В последние годы, в попытке защититься от гиперинфляции, иранцы обратились к фондовому рынку – даже те из них, кто в принципе не понимал, как работает биржа. C 2017 по 2021 год капитализация фондового рынка в местной валюте выросла в 15 раз. В 2022 году она составляет $1,2 трлн (по официальному курсу).
В 2011 году счета на бирже имели 4,5 млн иранцев, к концу 2020 года их стало 50 млн.
К сожалению, в стремлении укрепить экономику правительство создало на бирже пузырь. Население активно призывали вкладывать деньги в ценные бумаги. Даже сам верховный лидер страны, аятолла Али Хаменеи высказался в поддержку подобных инвестиций, а его слова в Иране воспринимаются примерно как слова папы римского в католическом мире.
Но экономика страны не могла быть стабильной в условиях санкций. На годы развития биржи пришлась, к примеру, монетизация льгот, потребовавшая больших выплат населению, расширение административного аппарата, другие реформы. Даже нефть иногда не продавали, а обменивали на другие товары по бартеру.
Ценные бумаги не принесли инвесторам обещанной прибыли. А ведь бедные семьи нередко покупали их вскладчину, ради будущего детей. В некоторых случаях ради «игры на бирже» иранцы продавали всю имевшуюся недвижимость.
Когда пузырь сдулся, правительство лишь пожало плечами: мол, зачем те, кто не имел достаточного образования и не знал, как функционирует фондовый рынок, вообще связались с биржей? Формально власти предержащие правы. Реально – тысячи иранцев в один момент лишились всего, что имели.
Кто-то обеднел, а кто-то стал богаче. Умных спекулянтов на бирже хватало. И не только на бирже. В 2020 году количество людей с активами более $1 млн в Иране выросло на 21,6 % (при среднем росте в мире, равном 6,3 %). На сегодня общее количество долларовых миллионеров в Иране составляет более 250 000 человек. Для сравнения: в Саудовской Аравии таковых 210 000, а в России – около 300 000 человек.
В целом правительство Ирана регулярно предпринимает те или иные попытки привлечь средства населения для пополнения бюджета страны. Не все предприятия были удачными и тоже нередко стоили иранцам их сбережений.
Когда государству остро не хватало валюты, по всем телеканалам крутили ролики о том, как, мол, выгодно класть доллары в банк. Напрямую проценты при исламском банкинге не выплачиваются, но есть другие способы получать со своих денег доход. Опять же активно говорили о том, что хранить валюту дома небезопасно, зато в банке – хорошо и надежно. Увы, через некоторое время государство заявило, что деньги с таких вкладов можно снимать только в риалах, причем по невыгодному государственному курсу. Нет, в валюте тоже можно – но надо подождать. Месяц, два, три. Многие уставшие от ожидания вкладчики соглашались на эти условия, чтобы спасти хотя бы часть средств.
Также государство выпускало так называемые «бонды», привлекая частных граждан как инвесторов в крупные строительные и инфраструктурные проекты. Проблема в том, что на доход можно было рассчитывать только по окончании проекта, а заканчивали строительство нередко лет через десять-пятнадцать (вместо обещанных двух-трех).
Отдельно стоит сказать про криптовалюту. Для Ирана она стала настоящим спасением. Как минимум, в тех секторах, где необходимы небольшие, но регулярные переводы за границу. В основном иранцы покупают USDT и TTR. Также иногда используют Webmoney и особенно популярный в Иране Payeer.
Благодаря дешевизне электричества в стране майнинг распространился очень быстро, принося особо сообразительным представителям криптосообщества сумасшедшие доходы. В итоге он приобрел такие масштабы, что в мае 2021 года правительство Ирана было вынуждено наложить на него запрет на четыре месяца. На майнинг уходило столько электричества, что кое-где в стране его перестало хватать для бытовых нужд. В 2022 году был принят официальный закон, запрещающий использовать для майнинга дешевую субсидированную электроэнергию. Это не запрет на майнинг как таковой – хотя стоимость его теперь заметно увеличится. Для нарушителей предусмотрено серьезное наказание, вплоть до длительного тюремного заключения. Тем не менее сегодня Иран вовсю использует биткоин для международной торговли, а местные инвесторы зарабатывают на росте курса криптовалют. И пока иранские майнеры добывают 5 % от всех мировых биткоинов, правительство готовится к запуску CBDC – собственной криптовалюты.
Отдельно стоит упомянуть проблему дебетовых карт и онлайн-платежей. К системам MasterCard и Visa Иран никогда подключен не был. Сначала свои пластиковые карточки выдавали отдельные иранские банки (использовать их можно было только с соответствующими банкоматами). С 2002 года Иран начал развивать систему «Шетаб» («Ускорение»), аналог российской системы «МИР». Все банки обязали подключиться именно к ней. На сегодня любую иранскую карту можно использовать в любом иранском банкомате, POS и при онлайн-покупках в интернет-магазинах страны. В городах картами сейчас пользуются чаще, чем наличными: оно и удобнее, чем носить пухлые кошельки с купюрами, нули на которых не успевают за инфляцией. Работает система очень достойно, все-таки обкатывают ее уже 20 лет.
