29 сентября 1981 года самолет C-130, на котором руководители штаба возвращались с инспекции фронта, упал в центре Ирана. Четырехмоторный транспортный самолет взорвался в полете и разбился. Среди тридцати восьми погибших были генерал Валлиолах Фаллахи, начальник штаба вооруженных сил, полковник Намджу, министр обороны, и полковник Факури, командующий ВВС. Обстоятельства этого странного происшествия так и не были выяснены.
Многие считали его делом рук секретных служб режима. В любом случае, начальники штабов были устранены. Акбар Хашеми Рафсанджани воспользовался этой возможностью, чтобы продвинуть новых офицеров, более близких к духовенству. Генерал Касим Али Захир Неджад сменил генерала Фаллахи на посту главкома вооруженных сил, а его прежняя должность командующего сухопутными войсками была доверена генералу Али Ширази. Полковник Хасан Моджунпур, известный религиозный фанатик, возглавил военно-воздушные силы, а полковник Мохаммад Салими был назначен министром обороны. Во главе нескольких дивизий были поставлены новые генералы. Между тем, иранский Корпус стражей исламской революции стал более заметным. Его командование было поручено Мохсену Резаи, 27-летнему ставленнику аятоллы Хомейни, который отличился на фронте на первом этапе войны против иракцев.
Хотя он был несколько неискушен, его харизма творила чудеса в полевых условиях. Ему помогал Али Шамхани, 26-летний агротехник, очень популярный среди крестьян, составлявших основу КСИР. Шамхани проявил себя как выдающийся лидер во время боевых действий в Хузестане. Эти два человека, наделенные огромной властью, подчинялись исключительно Рафсанджани, минуя всю традиционную военную иерархию.
Чтобы усилить свою власть над вооруженными силами, муллы назначили в каждый генеральный штаб «директора по политической идеологии», который выполнял функции политического комиссара. Акбар Хашеми Рафсанджани сохранил Высший совет обороны, но ввел неофициальную параллельную систему командования, которая была более гибкой и оперативной. Он получил власть над КСИР и штабом вооруженных сил, который теперь мог навязывать взгляды Рафсанджани всем командирам подразделений. В согласии с начальником штаба вооруженных сил всесильный спикер парламента популяризировал концепцию джихада (священной войны), которой должен был руководствоваться каждый иранский боец теперь, когда возвращение утраченных территорий превратилось в религиозный крестовый поход. Чтобы воодушевить бойцов, он попросил начальников штабов называть все последующие операции в честь событий из истории шиитского ислама.
Выражаясь военным языком, эта концепция основывалась на трех принципах. Первый касался велайат-э-факиха: поскольку аятолла Хомейни интерпретирует божественный закон, его приказы должны выполняться дословно, без каких-либо обсуждений. Вторая основывалась на самодостаточности: армия больше не могла зависеть от иностранных государств в поставках оборудования и боеприпасов, как это было в прошлом; необходимо было приложить все усилия, чтобы позволить возникнуть местной оружейной промышленности, а пока этого не произошло, развивать альтернативные источники поставок. Третья ставка делалась на простоту: чтобы повысить шансы на успех и минимизировать риски трений между регулярной армией и КСИР, офицеры, отвечающие за операции, должны были отдавать предпочтение простым в исполнении планам, которые ограничивали непреложные условия.
Эта новая военная доктрина неявно благоприятствовала использованию единственного недорогого ресурса, которым республика располагала в больших количествах: своих войск. Муллы были готовы пожертвовать несметным количеством своих солдат, чтобы компенсировать свою материальную неполноценность и наказать своих противников. Выиграв первую войну за завоевание власти, они теперь должны были выиграть две следующие – против своих внутренних врагов и против иракцев.
Глава 12. Первые победы
В начале сентября 1981 года иранское руководство предприняло две наступательные операции, чтобы вернуть часть территорий, которые они потеряли годом ранее. В Хузестане несколько бригад КСИР при поддержке 84-й механизированной дивизии перешли вброд реку Кархех у Шуша и начали серию атак на иракские форпосты. Их целью было не прорвать вражеские линии, а измотать противника, заставить его уступить позиции и ввести в заблуждение относительно места главного наступления. В течение трех недель 30 000 пехотинцев грызли местность и отбросили иракцев примерно на 10 километров, что позволило им создать прочный плацдарм к западу от Кархеха, а также расширить Сусангердский выступ. Иракцы ожидали появления танковых батальонов, а не пехотных полчищ. Их танки были окопаны на линии фронта за простыми насыпями и не имели пехотной поддержки, способной остановить батальоны пехотинцев, наседавших на их позиции. Они были вынуждены отступить, чтобы избежать окружения.
Тем временем иранцы перестраивали свои позиции и незаметно перебрасывали подкрепления к югу от Ахваза. Их 21-я механизированная дивизия развернулась вдоль болотистой местности между Шадеганом и Абаданом. Дивизия КСИР скрытно прошла через болота к плацдарму, удерживаемому 5-й иракской дивизией. Впервые иранское военное командование создало смешанные подразделения, состоящие из регулярных войск и стражей революции.
