рг своего бывшего наставника и захватил власть в Багдаде. Генерал аль-Бакр был незаметно помещен под домашний арест. Официально было объявлено, что он ушел в отставку по состоянию здоровья. Измотанный, аль-Бакр решил избежать конфронтации с Саддамом и согласился на золотую пенсию на роскошной вилле в шикарном пригороде столицы в обмен на постоянный отказ от политической деятельности.
Саддам Хусейн был намерен устранить любую коллегиальность и прочно установить свою власть, даже если для этого потребуется кровопролитие. Он одновременно занимал посты президента и премьер-министра, назначил своего двоюродного брата Али Хасана аль-Маджида на стратегическую должность главы разведки и утвердил своего сводного брата Барзана Ибрагима аль-Тикрити на посту главы тайной полиции. Он повысил своего друга Тарика Азиза до вице-премьера и доверил ему Министерство иностранных дел, где его главной задачей должно было стать поддержание положительного имиджа режима на Западе. При поддержке этого окружения Саддам устранил всех своих потенциальных соперников внутри партии. Он положил конец попыткам своего предшественника сблизиться с Сирией, решив, что потенциальный союз между двумя странами, целью которого было создание нового арабского государства, простирающегося от Персидского залива до Средиземного моря, уменьшит его собственную власть и увеличит власть Хафеза аль-Асада. Саддам боролся за власть все эти годы не для того, чтобы разделить ее с человеком, которого он считал своим главным соперником. 28 июля 1979 года он осудил якобы разработанный сирийцами заговор с целью его свержения во время чрезвычайного собрания РКЦ.
Несколько десятков делегатов были арестованы в разгар собрания, обвинены в измене и выведены на улицу для казни на месте. Саддам даже сам застрелил нескольких человек из пистолета, который всегда носил с собой, приказав сделать то же самое ближайшим членам своего клана, чтобы окончательно скомпрометировать их и обеспечить их лояльность. Эти казни были сняты на видео и распространены среди лидеров стран Персидского залива и Ближнего Востока, чтобы запугать их и убедить в крайней решимости Саддама. Иракский президент был полон решимости утвердиться в качестве нового сильного человека в регионе. Методы запугивания, которые он теперь использовал в общении со своими коллегами, были теми же самыми, которые обеспечили ему успех, когда ему пришлось навязывать себя на улицах. Своим фальшиво дебоширским видом он стремился создать образ лидера одновременно патерналистского и безжалостного, сочетающего в себе черты Сталина и Аль Капоне. Не случайно Саддам позволил сфотографировать себя в фетровой шляпе, с сигарой и пулеметом Томпсона, который принес дурную славу чикагским бандам. Фотография была замечена во всем мире и сыграла свою роль в формировании мифа о непримиримом диктаторе.
Саддам также имел больше общих черт со Сталиным, чем можно было ожидать. Оба мужчины были выходцами из скромных семей и в детстве подвергались насилию со стороны отца. Они оба боролись за свое образование и всегда с подозрением относились к интеллектуалам и врачам, опасаясь критики и отравления. Оба были заключены в тюрьму и проявили себя как лидеры банд, действующие вне закона. Их всегда восхищали государственная мощь и насилие, они считали страх лучшим способом утвердить свою власть. Они оба утвердились, взяв под контроль бюрократический аппарат своих партий.
Наконец, они оба всегда умели быть проницательными, циничными, фальшиво веселыми и жестокими, когда это было необходимо, и готовыми к компромиссу, когда баланс сил был не в их пользу. Однако Саддам Хусейн отличался от Сталина по нескольким параметрам. В отличие от своего кумира, он никогда не проявлял военного таланта или способностей стратега. Самое главное, он всегда придавал огромное значение своей семье и клану, всегда был готов простить слабости своего окружения, рискуя совершить серьезные ошибки. В этом он проявил себя как личность, более близкая к крестному отцу мафии, чем к идеологическому диктатору. Наконец, его действия не были обусловлены долгосрочным стратегическим видением – Саддам Хусейн не был провидцем.
Покорив партию, президент Ирака приказал своему двоюродному брату Аднану Хайраллаху очистить армию от офицеров, преданных генералу аль-Бакру, прекрасно понимая, что это снизит эффективность армии, которая может понадобиться ему для противостояния иранскому режиму. Но его навязчивый страх перед военным переворотом перевесил разум. Саддам заставил каждого лейтенанта, окончившего академию, поклясться ему в верности и настоял на встрече с каждым старшим офицером, чтобы оценить его преданность перед повышением. Продвижение по службе теперь осуществлялось только на политической основе. Генерал Джаббах аль-Шемшах, подневольный член партии Баас, был назначен на ключевую должность начальника штаба вооруженных сил. Таха Яссин Рамадан, давний соратник президента, был назначен руководителем Народной армии. Сознавая, что преторианская гвардия будет полезна, Саддам Хусейн превратил одну из своих танковых бригад в «Республиканскую гвардию». Это элитное подразделение, обозначенное оранжевым треугольником на каждой машине, находилось под непосредственным командованием Аднана Хайраллы. Оснащенное самым современным оборудованием, оно было размещено в иракской столице, чтобы иметь возможность немедленно вмешаться в случае попытки свержения режима.
