Ей восхищен бывает. Точно куклу
Иль алмаз фальшивый, он жену
Старается оправить подороже.
Но и мужей жена нищит, и только.
А раз женился – не стряхнуть ему
Ярма. Один, свойством польщенный знатным,
Выносит ложе пресное; другой,
Шурьев постыдных за своей красоткой
В родня вступив, полынью приправляет
Медвяную сыту. И хорошо
Еще тому, кому попалось в дом
Ничтожное творенье, чтоб ни злого,
Ни доброго придумать не могла.
Но умницы!.. Избави боже, если
В ней на вершок побольше, чем в других,
Ума, излишек этот Афродите
На пользу лишь – коварством станет он.
Напротив, та, которая природой
Обижена жена, по крайней мере,
На хитрости Киприды не пойдет
Приспешниц – вот от жен подальше надо.
Вы сторожить поставьте терема
Зверей, когда хотите, да не этих
Пособниц, зверь укусит, да не скажет,
А то хозяйка козни мастерит,
А нянюшка их по свету разносит…
Не такова ль и эта тварь? Отца
Священное она дерзнула ложе
Мне, сыну, предлагать. Да после слов
Таких – иди к источнику и уши
Омой священной влагой. Если я
В себе заразу чувствую от звука,
От шума слов, так каково же сердцу
От грязи их? Но я благочестив,
И это вас теперь спасает, жены,
Поверьте, все бы ваши я открыл
Дела отцу, когда бы, как ребенок,
Сковать уста себе я клятвой не дал.
Простор теперь предоставляю вам,
Пока Тесея нет, и для признаний
Я не открою губ. Но вместе с ним
И я сюда вернусь – мне любопытно
Вас с госпожой увидеть, как царя
Вы будете встречать. Хотя образчик
Твоей, раба, я наглости видал.
Так будьте же вы прокляты! Не будет
Мне пресыщенья в ненависти к вам,
Хотя б корили все меня, что вечно
Одно и то же я твержу – и вы ведь
Все те же – в зле. О смертные, иль жен
Исправьте нам, иль языку дозвольте
Их укорять, а сердцу проклинать.
Уходит.
О, жребий жены!
О, как над тобою не плакать?
Где сила искусства?
Где выход?
О, как этим цепким объятьем
Опутана я безнадежно!
Уж мой приговор
Написан. О солнце! О солнце!
О матерь-земля!
Куда я уйду от несчастья?
Чем горе покрою?
О жены! О жены!
Иль бог мне поможет? Но кто же?..
Иль вступится смертный в такое
Позорное дело?.. На плечи
Напала несносная тяжесть.
И смерть, только смерть ее снимет…
Меж женских, увы,
Несчастнее нет моей доли!
Увы! Увы! Посланницы искусство
Не удалось. Ты в тяжком положенье…
О худшая из жен… Друзей своих
Не пощадить… Пускай отец небесный
Тебя, огнем изранив, в порошок
Потом сотрет. Иль я тебя просила
Беду мою по свету разглашать?
Иль я тебе конца не предрекала
Позорного? Да, да. Для Федры больше
Почетной нет кончины. Но довольно.
Теперь важнее дело. Гнев его
Не пощадит, конечно, пред Тесеем
Болтливости твоей неосторожной,
И речи, точно реки, потекут
По всей земле постыдные. Проклятье ж
Тебе и всем проклятие, кто рад
С непрошеной готовностью и дерзко
Служить своим измученным друзьям!
Ты не меня бранишь, а неудачу:
Обида ум озлобленный мутит.
О, у меня нашлись бы оправданья,
Когда бы их ты слушала. Тебя
Кто выкормил и вырастил, царица?
Кто преданней служил тебе? Недуг
Я исцелить хотела твой и гибну
За то, что не сумела. А сумей,
Из мудрых бы слыла теперь я мудрой.
Ведь ум людей не то же ль, что успех?
Изранила и диким пререканьем
Мне рану бередишь. Иль это все?
