На следующей неделе изуродованное тело Аркадия Каткова было найдено возле советского посольства. Послание не могло быть более ясным: Иран хотел вступить в переговоры с Советским Союзом, но не боялся Советов. Москва не собиралась давать себя запугать. В течение нескольких часов вдоль иранской границы было развернуто несколько механизированных дивизий, а советские ВВС увеличили число миссий устрашения вдоль границы, несколько раз нарушив воздушное пространство Ирана. Два советских МиГ-27 были сбиты иранскими перехватчиками.
Хотя советская армия была занята в Афганистане, она по-прежнему была способна угрожать Ирану вдоль его северной границы, которая осталась без защиты, чтобы сосредоточиться на иракском фронте. В конечном итоге обе стороны проявили сдержанность, чтобы избежать эскалации конфликта. В Ливане КГБ и ГРУ одновременно приступили к работе по поиску похитителей советских дипломатов. Как только им это удалось, в столицу прибыла группа элитных спецназовцев, известных своей жестокостью, для проведения операции возмездия.
В течение следующих нескольких дней несколько чиновников «Хезболлы» были таинственным образом убиты. Голову одной из жертв доставили в иранское посольство. Метод силового давления, похоже, принес свои плоды: иранские власти попросили провести переговоры с Кремлем. В конце ноября премьер-министр Мусави отправился в Москву, чтобы попытаться положить конец кризису. Общий язык был быстро найден, и три оставшихся в живых дипломата были освобождены.
Два месяца спустя Георгий Корниенко, заместитель министра иностранных дел и член Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, приехал в Тегеран, чтобы встретиться с Акбаром Хашеми Рафсанджани и Али Хаменеи, двумя самыми влиятельными лидерами Ирана, помимо аятоллы Хомейни. Это был первый раз, когда столь высокопоставленный советский чиновник посетил Иран с момента появления Исламской Республики. Иранцы прекрасно знали об этом и отнеслись к своему гостю со всем вниманием. Он сообщил им, что Михаил Горбачев и Эдуард Шеварднадзе желают восстановить теплые двусторонние отношения.
В знак доброй воли Тегеран отменил судебные процессы над членами партии Туде. Теперь, когда у каждой стороны был шанс оценить решимость другой, дискуссии продвигались на прочном фундаменте и сосредоточились на экономических вопросах. Правительства двух стран также договорились о строительстве новой железной дороги, соединяющей их страны, и о восстановлении воздушного сообщения между двумя столицами. На дипломатическом уровне Москва предложила незаметно стать защитником Тегерана в Совете Безопасности ООН. Советские власти были готовы выступить в качестве посредников, чтобы способствовать заключению перемирия между воюющими сторонами.
Их аргумент оставался неизменным: продолжение войны было контрпродуктивным для Советского Союза. Именно по этой логике Советский Союз отказался поставлять оружие Тегерану до тех пор, пока конфликт затягивался. Однако Кремль заманил иранское правительство предложением предоставить иранцам современное оружие и сотрудничать с ними в ядерной сфере, как только закончатся военные действия. Предложение было привлекательным, но аятолла Хомейни отказался его принять: он не мог представить себе уступку статус-кво Саддаму Хусейну. Иракский диктатор должен быть унижен и наказан, чего бы это ни стоило. Хотя сторонники открытости во главе с Рафсанджани пытались донести до Верховного лидера, что это уникальная возможность укрепить Исламскую Республику в долгосрочной перспективе, он не поддался на уговоры. Он даже позволил себе послать нравоучительную записку Михаилу Горбачеву с предложением принять ислам.
Налеты на нефтяные суда продолжались непрерывно в течение 1985 года. Они усилились, начиная с февраля, когда на вооружение иракских ВВС в дополнение к тройке «Супер Этандаров» (четвертый был списан после повреждения от взрыва ракеты «воздух – воздух») поступили первые «Миражи» F-1, оснащенные ракетами «Экзосет». «Миражи» были чрезвычайно эффективны в руках пилотов Саддама, которые теперь были достаточно хорошо обучены, чтобы стрелять ракетами в оптимальных условиях. Они были приписаны к 81-й эскадрилье, которую перебросили на передовую базу Аль-Вахда близ Басры. 14 февраля 1985 года «Мираж» F-1 потопил либерийский танкер «Нептуния» у побережья Бушера.
Этот успех стал первым из многих. Благодаря паре подвесных топливных баков, «Мираж» F-1 имел большую дальность полета, чем «Супер Этандар», что позволяло им достигать целей на расстоянии 400 миль от своей базы. Они могли атаковать корабли, курсирующие к северу от Катара. Теоретически, их система дозаправки в воздухе позволяла им лететь гораздо дальше, но из-за ограниченности количества находящихся на вооружении «Миражей» F-1 генералу Шабану пришлось отказаться от оснащения их системами дозаправки в полете Buddy-Buddy, которые необходимы «Миражам», чтобы нести гондолу для дозаправки другого самолета в полете.
