Тщательно изучила каждый уголок, измерила шагами пространство. Все осталось по-прежнему. Мебель стоит на привычных местах. Но что-то здесь все же не так! И недолго думая, поняла причину внутренних колебаний. Вокруг царит безупречный порядок! Кровать аккуратно заправлена. Компьютерный стол приобрел идеальный прибранный вид, что, в общем-то, кажется невероятным. Его всегда заполоняли исписанные тетради, отпечатанные бумаги, книги и всякие милые безделушки, которые теперь были скучно расставлены по местам. И никаких тебе оставленных то тут, то там вещей, сопровождающих каждый мой день. Комната стала другой, в ней больше не было жизни, как и меня. Догадка больно кольнула сердце, задев за живое.
— Так, значит, все, произошедшее не сон, — огорченно произнесла, принимая жестокую действительность.
В последнее время я изрядно запуталась в ощущениях реальности. Складывалось впечатление, что ее грани истончились и стерлись, что теперь сложно определить, жива ли я, или мертва. А, может, то и другое вместе взятое. Но разбираться сию минуту с возникшим множеством реалий, не было никакого желания и смысла.
Кто я? Призрак, неприкаянная душа, сэйфин… Сейчас было совершенно неважно. Главное, я все еще человек и эта часть моей сущности желала лишь одного — хоть раз, пусть даже последний, увидеть маму.
Видимо, это и есть та самая причина, по которой я здесь.
Замерла на мгновение, набираясь решимости. И когда поняла, что готова, выскользнула в коридор, воспользовавшись непривычным способом. Так как открыть дверь вручную не удалось, пришлось пройти прямо сквозь нее. Ощущение, скажу вам, не из приятных, когда твое тело, пусть и призрачное, пропускает через себя чужеродную субстанцию. Но другого выхода просто не было.
Благополучно преодолев две преграды в виде деревянных полотен и пустого прохода, я очутилась в маминой спальне. С облегчением заметила, что со временем здесь также ничего не изменилось. Пройдясь взглядом по классическому интерьеру, в конечном итоге воззрилась на широкую двуспальную постель, слишком большую для хрупкой фигурки, свернувшейся калачиком на ней.
Мама, кутаясь в тоненький халатик, спала, расположившись поверх стеганного покрытия. Сквозняк, гуляющий по комнате, заставлял ее дрожать, вздрагивая под слабыми потоками прохладного воздуха, проникающими сквозь щели в окнах.
Первое, что мне захотелось сделать, это укрыть, уберечь ее от холода. Подошла ближе и попыталась отогнуть край покрывала, но он остался на прежнем месте. Теперь, я была не властна над вещами и предметами в этом мире. Но мне так хотелось оградить любимого человека даже от малейшей опасности, будь-то обычная простуда.
— Моя бедная мамочка, — прошептала с горечью. Села рядом, внимательно вгляделась в знакомый облик, такой родной и в то же время разительно изменившийся. Да! Переживания и невзгоды не проходят бесследно. Мне показалось, что она значительно похудела, лицо осунулось, черты заострились. Под глазами пролегли черные круги, тем самым подчеркивая и до того бледную кожу.
Протянула руку и нежно едва касаясь, прошлась по высокому лбу, намереваясь убрать нависшие кое-где поседевшие пряди. Но у меня опять ничего не вышло. Расстроено выдохнула, пытаясь сдержать подкатывающие слезы. Ведь я так неистово желала почувствовать ее живое тепло и отдать взамен частицу заботы, но не имела элементарной возможности, совершить это.
Медленно и очень аккуратно, словно боясь разбудить, легла рядом с ней на кровать, обняла тонкую фигуру за плечи, стремясь согреть ее силой своей дочерней любви. И мне почудилось на мгновение, что ее тело действительно перестало сжиматься от озноба, благодарно расслабившись в моих объятиях. В порыве прилива нежности, я начала гладить ее волосы, рисовать пальчиками ее черты, чтобы запомнить каждую линию профиля и анфас.
— Я люблю тебя, — произнесла дрожащим голосом, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
Она пошевелилась, и словно услышав меня, ответила:
— И я тебя, родная, — грустная неосознанная улыбка скользнула по губам и она непроизвольно перекатилась на другой бок, отворачиваясь к стенке.
В моем сердце разверзлась огромная дыра печали, смешенной с душевной болью, которая начала затягивать меня в бездонную пропасть, топя в пучине с головой. Я не хотела плакать и терять драгоценные минуты, отведенные на встречу, но подавленное состояние уже завладело моей сущностью, вынуждая выпустить наружу те эмоции, что давили и рвали меня изнутри.
Глаза предсказуемо заволокло пеленой, наполняя их хрусталиками.
Я ожидала, что сейчас почувствую влагу на своих щеках, но нет. Провела ладонью по сомкнутым векам, стремясь ощутить хоть один незначительный признак слез, но вместо этого стряхнула с ресниц твердые сверкающие частицы, роняя их на цветастую наволочку.
И это оказалось последним, что я увидела в привычной реальности: блестящие стекляшки, рассыпанные на подушке рядом со спящей мамой. А дальше…
Меня окутал густой вязкий непроглядный туман. Белый покров затянул собой все вокруг, заставляя блуждать в поднимающихся кверху клубах дымки.
