Операции по переправе через реку в Сибе были самыми впечатляющими. К концу ночи был наведен первый понтонный мост, что позволило моторизованным частям 21-й и 77-й дивизий пересечь реку и быстро добраться до своих целей. Далее к югу иранские саперы построили инновационный мост, состоящий из больших блоков полистирола, поддерживающих металлические пролеты. Мост оказался достаточно прочным, чтобы по нему смогли перебраться артиллерийский дивизион КСИР и грузовики тылового обеспечения. В течение дня секции понтонного моста разбирали и прятали вдоль берега реки, чтобы защитить их от артиллерийских и воздушных ударов противника. На рассвете их снова собирали, чтобы возобновить операции по переправе через реку. В течение нескольких недель промокшие насквозь и замерзшие иранские саперы без устали собирали и пересобирали мост, который им удалось уберечь от иракских атак.
Не имея возможности читать переговоры КСИР, Багдад был застигнут врасплох. Генерала Дханнуна убаюкали оптимистичные сообщения командира 7-го корпуса и он приказал 15-й пехотной дивизии восстановить контроль над островом Умм-аль-Рассас при поддержке бригады коммандос. Иракцы отвоевали остров после тридцати шести часов ожесточенных боев. Далее к северу иракская 11-я дивизия прочно удерживала свои позиции, отражая все атаки иранской 12-й дивизии.
Тем временем генерал Дханнун приказал танковой дивизии Республиканской гвардии выехать из Багдада в Басру и оттеснить иранцев на иракском берегу Шатт-эль-Араба. Он также направил все имеющиеся инженерные средства в сектор Басры в двадцати километрах к юго-востоку от города, чтобы возвести первую линию обороны на участке 5-й механизированной дивизии. Военно-воздушные силы были вынуждены воздержаться от полетов из-за плохих погодных условий.
Иранцы воспользовались этими двумя днями, чтобы расширить свои плацдармы. Захватив Сибу, 77-я дивизия повернула на Басру. Вскоре она натолкнулась на авангард иракских 5-й и 15-й дивизий, а моторизованный отряд, направленный к военно-морской базе Умм-Каср, был отбит 440-й бригадой морской пехоты.
21-я дивизия следовала по дороге, идущей параллельно Шатт-эль-Араб в направлении Эль-Фао быстро уничтожая иракские очаги сопротивления. Несмотря на плохую погоду, десантники были переброшены через полуостров на вертолетах, чтобы окружить отступающие иракские войска. Тем временем коммандос 3-й морской пехотной бригады уничтожили радар на южной оконечности полуострова, частично ослепив иракские ракетные катера и истребители. Иранцы развернули на полуострове две батареи «Силкуормов», только что поставленные из Китая (две другие батареи были установлены у Ормузского пролива). Эти ракеты должны были предотвратить любые вылазки иракских кораблей и стать постоянной угрозой для морского транспорта, направляющегося в соседний Кувейт.
12 февраля генерал Дханнун воспользовался кратковременной солнечной погодой для отправки разведывательных самолетов, что позволило ему оценить широту вражеского прорыва. Он получил разрешение Аднана Хайраллы и Саддама Хусейна на применение химического оружия. При первом же затишье в погоде два PC-7 Turbo Trainer взлетели из Басры, пролетели над полуостровом Эль-Фао на низкой высоте и распылили облака иприта над вражескими линиями. Тем временем командир 7-го корпуса получил разрешение на срочное развертывание двух дивизий усиления (2-й пехотной и 6-й танковой) для удержания линии обороны, которую он строил к юго-востоку от Басры. 26-я дивизия развалилась, что делало подкрепление срочно необходимым. Группы обезумевших солдат в изорванной форме пытались уйти от преследователей через солончаки. Через четыре дня после начала наступление «Рассвет 8» увенчалось успехом. Иранцы контролировали полуостров Эль-Фао. Их потери составили 600 человек убитыми и 2000 ранеными, тогда как среди иракцев было 5000 убитых и раненых, и еще 1500 человек попали в плен.
14 февраля дождь закончился, освободив место для нескольких дней ясного солнца. Иракцы воспользовались хорошей погодой для массированного применения своей авиации над полуостровом Эль-Фао. Пока иракские истребители обстреливали иранские траншеи, их штурмовики наносили удары по понтонным мостам через Шатт-эль-Араб, повредив мост у Абадана. Иранским саперам пришлось проявить дьявольскую изобретательность и изрядно потрудиться, чтобы вернуть его в строй. Иракские бомбардировщики уничтожали скопления пехоты. Иранские перехватчики сбили бомбардировщик Ту-22, вертолет «Супер Фрелон» и шесть истребителей, включая два египетских «Миража-V», посланных для усиления иракского фронта. Иранская ПВО была столь же успешной, уничтожив тяжелый бомбардировщик Ту-16 ракетами «Хок», выпущенными из Абадана.
16 февраля иракская разведка все еще была убеждена, что переправа через Шатт-эль-Араб была лишь отвлекающим маневром. Поэтому генерал Дханнун отказался направить дополнительные подкрепления к югу от Басры; генералу Шаукету пришлось довольствоваться теми войсками, которые уже были на поле боя. Его артиллерия неустанно била по передовой линии противника, временами используя химические снаряды. С другой стороны, три иранские дивизии (8-я, 25-я и 31-я) облегчили положение разгромленных частей КСИР.
