13 ноября по приказу Саддама иракское военное командование начало новое наступление на Хузестан. 1-я и 10-я дивизии вновь готовились к штурму Дезфула. Продвинувшись на несколько километров, они были встречены смертоносным заградительным огнем. Иранская 16-я танковая дивизия мощно контратаковала. Их М-60 атаковали Т-55 и Т-62, вовлекая их в хаотическую схватку, из которой они вышли победителями. Потеряв около шестидесяти танков, иракские части были вынуждены отступить и искать укрытие на западном берегу реки Кархех. Иракские войска страдали от плохой координации и слабой поддержки с воздуха. Иранцы потеряли около сорока танков, но отбили Альван, Шуш и Надери. Это был успех для генерала Фаллахи и президента Бани-Садра, которые высоко подняли головы и воспользовались возможностью заставить замолчать критику духовенства.
Далее на юг 9-я танковая дивизия оставила свои передовые позиции в Хамидие, чтобы ускорить продвижение к Ахвазу. Иранцы ждали этого наступления несколько недель, предвосхищая его затоплением обширной равнины между реками Карун и Кархех. Разрушив дамбы, они превратили сельскохозяйственную равнину в обширное болото. Иракские танковые колонны погрузились в трясину. К их несчастью, начался дождь, возвестивший о наступлении влажного сезона. Сильные ливни превратили местность в ужасную трясину, в которой танки, разведывательные машины и бронетранспортеры остановились. Под огнем иранской авиации и артиллерии экипажи погружались в грязь по колено и с трудом вытаскивали свои машины. Многие машины пришлось бросить. Не имея достаточного количества войск для удержания контроля над Хамидие, иракцы были вынуждены эвакуироваться из деревни и уступить территорию, чтобы восстановить лучшие линии связи.
Это горькое поражение удвоилось страшным унижением, когда иранцы привезли бесчисленное количество ошарашенных военных корреспондентов, чтобы открыть для них зрелище 150 завязших иракских танков, орудия которых были направлены на Ахваз. Эта картина, увиденная во всем мире, стала символом провала иракского наступления. Затем машины были восстановлены иранцами, очищены, отремонтированы, приведены в рабочее состояние и включены в состав иранских частей. Этот эпизод не улучшил репутацию 9-й танковой дивизии, которая считалась худшим подразделением иракской армии. Но, вопреки ожиданиям, ее командир, генерал Тала аль-Дури, не пострадал от гнева иракского диктатора, который ценил и защищал его. Несмотря на свою неумелость и жестокость, аль-Дури был именно тем верным и мужественным офицером, который нравился Саддаму.
Иракцам также не удалось сократить Сусангердский выступ, хотя было крайне важно восстановить лучшие линии коммуникации. Обе попытки натолкнулись на фанатичных ксировцев, которые систематически отражали их атаки. Каждую ночь иранские вертолеты доставляли в Сусангерд подкрепление, чтобы восполнить потери. Уставшие, деморализованные и испытывающие нехватку боеприпасов иракцы прекратили атаки и вновь перешли к артиллерийскому обстрелу города. Как и в других сражениях, логистика не была на должном уровне. Этот эпизод привел к аресту около десяти офицеров, которые были осуждены за пораженчество и казнены в качестве примера.
Никаких чудес не произошло и за пределами Абадана. Оборона города не рухнула ни при виде иракских солдат, ни при грохоте их орудий. Здесь штурмующие войска снова были оттеснены. Они не стали настаивать и благоразумно отступили в укрытие своих позиций. По непонятным причинам иракское командование ничего не предприняло для полного окружения Абадана. Его батальон морской пехоты, окопавшийся в Эль-Фао, мог легко переправиться через Шатт-эль-Араб и взять под контроль Арвандкенар или просто отрезать дорогу, ведущую в Абадан. Коммандос также легко могли быть переброшены на вертолетах по этой дороге, чтобы блокировать осажденный город. И снова отсутствие инициативы серьезно подкосило иракский лагерь.
Иранские пилоты воспользовались битвой в Хузестане, чтобы навязать свое превосходство. С октября по декабрь они сбили около сорока иракских истребителей, потеряв при этом только девять. Пилоты их «Фантомов» уничтожили двенадцать самолетов, в то время как МиГи сбили только четыре «Фантома». Пятый «Фантом» был случайно сбит собственной ПВО. Пилоты «Томкэта» взяли на себя львиную долю ответственности, сбив двадцать три самолета противника (включая десять МиГ-23) и не понеся потерь. У этого впечатляющего результата было три причины. Первой была сложность системы вооружения «Томкэтов», которая сочетала высокоточный радар с ракетами дальнего радиуса действия «Спарроу» и Phoenix, эффективные средства РЭБ и система распознавания «свой-чужой» «Комбат 3» для оповещения экипажей о приближении вражеских перехватчиков.
Вторым было мастерство пилотов, привыкших к вихревому воздушному бою и действиям по уклонению. Многомесячные тренировки в США во времена правления шаха, в частности, во время знаменитых учений «Топ Ган», принесли свои плоды и позволили первым пилотам, выпущенным из тюрьмы, быстро восстановить свою боевую квалификацию. Последней причиной была мотивация экипажей, горевших желанием сражаться до конца, чтобы доказать свою состоятельность и показать верхушке режима, что они по-прежнему намного превосходят КСИР, который, по общему мнению, был бандой фанатичных бродяг.