Чтобы еще больше утвердить свою власть, новый президент развил культ личности. Лестные портреты с его плотоядной улыбкой быстро распространились по всей стране. В военной форме, костюме-тройке или в джеллабе, Саддам Хусейн, казалось, выглядывал с этих плакатов, внимательно наблюдая за населением. Он не знал границ в своем стремлении к признанию, сравнивая себя с Навуходоносором или Саладином. На стенах Багдада появились фрески, изображающие Саддама верхом на арабском скакуне, с мечом в руке, сражающегося с персидским львом. Для пущей убедительности диктатор распорядился снять фильм под названием «Аль-Кадисия», в котором восхвалялась храбрость арабских бойцов против персидских войск. Этот довольно интересный исторический эпос собрал величайших арабских актеров того времени в фильме, который остается самым дорогим фильмом, когда-либо созданным арабской киноиндустрией.
Естественно, упоминание об этой символической битве имело целью настроить умы иракцев и напомнить им, кто оставался их естественными врагами: иранцы, потомки персов. Будучи диким зверем на политической арене, Саддам Хусейн интуитивно чувствовал угрозы. В конце 1979 г. он предвидел, что так или иначе ему вскоре придется противостоять аятолле Хомейни, чьи мстительные речи не оставляли большой двусмысленности в отношении его стремления свергнуть иракское правительство. Цели двух режимов были слишком противоречивы. Саддам Хусейн мог сосуществовать с шахом, но не с аятоллой Хомейни.
Глава 4. Соединенные Штаты подталкивают Саддама к атаке?
Вскоре после начала ирано-иракской войны лавинообразно поползли слухи о том, что правительство США подстрекало Саддама Хусейна к нападению на Иран, манипулируя перспективой политической поддержки Вашингтона и значительной материальной помощи, которая позволила бы ему финансировать войну.
Утверждалось, что правительство США действовало, чтобы избежать распространения исламской революции на монархии Персидского залива, но особенно для того, чтобы наказать иранский режим, причастный к кризису с заложниками. Слух возник из заявлений, сделанных Аболом Хасаном Бани-Садром через несколько месяцев после того, как он был отстранен от власти, открыто обвиняя Соединенные Штаты в подстрекательстве Ирака к нападению на Иран и утверждая, что иракский режим не смог бы перейти в наступление без поддержки Вашингтона. Бывший президент Ирана, который, вероятно, использовал эти обвинения, чтобы оправдать неподготовленность иранской армии, но особенно свои собственные трудности во главе вооруженных сил, придерживался той же линии в автобиографии, которую он опубликовал после войны. Для Бани-Садра это был способ отомстить американцам, которые никогда не верили в него, считая его левым, преданным европейским социальным теориям.
В 1985 году, когда власти Саудовской Аравии пытались наладить отношения с Ираном, с их подачи в британскую прессу просочились заявления, подтверждающие утверждения Бани-Садра: правительство Джимми Картера, как говорили, подстрекало Саддама Хусейна к действиям и даже оказывало давление на короля Халида, чтобы тот призвал Саддама начать крестовый поход против Хомейни и пообещал ему финансовую поддержку нефтяных монархий. Утверждалось, что иракский президент отправился в Эр-Рияд 5 августа 1980 года по просьбе короля, чтобы ему сказали, что он может рассчитывать на американскую поддержку. Используя эти различные заявления в качестве доказательства, журналист Дилип Хиро распространил слух в своей успешной книге.
Его тут же подхватили определенные европейские и арабские интеллектуальные круги, всегда жадные до конспирологических теорий и поддающиеся антиамериканским предположениям. Этот слух существует и по сей день, особенно в Иране – по очевидным причинам антизападной пропаганды – о чем свидетельствует речь аятоллы Хаменеи в 2009 году в ответ на политику протянутой руки президента Барака Обамы: «Соединенные Штаты дали Саддаму зеленый свет. Это была еще одна попытка правительства США атаковать Иран. Если бы Саддам не получил зеленый свет от США, он бы не напал на наши границы».
Какой бы соблазнительной ни казалась эта теория, она не выдерживает тщательной проверки. Еще в 1988 году Поль Балта, корреспондент «Ле Монд» на Ближнем Востоке и журналист, которого трудно заподозрить в снисходительном отношении к американской внешней политике, писал: «Нет никаких реальных доказательств в поддержку теории о том, что Вашингтон подтолкнул Багдад к открытым боевым действиям». С тех пор тщательный анализ событий, контекста и заявлений современных властей в сочетании с более поздними источниками и интервью, данными некоторыми ключевыми участниками, не оставил сомнений в том, что американское правительство не подталкивало Саддама Хусейна к преступному поведению.