В ответ иранцы разместили вокруг острова Харг все большее количество ложных целей, начиная от старых ржавых грузовых судов, ожидающих утилизации, и заканчивая баржами, оснащенными радарными усилителями, которые обманывали головки самонаведения иракских «Экзосетов». Самое главное, они создали альтернативный нефтяной терминал в 400 милях к юго-востоку от Харга, у острова Сирри, недалеко от Ормузского пролива – теоретически вне зоны действия иракских ВВС. Этот плавучий терминал состоял из трех 400 000-тонных супертанкеров, прикрепленных друг к другу и используемых для хранения сырой нефти. Иностранные танкеры могли загружать эту нефть, не заходя глубоко в воды Персидского залива, избегая таким образом зоны боевых действий и дополнительных штрафов, налагаемых страховыми компаниями. Иранцы организовали танкерный челнок между Харгом и Сирри для снабжения плавучего терминала.
Восемь танкеров, которым поручили это неблагодарное и опасное дело, шли под иранским флагом, сохраняя радиомолчание. Они перекачивали нефть, доставленную на терминал Харг по трубопроводу, в супертанкеры, стоявшие на якоре у Сирри. Эта уловка позволила Ирану избежать предоставления скидки на сырую нефть, отгружаемую в Сирри. Исламской Республике действительно нужно было приобрести старые нефтяные танкеры, чтобы заменить те, которые могли быть потоплены, поскольку система челноков требовала стратегии точной доставки между двумя терминалами.
Иранцы прикрепили свои самые большие танкеры к старым грузовым судам, используя последние в качестве щитов от ракетных ударов, а не отправляя их на свалку. Неважно, сгорят эти корабли или затонут, главное, чтобы танкер, который они защищали, был спасен. В течение пяти месяцев иракцы выпустили шестьдесят два «Экзосета», но поразили только восемнадцать танкеров. Большинство других ракет поражали ложные цели или старые списанные корабли.
В ответ на эти нападения иранцы периодически совершали налеты на нефтяные суда. Их целью были только суда, проходящие к востоку от Катара, вне зоны действия саудовских перехватчиков, и они старались избегать атак на торговые суда, принадлежащие членам Совета Безопасности ООН. Эти атаки были редкими из-за того, что иранские ВВС предпочитали бомбить иракские города и промышленную инфраструктуру. Запасы ракет также были на исходе. Практически исчерпав запас ракет «Мейверик», пилоты «Фантомов» возобновили ракетные атаки и без колебаний запустили свои ракеты «воздух – воздух» с инфракрасным наведением Sidewinder. Эти небольшие ракеты, притягиваясь к теплу продуктов сгорания из котлов танкеров, взрывались на уровне их выхлопных труб, повреждая мостик и иногда вызывая пожар.
«Фантомов» поддерживали вертолеты ВМС, которые были переброшены на остров Абу-Муса и иранские нефтяные платформы у побережья Объединенных Арабских Эмиратов. Эти тринадцать вертолетов преследовали проходящие поблизости танкеры (три SH-3 «Си Кинг», вооруженные ракетами «Мейверик» того же типа, что и «Фантомы», и десять AB-212, оснащенные ракетами AS-12 с управлением по проводам, поставленными Францией в конце правления шаха). Режим их работы был прост: когда радар наблюдения острова Абу-Муса или нефтяной платформы «Ростам» обнаруживал потенциальную цель, вертолет поднимался в воздух для ее идентификации. Если иранские власти решали нанести удар, другой вертолет, вооруженный ракетами или реактивными снарядами, взлетал и направлялся для атаки цели. Однако эти атаки были ограничены дальностью действия радаров наблюдения (около 100 километров).
Остальная часть иранского флота сосредоточила свои действия на наблюдении за Ормузским проливом и сопровождении немногих танкеров, которые продолжали загружать нефть на терминале Харг.
Эти корабли были особенно уязвимы, поскольку иракская радиоразведка взломала иранский военно-морской код и знала, куда нужно нанести удар, чтобы иметь оптимальные шансы на прямое попадание. Помимо этих эскортных миссий, иранские военные корабли редко удалялись от побережья. После ареста и казни капитана Бахрама Афзали, обвиненного в сговоре с партией Туде, военно-морской флот был опорочен и подвергнут чистке, что не вдохновило его руководителей на инициативу. Назначение капитана Мохаммеда Хусейна Малекзадегана на пост главы адмиралтейства летом 1985 года оживило этот институт, который осознавал, что он находится в конкуренции с недавно созданными ВМС КСИР. Несмотря на близость к духовенству, новый адмирал был прежде всего опытным и дерзким моряком, которого уважали его коллеги. Он был готов идти на риск, чтобы самоутвердиться и доказать политическим властям страны ценность флота.
Тем временем иракская стратегия развивалась. В июне 1985 года оставшиеся «Супер Этандары» были незаметно вывезены во Францию и заменены на «Миражи» F-1EQ5. Система челноков между Харгом и Сирри и растущее число плавучих ложных целей сделали более непредсказуемым нападение на нефтяные танкеры. С согласия высшего военного командования генерал Шабан решил предпринять прямую атаку на терминал Харга. Теперь у него были более современные штурмовики, оснащенные приборами, призванными более эффективно блокировать ракеты класса «земля – воздух», размещенные на острове. Он также знал, что у иранцев почти закончились ракеты «Хок», которыми они теперь стреляли крайне редко. Чтобы применить свою стратегию, генерал Шабан построил копию терминала «Харг» вдали от посторонних глаз, на острове посреди озера на северо-западе Ирака.