«Фон Терманн вернулся из Берлина и решил поделиться с коллегами впечатлениями о том, что происходит на родине. Никаких других целей встреча в Антофагасте не имела».
Но это была обычная дипломатическая отговорка. Фон Терманн привез тревожное известие: Гитлер принял решение о войне с Советской Россией. Об этом посол и сообщил своим коллегам. Ориентировочный срок — май месяц. Очередной резкий вираж в политике Германии означал войну на два фронта, и это тревожило фон Терманна. Он знал Россию и русских и считал, что Советский Союз не надо было трогать до полного разгрома Англии. Но этими сомнениями он не делился ни с кем, даже с Вильмой.
Эйфория блестящих побед вермахта сделала германское посольство центром притяжения для всех желающих «подсесть» на ходу в победоносную нацистскую колесницу. Посетителей было столько, что толстые книги для регистрации визитов менялись через две-три недели. «Артур» считал, что надо было знать об этих «визитерах» как можно больше: какие «услуги» они предлагали посольству, каким образом их использовали немцы.
Для «Артура» было очевидно, что для контроля за фон Терманном и немецким посольством требовалось несколько агентов. Далеко не сразу, но этого удалось добиться. Наиболее полезными были «Отто» и «Дино», которые с достаточной полнотой освещали деятельность штаб-квартиры рейха в Аргентине. Агента «Отто», как было сказано ранее, «уступил» «Артуру» Хосе Реаль, который в КПА курировал партайную контрразведку. «Так и быть, забирай парня себе, — сказал Реаль «Артуру». — Но временно. Мы ставим перед ним задачу проникновения в “Сексьон Эспесиаль”. Если “Отто” пробьется туда, ты мне его незамедлительно вернешь».
«Отто» служил в департаменте полиции, который обеспечивал безопасность иностранных посольств в Буэнос-Айресе. Фактически это была узаконенная слежка за дипломатами. Аргентинцы установили плотное наблюдение за миссиями США, Великобритании, Италии. Немцы не были исключением. «Отто» вел досье на сотрудников посольства Германии и Венгрии, руководил осведомителями из обслуживающего персонала, иногда организовывал слежку за «сомнительными» гостями из рейха, которые навещали фон Терманна и других гитлеровских дипломатов.
Из сообщений «Отто» «Артур» знал, что сотрудники посольства имели строгие инструкции в отношении заведения связей: недоверие к визитерам постоянно росло. Без проверенного curriculum vitae пронемецкой деятельности добиться доступа к фон Терманну было невозможно. Сотрудники гестапо, работавшие в посольстве под разными прикрытиями, считали возможным покушение на жизнь посла, чтобы вызвать напряженность в германо-аргентинских отношениях. Больше всего опасений вызывала британская СИС. Во имя спасения империи самая прославленная служба «плаща и кинжала» была готова на любые крайности.
Как-то «Отто» получил информацию о том, что на хозяйственный двор посольства Германии доставлены в грузовой автомашине подозрительные ящики. «Дипкурьером», доставившим груз, был Иоганнес Зигфрид Беккер, немецкий разведчик. Гадать о том, что содержится в ящиках, «Отто» не стал и поручил осведомителю — сторожу при посольстве — похитить один из них во время ночного дежурства. Агент не обладал геркулесовым телосложением. Чтобы выполнить задачу, ему пришлось вскарабкаться на грузовик и сбросить на землю тридцатикилограммовую упаковку с черным силуэтом «бокала» на крышке. Когда подручные «Отто» помогали переваливать ящик через ограду, то не смогли его удержать, и он снова всей своей тяжестью грохнулся о тротуар.
В укромном месте ящик вскрыли, и участники операции онемели: он был доверху набит аккуратными маслянистыми кубиками взрывчатки. «Я думал, что в ящике золотые слитки, предназначенные для финансирования “пятой колонны”, — признался позднее «Отто», — и даже прикидывал, как лучше распорядиться таким богатством, чтобы мои начальники сами его не присвоили…»
В «аргентинских инстанциях» решили не предавать гласности инцидент с взрывчаткой. Однако немцам нужно было раз и навсегда показать, кто является хозяином в стране. На следующий день в резиденции посла раздался анонимный звонок. Телефонную трубку взяла фрау Терманн. Говорил мужчина, голос которого был ей незнаком:
«На территории вашего посольства находится грузовик, который может поссорить наши страны. И тогда всем вам придется вернуться на родину. Избавьтесь от груза так, чтобы мы видели…»
Фрау Терманн дорожила спокойной жизнью в Аргентине и срочно вызвала супруга в резиденцию. Посол тут же разыскал «курьера» и в категорической форме потребовал вскрыть ящики, прибывшие с дипломатической почтой. Беккер сопротивлялся недолго и с явной неохотой признал:
«В ящиках взрывчатка».
Фон Терманн онемел:
«Какая взрывчатка»?
«На особые цели. Через день-два мы ее перепрячем».
«Я запрещаю делать это. Аргентинцы знают о взрывчатке. Они должны быть уверены, что мы не пустим ее в ход».
«Такого решения я принять не могу, — возмутился Беккер. — Нужно согласовать с Берлином».
«В Буэнос-Айресе решаю только я, — прервал его фон Терманн. — Из-за некоторых умников, которые осмеливаются возражать послу, Германия может надолго, если не навсегда, потерять лояльного партнера в Южной Америке. Вы хоть понимаете, Беккер, какую большую и грязную свинью вы подложили в наши отношения с Аргентиной?»