Сущностью завладел дикий первородный страх. Словно я вернулась в недавний ночной кошмар, который, по неведомой причине, снова заставляет испытывать ужас от полной неизвестности и беспомощности. Правда, теперь никто не преследует меня и не угрожает расправой. Но этот факт оказался слишком мизерным доводом для взбудораженного сознания.
Следуя за знакомыми ощущениями, как и тогда сорвалась с места и помчалась, все глубже утопая и теряясь в пелене. Неслась сквозь дымчатые образования, упорно пытаясь раздвинуть завесу резкими взмахами рук, но лишь создавала потоки воздуха, взвивающие косматые вихры. Эти бесконечные блуждания в пустоте то срывались с ходьбы на бег, то с полета на парение, пока не обратились бездвижием, выбившим из колеи окончательно.
До чего же я устала бороться с туманом, своим неуправляемым организмом, внутренним настроем, который ухудшался с каждой секундой и в результате вылился обыкновенными слезами. И как ни старалась, но больше не смогла тихо всхлипывать, беззвучно роняя скудные капли. Вся скорбь и отчаяние моментально вырвались наружу с мощным потоком под протяжный вой.
— Что случилось? — возникший из ниоткуда, пропитанный хрипотцой голос заставил вздрогнуть от неожиданности и прервать истерику. — Ты плачешь? — следующий вопрос напрашивался на однозначный протест.
— Вовсе нет! — возразила, непроизвольно всхлипнув, противореча своим словам. Хотя на самом деле, зрение уже прояснилось, влага необъяснимым образом испарилась, оставляя лишь горечь на губах.
Устремила взгляд вперед, чувствуя, как мелкие мурашки побежали врассыпную по всему телу. И до последнего не могла понять своей реакции, пока не воззрилась на говорившего.
Внезапно появившийся субъект был мне знаком. И почему я нисколько не удивлена, что среди марева нашла именно того незнакомца, который стал постоянным участником моих навязчивых сновидений? Но только в действительности он не был кошмаром, а скорее, наоборот — желанной реальностью. И вот воплощение мечты стоит передо мной! Растрепанный, взъерошенный, неаккуратный, но при этом всем — неотразимый!
Рубашка, изрядно помятая и расстегнутая наполовину, предоставляла к осмотру красивый рельеф груди, что я невольно залюбовалась открытым участком тела, постепенно краснея, но не в состоянии отвести глаз. Светлые слаксы, пестрящие заминами, обтягивали длинные складные ноги. Обуви, как ни странно, вообще, не было. Его босые ступни уверенно стояли на клубящейся поверхности, словно он был завсегдатаем этого туманного мира.
Вздернула подбородок выше, устремляя внимательный взгляд на привлекательное лицо, но чересчур скомканное. Словно мужчина только-только оторвал голову от подушки. Через всю правую щеку пролегла отмятая полоса. И отчего-то сразу возникло воспоминание о Дмитрии. Хотя между ними не было ничего общего. Один — блондин, другой с темно-каштановой шевелюрой и выгоревшими концами. Цвет радужек тоже отличается. Небесно-голубые против дымчато-серых. Улыбка проводника добрая и располагающая, а у незнакомца слишком завораживающая и вызывающая неоднозначные ощущения. Глядя на нее, в воспаленном разуме сразу начинают роиться непристойные думы: " Каково это — ощутить прикосновение его губ?"
— О боже, боже! — замотала головой, стараясь выкинуть из нее взбалмошные неподобающие желания. Вдруг и он один из умельцев читать чужие мысли?
— Эй! Что еще? — окликнул насторожившийся мужчина.
Я с облегчением выдохнула, поняв, что мое сознание для него закрыто.
— Ничего, совсем ничего, — солгала, не собираясь самолично выдавать мысли незнакомцу.
— Кто ты? — очередной вопрос.
— Никто, — вырвалось вместо вразумительного ответа.
Не понимаю, отчего его присутствие действует на меня подобным образом. Чувствую себя полной идиоткой, неспособной связать слова в логичную фразу.
Тут же нахлынуло смущение, перемешенное с волнением, вынуждая сердце трепетать и неистово биться, словно маленькую птичку в клетке, которая ожидает скорого исхода: свободы или смерти. А в тот момент, когда парень приблизился вплотную, сокращая дистанцию между нами до минимума, вообще, стало казаться, что еще чуть-чуть и я рухну в обморок. Резко возникшее головокружение и навалившаяся слабость говорили о реальной возможности потери сознания. Но я не могла допустить этого. И чтобы избежать позорного падения, отступила на шаг два. Сбежать — вот это выход!
Находясь под гипнотическим воздействием своих ощущений и размышлений, даже не заметила, как начала со стремительной скоростью отдаляться от мужчины. Полное осознание происходящего возникло лишь в то мгновение, когда его фигура превратилась в еле заметную точку на дымчатом фоне. Еще немного и он полностью скроется из вида. Я совершенно не хотела потерять внезапно образовавшийся контакт с человеком, о котором так долго мечтала. Но, видимо, сила, отталкивающая нас друг от друга, была сильнее.