Здесь его пилоты тренировались атаковать цель под любым углом и в любой конфигурации. 14 августа 1985 года началась операция на остров Харг. Шабан решил атаковать в три часа дня, зная, что в этот знойный период лета большинство ракетчиков зенитных батарей будут дремать. Жара в это время дня также заставит патрули истребителей раннего предупреждения оставаться на земле. В 14:30 шесть Су-22М взлетели из Басры, за ними последовали два «Миража» F-1.
Обогнув остров Харг с юга, восемь истребителей-бомбардировщиков на малой высоте пронеслись над своей целью. Они разогнались до максимальной скорости, выпустили сигнальные ракеты и разделились на три группы, каждая из которых нацелилась на отдельный причал. Они сбросили свои 250-килограммовые бомбы на парашютах и немедленно повернули обратно на базу, а иранцы, выйдя из летаргии, открыли беспорядочный огонь.
Через несколько минут над островом на большой высоте пролетел разведывательный МиГ-25, чтобы оценить ущерб. Результаты оказались неутешительными. Хотя несколько нефтяных резервуаров горели, а причал был поврежден, на нефтеналивные операции это, похоже, не повлияло. Дальновидность шаха в очередной раз оправдала себя, и лишние сооружения терминала Харг оказались на вес золота. Генерал Шабан упрямо продолжал рейды на остров Харг, намереваясь повредить как можно больше нефтяных объектов и сократить экспортные возможности Ирана. Он был особенно решителен, учитывая, что Саддам Хусейн, стоически наблюдавший за постепенным падением цен на нефть, приказал ему усилить бомбардировочную кампанию, чтобы иссушить иранскую экономику.
20 сентября 1985 года Али Хаменеи ответил из Тегерана, пригрозив перекрыть Ормузский пролив. Однако его предупреждение не возымело существенного эффекта, поскольку у иранцев не было средств для длительного препятствования судоходству через пролив. Естественно, они могли нарушить морское сообщение, устанавливая дрейфующие мины или устраивая рейды преследования, но они знали, что эти действия неизбежно приведут к вмешательству западных держав. Поэтому они смягчили свои атаки на нефтяной транспорт. В 1985 году Иран атаковал только двенадцать нефтяных танкеров и потопил один.
За последние четыре месяца 1985 года иракские ВВС совершили около шестидесяти налетов на остров Харг, в среднем по одному налету каждые два дня. Пытаясь застать врага врасплох, пилоты появлялись над целями в разное время суток и с разных направлений. Иранцы запускали ракеты «Хок» все реже и реже, и отчаянно пытались приобрести их на параллельном рынке. Однако их «Томкэты» были на высоте и сбили три «Миража» F-1 и один Су-22. Хотя эти рейды позволили иракцам сократить операционную мощность терминала Харг на 40 процентов, оставшихся 60 процентов было достаточно для экспорта большей части иранской нефти.
Атаки на нефтяные танкеры также не были критически успешными. В 1985 году иракские ВВС добились попаданий всего по тридцати танкерам (не считая многочисленных ложных целей), что составляет едва ли 3 процента от общего числа танкеров, прибывших для загрузки нефти в Иран; только одиннадцать из них были потоплены или сданы на металлолом, поскольку многие судоходные компании отправляли в Персидский залив только самые старые суда, а их низкая стоимость не оправдывала дорогостоящий ремонт. Благодаря этим двум операциям иракцам удалось за один год сократить объем экспортируемой Ираном нефти на 12 процентов. Этого было недостаточно, чтобы разрушить иранскую экономику. Однако совместный обвал цены нефти и доллара за несколько месяцев сократил доходы Тегерана на треть, что оказало гораздо большее влияние на военные усилия Ирана, чем иракские атаки на нефтяной транспорт. Экономическая война оказалась более эффективной. Она станет решающей в предстоящем году.
Глава 23. Бойня детей-солдат
Эти фотографии увидели во всем мире: разгоряченные иранские подростки, готовящиеся к штурму иракских укреплений, в военной форме на несколько размеров больше и с красными повязками на головах, на которых белыми буквами написано «Аллах – величайший». Они стали олицетворять ужас ирано-иракской войны, подчеркивая трагичность использования детей-солдат в современных войнах. Хотя иракский режим также призывал шестнадцати- и семнадцатилетних подростков для восполнения потерь в Народной армии, особенно в конце войны, он не делал этого систематически. Использование детей-солдат в Иране особенно шокирует своими масштабами и тем, что в течение нескольких лет дети в возрасте двенадцати лет использовались в качестве простого пушечного мяса, отправляясь на задания, которые часто были равносильны самоубийству, чтобы открыть дорогу остальной армии.
Начиная с весны 1982 года КСИР использовал резервы «Басидж», чтобы восполнить потери и увеличить численность своих батальонов. В то время ополчение «Басидж» состояло из 150 000 человек, треть из которых были взрослыми призывного возраста. Остальные две трети были подростками, желающими служить своей стране. Взрослым поручалась охрана особо важных районов или они включались в состав учебных и тыловых подразделений дивизий КСИР. Молодые басиджи были направлены в боевые части.
