— Алло?.. Алло?..
«Один мясной сандвич, — беззвучно пролаял Харви, — и сахарную косточку».
Страшилище положило трубку на место, и они проследовали дальше, в гостиную.
На телевизоре стояла цветная фотография Мэри. Чужак взял ее и показал псу.
Харви посмотрел на фотографию в рамке, поднял лапу и толкнул ею звездного путешественника раза два, чтобы тот поставил фотографию на место. Но Ип сунул ее под мышку и двинулся дальше.
Ну вот, теперь подумают, что он, Харви, фотографию съел.
И зачем только он изгрыз поролоновый коврик в ванной, половую щетку, шляпку Мэри и пару вкусных кожаных перчаток! Теперь, если что-нибудь происходит с вещами, сразу обвиняют его.
Чужак между тем слонялся по гостиной. На столе стояла ваза с цветами. Он погладил их ласково и пробормотал что-то на своем языке.
На всякий случай Харви понюхал воздух. В одном из своих собачьих сновидений он видел куст, на котором росли булочки с котлетами, и с тех пор он повсюду этот куст ищет.
Страшилище вынуло из букета розу, и Харви сунул было в нее нос, но оказалось, что цветок обыкновенный, а не с куста, на котором растут булочки с котлетами.
Искусно продевая стебель розы в отверстия узорной рамки, Ип закрепил цветок поверх фотографии, так что роза и Мэри были теперь вместе — два самых прекрасных создания на Земле.
После этого они направились в кухню.
Хвост у Харви ритмично задвигался, и Харви облизнулся, ибо комната эта была средоточием всех благ, о которых только может мечтать собака.
— Хо-лодд-илль-ник, — проговорил чужак.
Харви кивнул утвердительно и чуть слышно заскулил. Уже сколько лет пытается он ухватить лапой ручку этого белого ящика, но не получается: эволюция не снабдила его большим пальцем.
Инопланетянин открыл белый ящик, достал молоко и шоколадный торт. Харви жалобно взвизгнул, пустил слюну, завилял хвостом усерднее прежнего, и страшилище одарило его оставшейся от обеда свиной отбивной.
Зубы Харви впились в нежное мясо, и теперь из пасти у него вырывалось негромкое радостное рычание. Оторвавшись от мяса, он раболепно посмотрел ка инопланетянина.
«Ты мой хозяин».
«Дай мне знать, если вдруг с тобой случится беда».
Когда наступил вечер, на улицах, кроме фургона с пиццами, появился другой автофургон, но в нем не стояли один на другом ящики, аппетитно пахнущие томатом и сыром. Этот фургон был доверху набит аппаратурой для подслушивания, чувствительность которой произвела бы впечатление даже на гостей из Галактики. У оператора, перед которым светилась панель управления, на поясе позвякивала связка ключей. В фургон вплывали голоса людей, живущих на уже знакомой нам улице:
— …Мамочка, когда делаешь печенье, отмерять муку и молоко нужно одинаковой чашкой?..
И:
— …Будь добр убраться из моей жизни…
И:
— …Если хочешь прийти, Джек, знай, что я буду вечером сидеть с соседскими детьми…
Фургон медленно ехал вдоль тротуара, вслушиваясь в каждый голос, в каждый разговор, пытаясь решить головоломку, части которой были разбросаны по всему пригороду.
— …Питер говорит: «Краснокожие разбиты! Венди и мальчики взяли в плен…»
И:
— …Он доделал свой передатчик, Майкл. Можно устанавливать…
Человек с ключами махнул помощнику рукой, и фургон остановился.
— …А знаешь. Эллиот, вид у него сейчас хуже, чем раньше.
— Брось, Майкл. Мы себя чувствуем великолепно!
— Что означает это «мы»? Ты теперь все время так говоришь.
— Из-за телепатии. У меня чувство, будто я — это он…
Для обычного подслушивателя разговор этот интереса бы не представил — какие-то детские фантазии; но для подслушивателя, о котором идет речь, это был все равно что радиосигнал с Марса. Человек с ключами тут же развернул план улицы и обвел дом Мэри кружком. И когда из-за угла появился фургон с пиццами, первого фургона на этом месте уже не было.
Эллиот, как мог, объяснил Ипу, что за праздник Хэллоуин, и добавил, что это единственный случай для инопланетянина пройтись на виду у всех:
— …потому что у всех будет странный вид. Ой, Ип, прости, я не хотел сказать, что у тебя он странный: просто необычный.
— Скажи по буквам «другой», — произнес Ип.
Эллиот накрыл голову старого путешественника простыней и обул его перепончатые ступни в огромные опушенные мехом домашние шлепанцы. Завершающим штрихом стала ковбойская шляпа.
— Выглядишь неплохо, — сказал Эллиот. — Можно вести тебя куда угодно.
Сам Эллиот, чтобы Ип с ним рядом особенно не выделялся, надел на себя костюм страшного горбуна.
— А где Герти? — спросила Мэри Майкла.
— Она наверху, одевается вместе с Эллиотом.
Но Герти вовсе не одевалась вместе с Эллиотом.
Она, стараясь не шуметь, сейчас вылезала из окна.
Эллиот повернулся к Ипу.
— Помалкивай в своей простыне и шаркай, и мама никогда не заметит разницы. Договорились? Понял, что ты Герти?
— Герти, — сказал инопланетный ученый, завернулся в простыню и, шаркая, начал спускаться вместе с Эллиотом вниз по лестнице.
