По бокам
Шатра на тканях азиатских были
Их корабли написаны на веслах,
1160 И эллинский в сраженье с ними флот,
Да люди-полузвери и охота
Их конная на ланей и на львов.
У входа же в шатер царя Кекропа
Пред дочерьми клубилось тело. Дар
Афинский, вероятно. Посредине
Шатра Ион кратеры разместить
Велел златые. И герольд, привставши
На цыпочки, провозгласил, что пир
Открыт для всех дельфийцев. Вслед палата
Наполнилась. И, головы венчав,
1170 Дельфийцы приступили к пиру. Кончен
Уж был и пир, когда в шатер взошел
Старик. Держась посередине залы,
Он веселит гостей — так услужить
Старается им всячески, из кружек
Им подает он мыться, мирру жжет,
Заведует распределеньем кубков
И сам гостей обносит.
Между тем
Флейтисты появились, вслед и чаша
Пошла кругом. Но так сказал старик:
"Ну, эту мелочь прочь бы. Чтоб веселье
Сюда пришло скорее, заменить
1180 Большими надо кубки". И на сцену
Являются чеканные сосуды
Из серебра и золота. Всех больший
Хозяину подносит молодому
Тогда старик, наполнив до краев.
Туда ж он влил и яд, царицей данный,
Чтоб новый сын ее глаза закрыл
Раз навсегда. Старик работал чисто.
Да, на беду его, какой-то раб
Неладно тут сказал[71]. Наш господин,
1190 Который в храме вырос и искусных
Гадателей наслушался, слова
Те счел за знак дурной, и вот он новый
Велит наполнить чан. А сам вино
Готовое на землю льет и то же
Других он просит сделать. Воцарилось
Молчание, покуда мы водой
И Библоса вином[72] спешим наполнить
Священный чан. Лишь стая голубей
Крылатая под сень влетела… В храм
Они летают смело. Пить ли им
Хотелось, но в разлитой влаге клювы
Купать они пустились тут и в горло
1200 Пушистое вбирать ее. И сок
Диониса вреда не делал птицам.
Лишь та, что опустилась близ вина,
Разлитого Ионом, не успела
И клюв смочить, как крылья у нее
Затрепетали, задрожали ноги…
Кричать она, стонать… И вся толпа,
Оцепеневши, смотрит, как голубка
Кончается, и пурпурные ей
Смерть выпрямляет ноги.
Тут свой пеплос
Названый сын срывает, и, на стол
Вскочивши, он кричит:
"Кто собирался
Меня убить? Эй, говори, старик,
Ты хлопотал, нам подавая кубок!"
И за руку Ион хватает старца,
Чтоб взять его с поличным.
И старик
Был принужден открыть, что от царицы
Отрава та… Тут Локсия перстом
Указанный стремится из палаты,
А гости вслед. И судьям молвит он:
1220 "Священная земля, я был отравлен
Приезжей из Афин, — а дочь она
По крови Эрехтея".
Власти ж Дельфов
Все, как один, решают со скалы
Царицу нашу свергнуть за попытку
Убить лицо священное — и в храме…
Весь город на ногах, да не найдут…
Давно ли в путь злосчастный поспешала?
Детей ей Феб был должен дать, — и вот
С надеждами и жизнь она теряет.
Нет больше мне, нет от смерти,
1230 Несчастной, спасенья, — нет!
Улика, улика — это
Убийство проклятой смесью
Из сока лозы и капель
Крови быстрой ехидны…
О, жертва богам поддонным
Дни мои пожирающий ужас!
И царице моей кончина
Разбитой об острые камни…
Улететь… улететь бы на крыльях,
Затаиться в пещерный сумрак.
1240 Как уйти нам от каменной смерти?
Поручить себя быстрым колесам
Иль корме корабля?.. Что делать?
О, куда ж я уйду[73], если бог
Из когтей у черной не вырвет…
Ты ж, царица, твой жребий! о, горе!
Мы хотели убить другого
На краю могилы мы сами;
(О, неужто ж все это не сон?)
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Креуса в сопровождении небольшой свиты. В одежде ее беспорядок. Ее волосы распустились. При виде Креусы раб быстро уходит, стараясь сделать это незаметно.
1250 О рабыни! О, спасите! Я на смерть осуждена,
Суд пифийский совершился — и меня сейчас казнят.
О твоих мы знаем муках и несчастье, госпожа.
Но куда ж бежать? Из сети я сейчас едва спаслась.
К вам украдкой я. Повсюду сторожат меня враги.
Вот алтарь, — куда же больше?
Чем поможет мне алтарь?
Грех убить того, кто молит.
Осудил меня закон.
Да, но пусть возьмут…
О, боги… Палачи… сюда… бегом.
Приближается шум.
Меч-то… наголо…
Прижмись же поскорее к алтарю…
Если здесь ты не спасешься, кровь падет на палачей
1260 Карой тяжкою, царица, а судьбы не избежишь.
Креуса припадает к алтарю. На сцену появляется толпа вооруженных людей с Ионом во главе. У Иона меч наголо.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Ион и Креуса.
Кефис-отец[74] с лицом быка! какую
Ехидну возрастил ты иль змею
Какую, что глазами пламя мечет
Смертельное. Все дерзости слилися,
Все в ней одной — она страшней отравы
Из жил Горгоны, поднесенной мне.
Берите же ее, пусть эти косы
Зацепятся за острые каменья
Парнасских скал, когда катиться будет
По ним злодейка эта. Хорошо,
Что к мачехе такой я не успел
1270 В афинский дом попасть. Уж если здесь,
Среди друзей, я должен был измерить
Несчастием всю силу этой злобы,
Так что ж бы там? Недолго бы пожить
Пришлося мне в Афинах…
О, тебе
Ни алтари, ни храмы не помогут,
А этот плач скорей бы подобал
Меня родившей или мне. Не с нами
Она, но имя матери со мной…
Коварство-то какое! Новый узел
1280 Завязан на узле… Дрожит, обняв
Алтарь, и думает, что кара миновала.
Не смей меня касаться: ни меня,