Начиная с первых классов школы, «педагоги», нанятые режимом, учили детей добродетели самопожертвования. Защита нации представлялась как святое дело. Эти пропагандистские кампании усилились в средней школе. В возрасте двенадцати лет мальчикам предлагалось вступить в «Басидж». Добровольцы проходили базовую военную подготовку в течение двух недель, а затем отправлялись на фронт на один или два месяца – как правило, достаточно долго, чтобы принять участие в наступлении.
С 1985 года период начальной подготовки был продлен до трех недель, чтобы увеличить шансы новобранцев на выживание. Попав на фронт, они находились под наблюдением имама и проходили дальнейшую подготовку. Большинство из них были снабжены лишь несколькими гранатами; только самые старшие и умелые получали винтовку или автомат. Накануне атаки руки мальчиков были вытатуированы хной, чтобы символизировать их единение с Богом в связи с возможной мученической смертью. Чтобы укрепить их мужество, командир дарил каждому «золотой» пластиковый ключ, который, как считается, открывает дверь в рай. Режим поспешил заказать у производителей игрушек более миллиона ключей. Поскольку их пребывание на фронте было таким коротким, молодым басиджам даже не выдали идентификационных бирок, чтобы опознать их тела в случае гибели.
Басиджи должны были служить примером для солдат. После этого начального периода на фронте они возвращались в среднюю школу, чтобы посещать обычные занятия до следующего крупного наступления или следующих каникул, во время которых их снова отправляли на фронт на несколько недель. Эта схема повторялась до тех пор, пока мальчики не погибали или не становились достаточно взрослыми для того, чтобы быть направленными в дивизию КСИР. Те, кто хотел уйти, могли это сделать, но социальное давление было настолько сильным, что немногие следовали этим путем. У некоторых даже появился вкус к боевым действиям. Главной целью Министерства образования было уже не обучение, а мобилизация детей для участия в военных действиях. Все было направлено на это; учителя, выступавшие против такой политики, подвергались санкциям.
Мобилизация басиджей усилилась после крупных наступательных операций 1984–1985 годов. Басиджи составляли 20 процентов от общего числа военнослужащих, иногда эта доля была намного выше. Например, министр КСИР признал, что 57 процентов бойцов, участвовавших в захвате островов Меджнун, были детьми. Десять тысяч человек были убиты или ранены во время сражения. Их подвиги транслировались по телевидению.
Акбар Хашеми Рафсанджани торжественно пригласил всех мальчиков от двенадцати лет и старше принять участие в священной войне. Аятолла Хомейни регулярно встречался с их представителями, никогда не отрицая связанного с этим риска, но очаровывая их, превознося их мужество и напоминая им, что мученическая смерть гарантирует им видное место в раю. Он с удовольствием фотографировался с ними, беседовал и выслушивал их замечания. Документальный фильм иранского режиссера Мортезы Авини «Очарованный любовью», описывающий сложные отношения между басиджами и Верховным лидером, искусно показывает, что происходившее не было фанатизмом в строгом смысле этого слова, а патерналистскими, мистическими отношениями.
К началу 1986 года 300 000 басиджей уже поучаствовали в боях, еще миллион прошел военную подготовку. Эта ротация свежих войск обеспечила высшему военному командованию Ирана 150 000 бойцов в дополнение к 500 000 солдат частей КСИР и регулярной армии на фронте. Для определенных наступлений военное командование могло даже собрать до 200 000 басиджей, или 30 процентов от общей численности вооруженных сил. В секторе Басры КСИР и армия никогда не шли в атаку, не пропустив перед собой как минимум три волны молодых добровольцев.
Вопреки распространенному мнению, эти молодые басиджи не были сыновьями неграмотных крестьян. Результаты исследований иранских и британских социологов, которые опрашивали пленых в иракских лагерях или в Иране после войны, свидетельствуют о разнообразном социальном происхождении и мотивации. В «Басидж» шли многие мальчики из рабочего и среднего классов. Большинство из них ходили в школу. Каждый третий мальчик из средней школы вступал в «Басидж», чаще всего в четырнадцать лет. Зачисление облегчалось тем, что разрешение родителей не требовалось.
Подростки вступали в «Басидж» по четырем основным причинам. Первая – мистицизм и религиозная преданность, из-за которых мученичество казалось естественным выбором, окрашенным героизмом и романтизмом. Они не вполне осознавали опасность и представляли, что смогут избежать смерти. А если им это не удавалось, смерть идеализировалась, как описал Али, ребенок-солдат, интервьюированный Иэном Брауном: «Если бы нас не было здесь [в иракском лагере], мы бы стали мучениками, и это было бы лучшим для нас, но у нас не было возможности стать мучениками, поэтому мы останемся здесь…». Другой бывший мальчик-солдат развил ту же идею: «Мы мусульмане-шииты, а не сунниты. Только небольшая часть мусульман шииты, но наша вера истинная. С самого начала ислама мы боролись и умирали за свои права. Имам Али стал лидером мусульман, но принял мученическую смерть во время чтения Корана. Мы не боимся принять мученическую смерть за Ислам… как Имам Хусейн». Религиозная преданность сочеталась с сильной преданностью семье: многие басиджи знали, что государство позаботится об их родителях, братьях и сестрах, если они погибнут. Они были готовы пожертвовать собой, чтобы обеспечить своей семье лучшее будущее.