Хотя три F-14 получили серьезные повреждения во время этих боев, все они смогли вернуться на базу. Один из их пилотов, командир эскадрильи Аббас Хазин, был награжден одной из высших иранских наград и стал народным героем. Хотя режим продолжал опасаться своих пилотов, ему нужны были иконы для разжигания патриотизма. 26 октября Хазин на своем «Томкэте» благополучно вернулся на базу после того, как его самолет превратился в летающую развалину, столкнувшись с обломками МиГ-21, который он только что сбил. Он быстро получил звание полковника и после войны стал одним из главных руководителей иранских ВВС.
Капитан Мохаммад Масбаф также отличился, сбив одной ракетой «Феникс» три МиГ-23 над островом Харг. Его ракета была нацелена на головной самолет вражеского соединения, но она взорвала этот самолет, а также двух ведомых, летевших слишком близко к нему. Этот подвиг, совершенный с помощью «Феникса», предназначенного для уничтожения бомбардировщиков, был подтвержден иранской армией, которая обнаружила обломки трех МиГов в районе нефтяного терминала. 29 октября капитан Сеги, еще один пилот F-14 из 81-й эскадрильи, стал первым иранским «асом», сбив свою пятую жертву над Абаданом. Несколькими днями ранее он сбил четыре МиГа в быстрой последовательности. Не отставали и пилоты «Тайгеров», хотя их результаты были скромнее. Один из них смог уничтожить МиГ-23, не выпустив ни одного снаряда, а заставив противника совершить серию резких маневров на очень низкой высоте. Дезориентированный иракский пилот врезался в землю. Пилоты вертолетов «Кобра» также отличились, сбив одну «Газель» и два Ми-24.
С иракской стороны капитан 7-й эскадрильи Самир Абдул Разак сохранил лицо, сбив четыре «Тайгера» на своем МиГ-21. Для поднятия общественного духа иракцы выставили обломки иранских истребителей вдоль дорожек парка Аль-Заура в центре Багдада. Иранцы последовали этому примеру, выстроив останки иракских самолетов на площадях своих крупных городов.
В конце декабря, после трех месяцев почти ежедневных воздушных боев, счет был шестьдесят против пятнадцати в пользу иранцев. Бывшие пилоты шаха завоевали господство в воздухе. Иракские пилоты, уставшие и обескураженные потерями, теперь ограничивались очень короткими вылазками над иракскими плацдармами, отказываясь вступать в бой, как только видели вражеские истребители. Теперь настало время военно-морским силам вступить в бой.
До сих пор иракский флот не участвовал в крестовом походе Саддама. Конечно, как бедный родственник иракской армии, он имел крайне ограниченный запас наступательной техники. Его возглавлял даже не адмирал, а подневольный генерал Аладдин Хаммад аль-Джанаби, абсолютный вассал режима, чей единственный военно-морской опыт заключался в командовании батальоном морской пехоты. Иракский военачальник знал, что было бы самоубийством посылать свои патрульные катера на борьбу с корветами, эсминцами и фрегатами иранского флота, которые были оснащены гораздо лучшим оружием и радарами, чем его собственные.
Со своей стороны, иранцы посвятили все свое внимание обороне фронта и проведению воздушных операций, зная, что они легко достигнут морского превосходства, когда придет время. Начиная с 23 сентября их ВВС атаковали порт Эль-Фао, потопив один минный тральщик и пять легких патрульных катеров. Два дня спустя несколько «Фантомов» безуспешно пытались атаковать военно-морскую базу Умм-Каср и были вынуждены отступить из-за плотного зенитного огня. Иракцы контратаковали, нанеся удар по военно-морской базе в Бушере, потопив три легких патрульных катера и один корвет класса PF-103. Они также разбомбили несколько из шестидесяти двух нефтяных танкеров, оказавшихся в ловушке на реке Шатт-эль-Араб после начала боевых действий. Были потоплены несколько танкеров, а также несколько минных тральщиков, стоявших в Абадане.
1 октября 1980 года президент Бани-Садр пообещал международному сообществу, что не будет блокировать Ормузский пролив, чтобы избежать вмешательства западных держав. Однако он издал указ о блокировании иракских портов Басра и Эль-Фао. Вертолеты «Си Кинг» его морской авиации заминировали вход в Шатт-эль-Араб, а артиллерия сдерживала любое судно, которое могло поддаться искушению выйти из реки в Персидский залив. 6 и 7 октября иранские ВВС потопили несколько грузовых судов, застрявших вдоль Шатт-эль-Араба, чтобы надежнее перекрыть водный путь. Поскольку теперь, когда порты Абадан и Хорремшехр были разрушены, река больше не представляла для них никакой пользы, иранцы, естественно, намеревались помешать иракцам использовать ее.
В первые недели войны иранский флот ограничивался патрулированием района Ормузского пролива, чтобы отговорить арабов и Запад от нежелательных действий в направлении островов Тунб и Абу-Муса.