18 февраля иракское военное командование окончательно признало, что главным иранским наступлением было то, с которым оно столкнулось на полуострове Эль-Фао. Учитывая серьезность ситуации, Саддам Хусейн отправился в Басру вместе с Аднаном Хайраллахом, чтобы распределить обязанности. Пока министр обороны координировал операции, заместитель начальника штаба генерал аль-Джебури возглавил колонну, которой было поручено восстановить контроль над прибрежной дорогой вдоль Персидского залива. Генерал Шаукет получил в командование колонну, которой предстояло продвигаться вдоль Шатт-эль-Араб. Саддам доверил генералу Маахиру Абдул Рашиду самую деликатную миссию. Генерал ему понравился, и он верил, что его подход сможет переломить ситуацию. Он предложил ему командовать Республиканской гвардией, которая должна была следовать по центральной дороге, проходящей через солончаки и пальмовые рощи к Эль-Фао. Чем быстрее продвигалась гвардия, тем лучше она могла поддержать две другие колонны.
Осознавая сложность миссии, Саддам разрешил своему протеже применить химическое оружие, не посоветовавшись с ним. Он также пообещал ему, что позволит своему младшему сыну Кусаю жениться на его дочери, если он вернется победителем. Движимый перспективой этого семейного союза и богатых привилегий, которые будут ему сопутствовать, Маахир Абдул Рашид немедленно отправился на сборный пункт Республиканской гвардии, проинструктировал своих солдат и бросился навстречу врагу, как вождь бедуинского племени, привлеченный грабежом.
21 февраля три иракские колонны продвигались параллельно по трем дорогам, сходящимся к Эль-Фао. На севере генерал Шаукет достиг Сибы. Иранцы, закрепившиеся в городе, сопротивлялись изо всех сил. Они знали, что сдача этой позиции означает потерю главного плацдарма, связывающего их с Абаданом. Генерал Шаукет также понимал стратегическую важность Сибы. Он осадил город и приказал своей артиллерии безжалостно обстреливать гарнизон. В центре генерал Рашид продвигался не так быстро, как рассчитывал. Снова начался дождь, превративший солончаки в мерзкую трясину. Танки увязли, пехотинцы погрузились в грязь по колено, их продвижение осложнялось тем, что в противогазах они задыхались, а конденсат на масках практически слепил их.
Им часто приходилось вступать в рукопашный бой, чтобы уничтожить очаги сопротивления. В таких условиях они продвигались только на четыре-пять километров в день. Солдаты Республиканской гвардии были подготовлены для механизированного боя, а не для окопной войны. Тем не менее, генерал Рашид методично продвигался вперед. На юге генерал аль-Джебури быстрее продвигался вдоль прибрежной дороги. Он легко одолел иранских пехотинцев, обошел их с флангов и заставил отступить в сторону Эль-Фао. 23 февраля его наступление было остановлено залпами ракет «Тоу». Экипажи иракских танков были особенно удивлены, ведь командиры заверяли их, что у иранцев больше нет ракет «Тоу». Очевидно, им удалось восстановить свои запасы.
За четыре дня иракцам удалось отодвинуть линию фронта на двадцать километров к востоку. Теперь она простиралась от Сибы до южного побережья полуострова, напротив острова Бубиян, который принадлежал Кувейту. В Тегеране Акбар Хашеми Рафсанджани снизил свои амбиции, заявив, что Иран должен удержать полуостров Эль-Фао, но опустив упоминание о захвате Басры. Однако он предупредил кувейтские власти, чтобы остров Бубиян был недоступен для Ирака. Войска Саддама могли легко проникнуть на этот необитаемый остров, расположенный всего в четырнадцати километрах от базы Умм-Каср. Оказавшись на острове, иракцы могли без труда добраться до полуострова Эль-Фао, расположенного менее чем в пяти километрах, и атаковать иранские позиции с тыла.
Полностью осознавая потенциальную опасность, с которой он столкнулся, кувейтский монарх оказался перед выбором. Всегда возражавший против присутствия иностранных войск на своей земле, он не имел никого, на кого мог бы опереться для ее защиты. Он выполнил требование Рафсанджани и дал Саддаму Хусейну понять, что остров Бубиян – это черта, которую нельзя переступать. Если Саддам проигнорирует предупреждение, Кувейт немедленно приостановит всю материальную и финансовую поддержку Багдада. Король Саудовской Аравии Фахд повторил это предупреждение от своего имени, что сделало его еще более убедительным. Униженный иракский президент не забыл об этом инциденте и четыре года спустя. Тем временем он отдал строгий приказ не использовать остров Бубиян для нанесения наступательных ударов, хотя и разрешил своим спецназовцам проникнуть на него и незаметно наблюдать за иранской активностью вокруг Эль-Фао. Он также разрешил своим ВВС продолжать полеты над Бубияном, чтобы избежать иранской противовоздушной обороны. Кувейтцы смотрели в другую сторону.