Глава тридцать четвертая
Через день, когда я утром спустилась к завтраку, в столовой обнаружились Гарик, Светлана и Гриша. Вот уж кого мне не хотелось видеть!
Понятно, что соревнования по бегу в мешках, которые, по мнению организаторов, должны превратиться в масштабный проект, приносящий миллиарды дохода, никогда не оправдают возложенных на них надежд. Но не стоит отговаривать компанию от совершения сочных глупостей. Это тот случай, когда следует мирно сидеть на берегу и наблюдать за тонущими «бизнесменами». Подкидыш живет по синусоиде: один день повествует о своих великих планах, потом неделя ему на всякие размышления, трое суток на создание какого-нибудь пробного экземпляра, двадцать четыре часа наблюдения за тем, как «потрясающая» идея умирает, и наступает тишина эдак на месяц. Затем карусель снова начинает крутиться под песню с припевом «я придумал то, что принесет миллионы».
– Простите, мы рано приехали, – смутилась Светлана.
– Вы никому не мешаете, – улыбнулась я. – Какие планируются награды?
– Ой! – замахала руками Света. – Мы договорились с магазином «Прикол в приколе», они дадут свой товар бесплатно, за упоминание их названия в прессе.
– Еще и журналисты приедут? – насторожилась я.
– Исключительно мои лучшие друзья, – заверила девушка.
– Наши лучшие друзья, – уточнил Григорий. – Милые, интеллигентные.
– В дом их приглашать не надо! – громко сказала из кухни Нина. – Только репортеров нам здесь не хватало!
– Ну что вы! Конечно, никто посторонний даже на участок нос не сунет! – торжественно пообещал Гриша. – Начало мероприятия – завтра в полдень.
И тут зазвонил телефон – меня разыскивал Кузя.
– Улица Варейкина, дом четыре, клуб «Охо», – скороговоркой проговорил он. – Туда порознь едут Олеся и Алевтина, и еще никогда не поверишь кто.
– Старик Хоттабыч? – рассмеялась я.
– Ага, только его там и ждут, – развеселился Кузя. – Поставил телефон Олеси на прослушку.
– Если тебя когда-нибудь за это поймают, хорошо дело не закончится, – вздохнула я.
– Не дрожи, – рассмеялся наш повелитель компьютеров, – вылезу из любой мусорной корзины… Сегодня рано утром Олеся звякнула Алевтине. Разговор состоялся короткий. «Сегодня, в двенадцать тридцать, клуб "Охо"». Сестра ответила: «Ок». Затем жена певца соединилась с Елизаветой Дудковой.
Я не поверила своим ушам.
– С кем?
– Женщина, которая помогает бедным, больным и обездоленным, – пояснил Кузя. – И, похоже, она собирается принять участие в беседе.
Я вскочила и побежала в гардеробную, тараторя на ходу:
– Я успею приехать до их сбора?
– Пока дорожная обстановка нормальная, – отрапортовал наш компьютерных дел мастер. – Олеся забронировала помещение на первом этаже. Хотела на втором, но там занято. Сейчас объясню, как записать разговор, чтобы тебя не засекли, но для этого придется зайти в офис. Встречу во дворе, живо все тебе растолкую.
Я крикнула гостям на ходу:
– Простите, на работу вызвали! Берите что хотите для соревнований, только после окончания мероприятия верните!
Никогда еще я не одевалась со скоростью суетливой мухи и не мчалась по Москве, словно подросток, который после долгой зимы оседлал свой мотоцикл. Разговор с Кузей занял десять минут, потом я ринулась в клуб. Оказывается, если очень надо, я способна гнать быстрее Марины.
У нужного дома стоял молодой мужчина. Увидев меня, он прошептал:
– Вы Дарья?
Я очень тихо ответила:
– Васильева, от Кузи.
– Пойдемте, нам через черный ход.
Спустя пару минут я оказалась в крохотной кладовке, набитой мешками.
– Тут скатерти, салфетки, – пояснил мой сопровождающий, – для прачечной собрали. Садитесь на тюки, включайте запись. Тут слышно так, словно вы сидите со всеми в одном помещении. Когда они уйдут, я вас выпущу, а пока запру. Не дергайтесь, никто без моего ведома сюда не заглянет, вы в полной безопасности.
Парень ушел. Я включила телефон и услышала голос Олеси.
– Давайте поговорим спокойно.
– Так я и не нервничаю, – пропищал голосок, и я сразу узнала Дудкову.
– Тише! – примкнула к беседе еще одна женщина. – Не надо орать!
Я навострила уши. Олеся, Дудкова, – значит, третий голос принадлежит Алевтине?
– Значит, так, – продолжала обладательница незнакомого голоса. – Во-первых, я не рада встрече с вами, вы подлые девки. Во-вторых, я вынуждена с вами общаться, потому что сама забрать то, что мне оставил муж, не могу – по возрасту не такая уж и старая, да ноги подвели. Слушайте меня! Делайте, как я велю!
– Ну уж нет! – взвилась Олеся. – Наоборот, теперь ты нас слушай! Во-первых, матерью я тебя не считаю. Все детство от тебя получала только побои, крики и вопль «много жрешь, все деньги на твой прокорм уходят!». Во-вторых, Константин тебе не муж, брак у вас не зарегистрирован, он тебе по закону никто. Аля, твое мнение?
– Заткнись, мамаша, – сказала сопрано. – Олеська права, жаднее тебя никого нет. Даже отец это понял. А еще он знал, что ты нас с Леськой терпеть не можешь.