В ночь с 26 на 27 сентября 1981 года иранцы начали наступление «Самен-оль-А'эмех» («Восьмой имам») с целью прорвать осаду Абадана и освободить восточный берег реки Карун. Эффект неожиданности был полным. Штаб иракской 5-й дивизии, который находился в Дарк-Ховине, был обстрелян иранской артиллерией. Дезориентированные офицеры не смогли организовать контратаку. С криками «Аллах Акбар» иранские коммандос с противотанковыми ракетами «Тоу» вклинились глубоко во вражеские ряды, атакуя танки из засад. Тем временем основные ударные силы продвигались под артиллерийским огнем, последовательно уничтожая все очаги сопротивления.
Иранцы извлекли уроки из своих прошлых ошибок и заново открыли для себя достоинства тактики парового катка. К наступлению присоединились две бригады КСИР, вышедшие из Абадана. На этот раз соотношение сил было в их пользу. Аятолла Хомейни, желая воодушевить свои войска, объявил: «Окружение Абадана должно быть прорвано». Замешательство на поле боя усугублялось тем, что 88-я бригада была оснащена танками Т-55, идентичными тем, которые использовали иракцы. В панике иракцы хаотично отступали к Дарховину, чтобы попытаться переправиться через Карун по понтонному мосту, неоднократно подвергавшемуся ударам иранской авиации. Иракцы бросили на восточном берегу около пятидесяти Т-55, 200 других бронемашин и всю тяжелую артиллерию.
К 29 сентября иранцы контролировали восточный берег Каруна и вновь открыли дорогу из Ахваза в Абадан. 15 000 бойцов, находившихся в осаде в городе почти год, прорвали тиски, сковавшие их, и оттеснили иракский авангард на другой берег реки. Иракцы вновь закрепились в Хорремшехре. Несмотря на победу, наступление «Восьмой имам» истощило иранцев: 2000 их бойцов пали при прорыве осады Абадана, более 5000 были ранены. В Багдаде взбешенный Саддам Хусейн уволил командира 5-й дивизии, оставив 3-ю и 9-ю танковые дивизии защищать западный берег Каруна. Высшее военное командование Ирака взяло подкрепление из Курдистана для удержания сектора Бостан, расположенного напротив Сусангердского выступа. 14-я пехотная дивизия была направлена в этот район для формирования второй линии обороны вдоль границы на случай прорыва противника через иракские позиции.
Тем временем иранские власти сосредоточили свое внимание на Курдистане. Они собрали 60-тысячную группировку (половину составляли части КСИР), чтобы восстановить контроль над мятежной провинцией. Для их отражения Абдул Рахман Гассемлу бросил 15 000 пешмерга. Целью иранцев был захват Санандаджа, где ДПКИ сосредоточила свои лучшие войска. Захват города позволил бы им наладить снабжение 64-й дивизии, осажденной в Мариване.
В начале октября высшее военное командование начало наступление на Санандаж. Танки 16-й танковой дивизии, переброшенные из Дезфула, преодолели курдские аванпосты, окружили город и восстановили связь с 64-й дивизией. Их поддержала ксировская дивизия «Зульфикар». При поддержке артиллерии они отвоевали город после трех недель особенно ожесточенных боев. Обманчивое спокойствие, царившее в регионе в течение нескольких предыдущих месяцев, притупило бдительность пешмерга. Теперь они оказались в изоляции. Как только Санандаж был захвачен, иранские власти разместили там свой штаб и продолжили наступление на север. За шесть недель иранские войска, соединившись с 28-й дивизией, захватили Саккез, Букан, Махабад, Пираншахр, Накаде и Урмию. Их продвижение сопровождалось жестокими репрессиями.
Капитан Ахмад Каземи, двадцатитрехлетний офицер, вступивший в ряды стражей революции, отличился во главе нерегулярного подразделения численностью около пятидесяти человек, которому было поручено сеять ужас в тылу врага. Он зарекомендовал себя как впечатляющий манипулятор и безжалостный убийца, сформировавшийся благодаря опыту гражданской войны в Ливане, где он воевал в составе шиитского ополчения «Амаль» с 1975 по 1979 год, а затем вернулся в Иран накануне революции. Этот элитный солдат отличился в многочисленных сражениях. Несколько раз раненный, он получил звание генерала и до конца войны командовал дивизией «Ашраф», затем стал военным советником президента Рафсанджани и, наконец, командующим сухопутными войсками КСИР. В 2005 году он поддержал президента Ахмадинежада, но 9 января 2006 года погиб при подозрительном взрыве своего военного самолета. Обсуждая его смерть, многие эксперты упоминали о ревности и страхе президента Ахмадинежада перед этим харизматичным, но колючим генералом.
Столкнувшись с паровым катком правительственных сил, пешмерга были вынуждены отступить. Они поспешно начали контратаку в направлении Пираншахра, чтобы вновь открыть дорогу, по которой могли получать снабжение из Ирака, но операция провалилась. В конце ноября, когда местность покрылась снегом, правительственные власти снова контролировали главную дорогу из Санандажа в Урмию. Пешмерга укрылись в своей горной крепости и теперь контролировали только небольшие города Ошнавиех, Сардашт, Гавилех и Носуд, а также город Банех, который был важной тыловой базой. Абдул Рахман Гассемлу был реалистом: он знал, что ему придется оттягивать время до зимы и ждать, когда весной снова начнутся боевые действия. В Тегеране новый начальник штаба решил, что настало время перенести свои усилия в Хузестан, где климат был менее суровым.