Мэри ждала Эллиота и Герти внизу. Маскарадная лихорадка охватила и ее, и она тоже надела на себя костюм — пятнистое, как шкура леопарда, платье и полумаску, а в руке у нее был жезл, чтобы стукать слишком разыгравшихся ряженых по голове.
— Ну, мам, ты великолепна!
— Спасибо, Эллиот, очень мило с твоей стороны.
Но восхищение она вызывала не только у Эллиота.
Страшилище, закутанное в простыню и выдаваемое сейчас за Герти, смотрело на Мэри как завороженное, ибо она казалась ему небо жительницей, существом с звезд, и сейчас была прекрасна как никогда.
— Герти, — сказала Мэри, подойдя к нему вплотную, — твой костюм потрясающий. Как ты сделала себе такой огромный живот?
И она похлопала по округлости, напоминающей большую тыкву.
— Мы ей подушки подложили, — сказал, нервничая, Эллиот.
— Очень натурально получилось, ничего не скажешь, — похвалила Мэри. — Но ковбойскую шляпу нужно надеть по-другому, более залихватски.
Она протянула руки к похожей на черепашью голове инопланетянина. Из ее пальцев, когда они его касались, текла ласкающая, исполненная доброты энергия. Свет-его-сердца вспыхнул, и он его прикрыл поспешно рукой.
— Ну вот, — сказала Мэри, — теперь совсем другое дело.
Она отступила назад и повернулась к Эллиоту.
— Следи за ней, и не ешьте ничего без обертки, не разговаривайте с незнакомыми…
Появился Майкл. Мэри поцеловала детей.
— Ну ладно, — сказала она, — идите развлекайтесь…
Эллиот схватил старого ученого за руку и потащил за собой. Тот заковылял, спотыкаясь, к двери, но, выходя, бросил на Мэри еще один взгляд.
— Пока, дорогая, — сказала, обращаясь к инопланетянину, Мэри.
Эллиот и Майкл, взяв Ила за руки, доволокли его до гаража. В гараже их ждала тоже закутавшаяся в простыню Герти и ждал радиомаяк — зонтик был сложен, остальное лежало в картонной коробке. Инопланетянин посмотрел на радиомаяк и заколебался: а стоит ли доводить дело до конца? Не лучше ли ему остаться жить в чулане?
— Ну, Ил, влезай.
Они посадили его в корзину велосипеда, картонную коробку с деталями передатчика закрепили на багажнике и выехали на улицу.
Инопланетянин сидел в корзине, поджав под себя свои утиные ноги, и смотрел на маленьких землян, идущих по вечерней улице, — принцесс, кошек, клоунов, бродяг, пиратов, чертей и горилл. До чего же странное место Земля!
— Держись крепче, не вывались, Ип.
Крутя педали, Эллиот ощущал вес существа, небольшого только по размерам, судьбой заброшенного сюда со звезд. Сегодняшний вечер был особенный, им предстояло совершить нечто очень важное, и сознание этого вызывало у Эллиота чувства, которых он никогда не знал. Везя корзину с сидящим в ней Ипом, поворачивая руль и нажимая на педали, Эллиот почувствовал, что он совсем не «дрянцо». Все свойственное «дрянцу» сейчас покидало его, оставалось позади, во тьме, и тьмой поглощалось; Эллиот знал теперь, что, хотя он близорукий, неуклюжий и унылый, он достоин дела, которое сейчас делает. Велосипед катился, а Эллиот чувствовал себя счастливым и свободным, будто сам космос коснулся его десницей. Он посмотрел на Майкла, и Майкл улыбнулся, сверкнув ортодонтическими пластинками. Эллиот посмотрел на Герти, и Герти помахала ему рукой, глядя на Ипа и хихикая: Ип вжался в корзину, но его мохнатые шлепанцы торчали наружу.
«Мы отправим его назад, к своим», — подумал Эллиот, глядя на Млечный путь. Тот мягко сиял сквозь паутину проводов и загрязненный воздух и, казалось, негромко пел. Странный, зигзагами движущийся свет выскользнул из него, полотнища и сети холодного пламени протянулись к Земле, коснулись Эллиота и, танцуя, унеслись назад.
— Да, таких костюмов я в жизни не видывал, — сказал мужчина в передней очередного дома.
Рядом с ним стояла его жена, глаза ее от изумления были широко открыты; из-за их ног таращились на инопланетянина дети, потрясенные до глубины души. Ип был уже без простыни. В ковбойской шляпе, в шлепанцах, которые он, входя в дом, снимал, с его невероятными глазами, до пола свисающим животом и длинными пальцами ног, похожими на корни розового хвоща, он выделялся из всех ряженых. Во всех домах, куда они заходили, вид его производил фурор. Ему это нравилось. Как-никак, он ведь просидел в чулане уже несколько недель.
Он протянул хозяевам свою корзину, и туда посыпались сладости.
— …просто невероятно, — бормотал хозяин, провожая их к выходу; взгляд его был прикован к длинным, похожим на корни пальцам ног, путающимся в ковре.
Прижимая к себе полную корзину, Ип вышел на тротуар. Огромный запас высококачественного питания, вафель и драже — этого должно хватить на много дней космического полета. Горы М&М, а одна плитка шоколада, особенно большая, явно предназначенная для путешествий более длительных, так и называется — «Млечный путь».