– Девочки, пожалуйста, перестаньте на Клавдию Петровну нападать, – попросила Дудкова, – она плохо себя чувствует.
– А ты вообще молчи! – велела ей Олеся. – Я наняла тебя за инвалидкой смотреть! Дорого ты мне стоишь! Надеешься свой кусок от нашего богатства откусить?
– Цыц! – повысила голос «немая» Клавдия. – Давайте спокойно обсудим положение вещей. Две гадюки, которых я родила и воспитала, на меня наплевали и удрали. И что? Добились успеха? Обе ничего из себя не представляете. Как были дурами, так ими и остались.
– А ты кто? – рассмеялась Олеся. – Успешная бизнесвумен, певица, балерина? Или духовный лидер? Маменька, в чем ваш успех?
Повисла тишина.
– Ладно, давайте беседовать мирно, – уже другим тоном произнесла жена Юркина. – Да, мы с Алевтиной встречались не раз с папой. Он всегда был весел, помогал нам. В последнюю нашу встречу словно почуял, что скоро умрет, и рассказал, что спрятал все, что имеет ценного, в тайнике, на участке у того, кого считал своим лучшим другом, – у Бориса Варламовича Охтина, известного режиссера. У того много чего было: и дом, и квартира, и антиквариат, и еще куча разного. Охтин звезда, никто его в дружбе с Маугли заподозрить не мог. Борис когда-то оформил на себя московскую квартиру, которую Константин купил в центре города. Охтин мог себе позволить и не одни апартаменты приобрести, да и наш отец денег имел горы, но все его доходы были преступными. После смерти папы Охтин себе недвижимость не оставил, честно поступил, подарил хоромы тебе, мама, ты тогда еще была молода. И никто не удивился! Потому что Борис Варламович менял любовниц, со всеми расставался и каждую осыпал очень дорогими подарками.
Олеся на секунду замолчала, потом повысила голос.
– Мой муж – звезда, если пресса узнает, чья дочь его жена, такой хай поднимется! Ты мне заявила: «Расходы по моему московскому жилью – на тебе, иначе все журналистам расскажу». Квартира принадлежит тебе, ты ее сдаешь под разные мероприятия, а оплачиваю коммуналку я. И куда мне деваться? Когда детективы, которых наняли, чтобы найти Веру, захотели поговорить с тобой, я испугалась – тебя нельзя было показывать сыщикам, вдруг они докопались бы до сути? Я связалась с тобой, объяснила суть вопроса, выложила план: я найму актрису, которая исполнит твою роль. И что услышала в ответ? «Снимай мои апартаменты как клиентка, бросай деньги на телефон Лизе и беседуй в комнатах с кем хочешь». Мать, кто ты после этого?
– Замолчи! – взвизгнула Клавдия. – Слушайте, дуры! Костя вам сообщил, где спрятан его личный банк, совершил такую глупость. Он укрыл все, что имел в подполе древнего сарая на земельном участке, который принадлежал жене Охтина. После разговора с Олесей Костя позвонил мне, сказал: «Заеду к тебе, как всегда, около полуночи. Пообщался со старшенькой, она теперь в курсе, где мой золотой и алмазный фонд. Дай мне слово, что вы все помиритесь, тогда каждую по-царски награжу». Вот до этого момента все шло хорошо, а потом черт знает как вывернулось. Маугли после нашей беседы поехал домой и по дороге попал в аварию – бензовоз в него въехал, вспыхнуло все. Константин погиб. Я не верю, что беда случайна, на Маугли охота много лет шла, кто-то вычислил, где и под каким именем он обитает. Даже я не знаю, где он жил. Я живо договорилась с врачом, села в коляску – якобы инсульт перенесла, не могу ходить и говорить. Убогую нет смысла убивать. Жила себе тихо, деньги тогда были. А вы все порывались забрать то, что Костя спрятал. Да я вас останавливала.
– Ага! – зашипела Олеся. – Бубнила: «Не следует спешить, надо выждать. Золото не тухнет». Потом настал день, когда у тебя бабло иссякло. И ты принялась меня пинать, звонила по сто раз в день, орала: «Немедленно звони бабе Охтина!» И что выяснилось? Тетка умерла! Дом, сарай, участок – все по завещанию досталось Максиму Юркину, племяннику Бориса Охтина! Не следовало запрещать тебе нам свои права на золотишко раньше предъявить! Давно бы все уже получили!
– Ага! – взвизгнула Клавдия. – Чтобы вы львиную долю себе забрали!
– Сама бы поехала! – рассмеялась старшая дочь.
– Издеваешься? – окончательно вышла из себя Воробьева. – У меня правая нога давно ужасно болит, я еле хожу с палками! Надо менять тазобедренный сустав. По ОМС не дождаться, а своих средств нет. И ты мне их не дашь.
– Не дам, – согласилась Олеся. – Я же дура, ничего в жизни не достигла – откуда у меня миллионы? Но вот как интересно. Глупая старшая дочь сумела замуж за Макса Юркина выйти, дочь и сына ему родила, вот уже много лет верная, любимая жена звезды.
Клавдия расхохоталась.
– Долго ты к золотишку подбираешься. Чего никак его не получишь? Возьми ключ от нищей постройки – и вперед.
– Сверху сарай еле жив, – неожиданно спокойно ответила Олеся, – а подвал, где все лежит, – прямо бункер. Мне его не открыть. Бесполезно – дверь стальная, замки кодовые.
– Глубоко в заднице оказалась, – радостно захихикала мать.