Вся правда? Все, что Федра заслужила?
Постой. Пускай была я неправа.
Но и теперь не все еще погибло.
Нет, более ни слова! До сих пор
Ты только зло нашептывала. Только
Дурное начинала. Уходи
К своим делам. Нам помощи не надо.
Кормилица уходит.
Вы ж, жены благородные Трезена,
Не откажите мне в одном – уста
Безмолвием окутать перед тайной.
Я чистою богинею клянусь,
Что твоего несчастия не выдам.
О, будьте же вы счастливы! А я
Еще имею выход, как сберечь
Потомству имя доброе. Да он
И для меня в моем несчастье лучше.
О нет, я славной родины моей
Не посрамлю и на показ Тесею
Позорного не вынесу клейма,
Чтоб сохранить остаток жалкой жизни.
Кого ж спасешь неисцелимым злом?
Себя спасу. А как – увидишь после.
Стыдись же слов таких.
А ты стыдись
Нас упрекать. Иль не Киприде я,
Не Афродите на алтарь сегодня
Усладою паду? Мне горек был
Любовный жребий, жены, но, страданьем
Венчанная, я и другую смерть
В своей таю. Есть муж. Из муки этой
Смирения он вынесет урок:
Один недуг, одна и кара будет.
Стасим второй
О, если б укрыться могла я
Туда, в эти темные выси,
О, если б, велением бога,
Меж птицами вольною птицей
Вилась я. Туда бы стрелой,
Туда б я хотела, где море
Синеет, к брегам Эридана[23],
Где в волны пурпурные, блеском
Отцовским горящие волны,
Несчастные девы не слезы
В печали по брате погибшем,
Янтарное точат сиянье.
Туда, где в садах налилися —
Мечты или песни поэтов —
Плоды Гесперид[24] золотые,
Туда, где на грани волшебной
Плывущей предел положили
Триере – морей промыслитель
И мученик небодержавный,
Туда, где у ложа Кронида
Своею нетленной струею
Один на всю землю источник,
Златясь и шумя, животворный
Для радости смертных пробился…
От брегов родимых Крита
И от мирной сени отчей
За ладьею белокрылой
С шумной жалобой недаром
Волны пенные бежали:
Не нашла невеста мира
В этом браке.
С Крита ль только птицы злые
Вашу свадьбу провожали.
Или встретили в Афинах,
У Мунихия[25], когда вы,
В волны новые тяжелый
Бросив якорь, на священный
Брег Паллады выходили?
Там мучительным недугом
Грешной страсти поразила,
В оправданье знаков черных,
Золотая Афродита
Душу нежную царицы:
И ужасных испытаний
Не снести ей!
Вот идет поспешно в терем[26],
Вот рука на белой шее
Петлю вяжет и не дрогнет.
Страшен демон ненавистный,
И, спасая честь, царица
Из души своей свободной
Жало страсти вынимает.
Эписодий третий
Ай-ай…
Сюда! Сюда! Скорее все, кто может:
Повесилась Тесеева царица.
Увы! Увы! Все кончено. Висит
Она в ужасной петле. Федры нет.
Скорей же… О, скорей… И нож острей,
Разрезать эту петлю… Помогите…
Что делать нам, подруги? Во дворец
Пойдем ли вынимать ее из петли?
Зачем? Иль нет там молодых рабынь?
Кто без толку хлопочет, не поможет.
Снимите ж хоть ее… не дышит больше…
О, горькая палат охрана мужних.
Сомненья нет… Скончалась… Тело там
Уж на одре печальном полагают…
Появляется Тесей.
Гей, женщины… Тут был какой-то крик…
Неясный плач рабынь из зал дворцовых
Издалека до слуха долетел.
А здесь царя, узревшего святыню,
И у дверей покинутых палат
Ничей привет не встретил… Иль с Питфеем
Что новое случилось? На закате
Хот жизнь его, но все ж с печалью в сердце
Его в могилу проводил бы я.
Удар судьбы, Тесей. Но не старик,