Баку был занят 11-й советской армией 28 апреля 1920 г.; а Туркменистану как раз отводилась стратегическая роль "правого фланга революционной волны", направленной на Персию.
На пленуме ЦК РКП (б), где возник спор между Сталиным и Троцким по поводу причин поражения на польском фронте, было принято решение "признать в принципе необходимым дать оружие и золото" для продвижения в Индию.
Вообще занятие района нефтяных промыслов было вопросом критической важности. Из переписки высшего советского руководства это отчетливо видно.
28.11.1920 г. Шифром Смилге и Орджоникидзе
Нам до зарезу нужна нефть, обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут и испортят нефть и нефтяные промыслы, и, наоборот, даруем жизнь всем, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости. Сообщите, кстати, вполне ли теперь обеспечен быстрый разгром Деникина. Польша грозит все сильнее.
ЛЕНИН
Напоминание подействовало, и 22 марта северокавказские партизаны взяли Майкоп, а через день войска 11-й армии Кавказского фронта овладели Грозным.
17 марта Смилга и Орджоникидзе получают новую телеграмму В. И. Ленина.
17.III.1920 г. Шифром РВС Кавкфронта Смилге и Орджоникидзе
Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно. О перебросках условьтесь с Главкомом.
ЛЕНИН
В. И. Ленина вскоре поддержал Л. Д. Троцкий, направивший 21 марта телеграмму члену РВС Юго-Западного фронта И. В. Сталину, на которого по решению Политбюро возлагался контроль за переброской подкреплений на Кавказский фронт.
Харьков, Сталину по прямому проводу
Я посылаю Тухачевскому следующий запрос:
После овладения нами Новороссийском и Грозным предполагается взять у вас 3 стрелковые дивизии и 3 кавалерийские. Пополнения могут быть вам даны только с открытием навигации. Прошу ответить, считаете ли возможным при таких условиях немедленно вести операцию для овладения и удержания Баку? Примите во внимание возможности поддержки Азербайджана Грузией.
21 марта.
К этому прибавляю: Желательно заключить сделку с Грузией, обещав ей полную неприкосновенность и нефть. Считаю возможным снять с Кавфронта для Западного фронта не 6 дивизий, а 4.
Сообщите ваши соображения.
Председатель Реввоенсовета ТРОЦКИЙ
Ответ на эту депешу прошу дать в течение ночи, во всяком случае не позднее 11 часов 22 марта.
Уполномоченный М. ГРУШИН
Москва, 21 марта.
Ответ поступил быстро.
Москва. Предреввоенсовета Троцкому
Шифровку получил. У Кавфронта имеется не менее 25 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, по-моему, можно взять оттуда 6 дивизий против поляков согласно Вашего предположения. Остальными силами можно смело удержать бакинский район. Грузины не опасны, если обещаем нейтралитет.
СТАЛИН
(В.Краснов, В. Дайнес. "Неизвестный Троцкий. Красный Бонапарт". М., 2000. С.366-367).
Заняв Баку, красные с помощью кораблей Каспийской флотилии высадили на персидской территории в порту Энзели десант, вступили в бой с дислоцированной там английской пехотной дивизией, состоявшей из индусов, заставили ее капитулировать и таким образом стали хозяевами положения. Была сделана ставка на местного сепаратиста Кучук-Хана, он контролировал Гилянскую провинцию.
Командующий Каспийский флотом Ф.Ф. Раскольников и член Кавказского бюро ЦК РКП(б) и РВС Кавказского фронта Орджоникидзе считали, что пора "взорвать Персидский Азербайджан" и начать борьбу за Советскую власть.
Индусы были против военных действий с советскими войсками.
Персидская казачья бригада в составе девяти тысяч казаков обеспечивала устойчивость центральной персидской власти в Тегеране и была готова перейти на сторону Красной Армии. Кучук-Хан заявил о создании Персидско-Советской Социалистической Республики и начале создания Красной Персидской армии.
Однако политика Москвы в отношении Тегерана должна была учитывать положение на польском фронте. Поэтому Раскольников и Орджоникидзе получили директиву не увлекаться и ограничиваться скрытой поддержкой Кучук-Хана.
Впрочем, ситуация развивалась в самом боевом направлении. Из Баку прибыли П.Г. Мдивани и А.И. Микоян. Кучук-Хан вышел из состава правительства. Под влиянием советских посланцев было сформировано новое правительство Эсханоллы-хана, которое стало копировать политику "старших товарищей": национализировало имущество землевладельцев, торговцев и ремесленников, агитировало против исламского духовенства. В итоге местное население было разочаровано коммунистическими правителями.