Поздней ночью грузовик покинул территорию посольства и направился в сторону Авельянеды. Ехал он неторопливо, иногда казалось, что его можно обогнать на велосипеде. Грузовик переехал через мост над Риачуэло и в таком же неспешном темпе добрался до одной из городских свалок. Потом распахнулся брезент кузова, и в глубокую яму один за другим полетели ящики…
Второго источника, который использовался по Терманну, «Артур» «выловил» в партийных анкетах. Анкета была заполнена рукой Херардо Б., который работал кассиром в одном из банков. На вопрос анкеты, «имеются ли у вас или ваших родственников какие-либо связи с деятелями режима», он ответил: «Мой отец служит камердинером у генерала Хуана Баутисты Молины».
О пронемецких убеждениях генерала и его дружбе с послом рейха было широко известно. Военный атташе Молина познакомился с фон Терманном еще в Германии. Аргентинец был почитателем Гитлера и разделял многие положения национал-социалистической идеологии. В этом фон Терманн убедился, подолгу беседуя с генералом во время плавания на пароходе из Гамбурга в Буэнос-Айрес. Так получилось, что у аргентинца командировка завершилась, а у немца только начиналась. Прибыв в Буэнос-Айрес, фон Терманн старательно культивировал дружбу с генералом. Тот обеспечивал ему контакты в высших военных кругах Аргентины.
По словам Херардо, его отцу в семье генерала доверяли настолько, что не прятали от него ни деньги, ни служебные бумаги хозяина. Он был своим, привычным, домашним. Ни генерал, ни члены его семьи никогда не интересовались политическими взглядами камердинера, полагая, что он во всем подражает своим хозяевам. Но это было далеко не так. Когда-то он плавал на английских торговых судах, подолгу жил в портовых городах Англии и с восхищением относился ко всему английскому. Когда началась война между Германией и Англией, симпатии будущего агента «Дино», конечно, оказались на стороне Британской короны. Нацистов он тайком презирал: они поступили не по-джентльменски, разорвав имевшиеся соглашения с Англией. По секрету от хозяев камердинер регулярно слушал сводки Би-би-си и очень переживал: Англия с трудом отбивала атаки Гитлера.
Предварительную беседу по вовлечению отца в разведывательную работу провел Херардо.
«Ты только и делаешь, что всячески клеймишь Гитлера и немцев. Англии от этого не легче. Разве ты не хочешь помочь английским друзьям не на словах, а на деле?»
«Я слишком стар, чтобы служить в английской армии, — отмахнулся отец. — А ходить на митинги в поддержку Англии я не могу. Если генерал узнает, я потеряю работу».
«Ничего этого от тебя не потребуется. Но я мог бы тебя свести с человеком, который сотрудничает с англичанами. Тайно сотрудничает. Помогает им в Аргентине, собирая полезную информацию».
Отец изумленно посмотрел на сына:
«Ты связан с “Интеллидженс сервис”?»
Херардо скромно потупился:
«Почему ты удивляешься? Разве не ты привил мне любовь к Англии? Разве не ты всегда мне твердил, что в традициях британской монархии куда больше демократии, чем в конституции Соединенных Штатов? Я не мог отказать человеку, который пришел ко мне по поручению британской разведки».
«Что ты делаешь для них?»
«Извини, отец, но этого я сказать не могу. Но знай: в группе нас несколько человек. Все они — мои друзья. Руководит нами француз, который бежал от немецкой оккупации».
«Вряд ли я подойду для вашей компании».
«Дело найдется для каждого. Хочешь, я организую встречу с этим человеком? Я рассказал ему о тебе и твоей работе у генерала. Он просил передать, что с удовольствием поговорил бы с тобой где-нибудь на скамье Костанеры, потягивая йерба-мате».
«Француз любит йерба-мате? — рассмеялся отец. — Я считал, что французы предпочитают шампанское…»
После этого предварительного разговора, который «Артур» тщательно отрепетировал с Херардо, камердинер не мог отказать «человеку из Интеллидженс сервис» в помощи. Отец не хотел отставать от сына. Не удивило его и поставленное задание. Частые встречи генерала Молины с послом вызывали опасение, что нацисты рано или поздно втянут Аргентину в войну на стороне Германии. Так, впервые в своей карьере камердинера, «Дино» стал украдкой знакомиться со служебными документами и рабочими записями генерала. «Артур» предложил ему использовать в качестве помощника Херардо. Тот, при необходимости, мог стоять на страже или снимать на фотопленку наиболее интересные материалы. Но «Дино» отказался: «У него есть своя работа. Я буду делать мою». Из документов, записей бесед Баутисты Молины с фон Терманном, военным атташе посольства, гостями из Берлина и Рима, аргентинскими генералами «Дино» извлекал самое важное. «Артур» получал отчеты «Дино», но даже намеков на сверхсекретные «закулисные тайны» германско-аргентинского сотрудничества в разговорах и документах не было. Пожалуй, лишь настойчивые попытки Аргентины приобрести современное германское вооружение представляли разведывательный интерес. Попытки аргентинских военных так и остались попытками: война требовала от Берлина предельного напряжения сил, и Гитлер не собирался «делиться» оружием с нейтральной, пусть и симпатизирующей рейху, страной.