Система защиты карт и PIN-кодов в «Шетаб» несколько отличается от привычной нам. Да и киберворовство/мошенничество в Иране пока еще не приняло таких масштабов, как во многих других странах. Иностранцев, впервые столкнувшихся с оплатой картой в Иране, шокирует, когда продавец, лихо выхватив карту, сам же и вставляет ее в терминал с вопросом: «Какой у вас PIN?». Так происходит решительно везде. Только в подчеркнуто «европейском» ресторане официант может демонстративно отвернуться, пока вы набираете на терминале код.
Сначала меня это раздражало, но не прошло и пары месяцев, как я, ровно как и остальные покупатели, стала сходу выкрикивать заветные цифры через прилавок, на весь магазин. Бесконтактная оплата по «Шетаб» пока не проходит, однако есть планы по введению соответствующей технологии.
Карты зарубежных систем в Иране не работают. В редких случаях (например, при торговле дорогими коврами), клиенту могут предложить оплату Visa или MasterCard через терминал, подключенный, например, к банку в ОАЭ. Однако комиссии так высоки, что этим способом пользуются только при продаже предметов роскоши.
Как санкции повлияли на банковскую систему и финансовую жизнь Ирана?
1) Санкции (в числе других факторов) провоцируют падение курса валюты и инфляцию. Правительство стремится компенсировать проблемы бюджета путем жесткого контроля валютных операций и привлечения сбережений населения.
2) Даже в условиях отключения SWIFT существует немало способов проводить международные расчеты, импортировать и экспортировать товар. В том числе с помощью открытия компаний в странах-посредниках и использования различных «серых» схем.
3) Криптовалюта стала важным подспорьем в условиях санкций.
4) Внутри страны развита онлайн-торговля и свободно используются дебетовые карты. Разумеется, иностранные карты не работают в Иране, а иранские – за рубежом.
Глава 3Предпринимательство
Восток славится тысячелетними торговыми традициями, и к частному предпринимательству тут всегда относились с особым уважением. Неудивительно, что в период мощной модернизации страны в 1950-х – 1960-х годах было положено начало крупнейшим частным предприятиям Ирана. Продукцию многих из них (включая одежду, обувь, автомобили) охотно покупали и на Западе. Автомобильная и легкая промышленность, строительство – в частных руках все это развивалось стремительно.
Исламская революция 1979 года, полностью перевернувшая общественную систему, естественно, затронула и крупных (да и средних) собственников. Одним из лозунгов ее была идея социальной справедливости – и потому соблазн «отнять и поделить» оказался слишком велик. Многие владельцы предприятий сочувствовали шахскому режиму и были вынуждены бежать за границу, а их имущество конфисковали. Кое-кого казнили, другие добровольно расставались с капиталами. В отличие от коммунистической России, в революционном Иране не было установки на полный запрет частной собственности и предпринимательства. Но предполагалось, что управлять компаниями должны «правильные и набожные», близкие народу и правительству Хомейни люди.
Как легко догадаться, новые хозяева заводов и фабрик к своей роли готовы не были, тем более в кризисных условиях революции и затяжной войны. Часто они вообще не обладали никаким опытом управления. Предприятия работали в убыток, качество падало, люди теряли рабочие места. Правительство не хотело допускать народного недовольства, поэтому такие компании поддерживались на плаву с помощью многомиллионных государственных дотаций. То есть и финансово, и с точки зрения управления даже частные компании оказались прочно связаны с государством. Их топ-менеджеры все равно получали свои прибыли из государственного кармана, а потому у них не было стимулов улучшать качество управления.
Печальным примером служит компания «Кафш Мелли» – некогда один из гигантов обувной промышленности Ближнего Востока. Кожаная обувь из Ирана пользовалась спросом за рубежом, а бренд компании служил знаком качества.
После революции главу компании сместили, и он благоразумно уехал за границу. Когда прошли годы и все несколько успокоилось, иранское правительство стало подумывать о восстановлении экономики и даже приглашении эмигрировавших специалистов. Глава «Кафш Мелли» предложил свои услуги – и выразил готовность за собственные деньги выкупить предприятие. На тот момент оно уже стало убыточным, и многие фабрики находились в плачевном состоянии. Но ему отказали как «антиреволюционному элементу».
На сегодня в магазинах «Кафш Мелли» отовариваются только самые бедные слои иранского населения, которые не могут себе позволить обувь качественнее и дороже. И все равно магазины постоянно дотируются государством, иначе их пришлось бы закрыть. Некогда процветавший бизнес фактически уничтожен.