Кроме того, кавказский вопрос был напрямую связан с международным нефтяным рынком. Англо-голландская компания "Ройял Датч - Шелл" приобрела перед Первой мировой войной крупные нефтяные активы французских Ротшильдов в России. Хозяевами еще одного большого бакинского актива были Нобели, и они предложили Генри Детердингу, владельцу "Шелла", купить их нефтяные промыслы в Азербайджане. Тот был убежден, что советское правительство рухнет через шесть месяцев, однако для страховки запросил у Форин-офис политической поддержки. Английский МИД отказал, там понимали, что в 1920 г. большевики уже пережили самое трудное время.
Войдя в Баку, советские администраторы сразу национализировали нефтяную промышленность. Тот, кто приобретал активы Нобелей, страшно рисковал. Но желающие рискнуть нашлись - в июне 1920 г. американская "Стандарт Ойл оф Нью-Джерси" купила по очень низкой цене (6,5 млн. долларов) половину нобелевской нефти в России. Американцы руководствовались простым стремлением: не уступить конкурентам из "Шелл". К тому же уже началась "бензиновая эра": спрос на нефть в Америке вырос на 90 процентов с 1911 по 1918 год, число автомобилей между 1914 и 1920 годами выросло с 1,8 до 9,2 млн. машин.
Но "Джерси" купила воздух. В это время нарком внешней торговли Красин вел переговоры с английским премьером Ллойд Джорджем о восстановлении экономических отношений. Без иностранных инвестиций и технической помощи Россия не могла развивать свою промышленность, в том числе - нефтедобывающую. В ноябре 1920 г. Совнарком предложил Западу продажу концессий иностранным инвесторам.
Поэтому Москва одной рукой воевала с Англией в Персии, а вторую протягивала Лондону. И это сработало.
20 сентября 1920 г. на пленуме ЦК РКП(б) было решено не устанавливать в Персии советское правительство, а наоборот, вывести войска, оставив за собой только порт Энзели, и заключить дружественный договор с шахом.
Такова была обстановка на Кавказе, когда Сталин выехал в длительную командировку. Ее продолжительность можно объяснить только стратегической важности вопросами, которые безотлагательно требовалось решить.
Кавказ был геополитическим мостом к Средней Азии и Ближнему Востоку. После ликвидации Врангеля и занятия Крымского полуострова задача закрепления российских позиций на Кавказе выдвинулась на первый план.
Маршрут движения Сталина: Ростов, Владикавказ, Баку, Дагестан.
Политическая задача поездки понятна и выражена в его выступлениях перед местным активом. Кроме того, он объявил об автономии Дагестана, что должно было успокоить сложную обстановку в крае, где не прекращались восстания чеченцев.
Но была еще одна задача: провести рекогносцировку перед грядущим присоединением Грузии, где правили враждебно настроенные к Москве меньшевики, старые недруги Сталина.
В сентябре 1920 г. в Грузию приезжала делегация II Интернационала, который большевики считали соглашательским и предательским. В приезде западноевропейских социалистов Москва наверняка усматривала геополитические претензии Запада.
Вопрос, который стоял перед Политбюро: "Каковы шансы Антанты и каковы шансы революции на Кавказе? " - Именно так сказал Сталин в беседе с корреспондентом "Правды", когда вернулся в Москву.
В этой беседе много интересного. Во-первых, точная геополитическая оценка региона, что свидетельствует о полном понимании Сталиным вовсе не революционных, а стратегических задач, стоявших перед страной.
Во-вторых, анализировалось положение всех кавказских стран.
Вот что говорилось о Грузии:
"Я помню годы 1905-1917, когда среди рабочих и вообще трудящихся национальностей Закавказья наблюдалась полная братская солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну социалистическую семью. Теперь, по приезде в Тифлис, я был поражён отсутствием былой солидарности между рабочими национальностей Закавказья. Среди рабочих и крестьян развился национализм, усилилось чувство недоверия к своим инонациональным товарищам: антиармянского, антитатарского, антигрузинского, антирусского и всякого другого национализма теперь хоть отбавляй. Старые узы братского доверия порваны, или, по крайней мере, сильно ослабли. Очевидно, три года существования националистических правительств в Грузии (меньшевики), в Азербайджане (муссаватисты), в Армении (дашнаки) не прошли даром. Эти националистические правительства, ведя свою националистическую политику, работая среди трудящихся в духе агрессивного национализма, доработались, наконец, до того, что каждая из этих маленьких стран оказалась окружённой кольцом враждебной националистической атмосферы, лишившим Грузию и Армению русского хлеба и азербайджанской нефти, а Азербайджан и Россию - товаров, идущих через Батум. Я уже не говорю о вооружённых столкновениях (грузино-армянская война) и резне (армяно-татарская), как естественных результатах националистической политики. Неудивительно, что в этой ядовитой националистической обстановке старые интернациональные узы порвались, а сознание рабочих оказалось отравленным ядом национализма. И поскольку пережитки этого национализма еще не изжиты среди рабочих, это обстоятельство (национализм) является величайшей помехой делу объединения хозяйственных (и военных) усилий закавказских советских республик. Ну, а я уже говорил, что без такого объединения немыслимо хозяйственное преуспеяние закав