Аудиозаписи без сомнения доказывают ответственность Саддама Хусейна за эту бойню. В разгар совещания слышно, как Саддам выходит из себя и повторяет: «Убейте их всех!» Резня в Халабдже послужит основанием для вынесения ему смертного приговора. Саддам не отрицал, что отдал этот приказ во время судебного процесса 2004 года. Он объяснил, что это была «оборонительная мера против иранской агрессии». Что касается Хасана аль-Маджида, то за свою роль в этой бойне он получил мрачное прозвище «Химический Али».
Ранним утром 16 марта 1988 года десять самолетов МиГ-23 пролетели над Халабджой на низкой высоте и сбросили контейнеры с напалмом, который поджег часть города и окружил его огромными огненными стенами. Вскоре над городом появились несколько «Пилатусов», которые распространили смертельный коктейль химических агентов, содержащий иприт, фосген, нервно-паралитические газы табун и зарин. Затем артиллерия завершила кровавую бойню, обстреливая город в течение нескольких часов. Поздним вечером иранские журналисты, находившиеся неподалеку для освещения взятия Халабджи, вошли в город и обнаружили кладбище под открытым небом. Их фотографии с искаженными от боли лицами мертвых женщин и детей быстро увидели во всем мире, что способствовало изоляции иракского режима. Эти снимки также убедили международное сообщество в необходимости срочного прекращения военных действий.
Иранские службы спасения нашли более 3000 погибших, но точно подсчитать было невозможно. Многие погибли впоследствии. Число жертв бойни остается спорным и по сей день, но, по оценкам, оно составляет от 3000 до 5000 погибших и около 10 000 раненых. Иракцы пытались оправдать себя, утверждая, что иранцы также обстреляли Халабджу химическими снарядами при попытке захватить город. Эти утверждения, повторенные англосаксонской прессой в то время и подтвержденные иракскими генералами годы спустя, способствовали постоянным спорам вокруг распределения вины за эту трагическую бойню.
Нельзя отрицать того, что отравление газом Халабджи привело к внезапной остановке иранского наступления, поскольку большое количество жертв среди военнослужащих убедило Тегеран в потенциально разрушительном эффекте дальнейших химических атак. Иранцы, захватившие за три дня 600 квадратных километров и укрепившие свои позиции в Сулеймании, теперь окопались на своих новых позициях и ожидали иракского контрнаступления.
Вопреки всем ожиданиям, следующими отреагировали турки. Анкара пригрозила закрыть границу с Ираном, если Тегеран продолжит наступление в Иракском Курдистане. Закрытие границы лишило бы иранский режим одной из главных «дорог жизни» и ускорило бы его экономический крах. Однако иранское правительство не позволило запугать себя ни этой угрозой, ни тем, что оно находилось в предвыборном периоде, и заняло жесткую позицию по отношению к своему соседу. 27 марта иранские ВВС разбомбили пограничный пост Хабур, который служил основным пограничным переходом между Турцией и Ираном, что стало первой прямой атакой иранцев на турецкую землю с начала войны. Анкара немедленно направила в этот район несколько дивизий и увеличила число воздушных патрулей, угрожая военным вмешательством. Ее предупреждение было услышано. Коммерческие перевозки, жизненно важные для Ирана, не были прерваны, и турецкое правительство не столкнулось с дальнейшими провокациями.
Относительный успех иранского наступления поставил иракское правительство перед дилеммой, как лучше использовать механизированный корпус, который оно терпеливо восстанавливало последние восемнадцать месяцев. Должен ли он немедленно контратаковать в Иракском Курдистане, чтобы ослабить иранские позиции и вернуть плотину Дукан, как ожидали иранцы? Или лучше нанести удар в другом месте, где их противник не всегда был хорошо подготовлен к последствиям крупного наступления? После долгого совещания Саддам Хусейн, его зять Хусейн Камель, Аднан Хайралла и генерал аль-Хазраджи выбрали последний вариант.
Местность в Курдистане плохо подходила для действий танковых соединений, а 10 000 квадратных километров гор и высокогорных плато, контролируемых курдскими повстанцами, затрудняли координацию широкомасштабного наступления. Иракское правительство решило повременить с северным фронтом и сосредоточить все свои усилия на южном фронте, чтобы вернуть полуостров Эль-Фао, который был слабым местом иранской группировки. Вернув контроль над полуостровом, Ирак мог увеличить экспорт нефти по новому участку нефтепровода, соединяющему Басру с военно-морской базой Умм-Каср, которая теперь могла принимать среднетоннажные танкеры.
Иракское правительство разработало тщательно продуманный план обмана, чтобы максимально увеличить свои шансы застать иранцев врасплох. Оно демонстративно перебросило несколько дивизий с центрального фронта и направило их в сторону Киркука и Сулеймании. Было увеличено количество учений и активность радиосвязи в этом секторе. Министр обороны выехал в этот район для инспекции войск и не стал противоречить сопровождавшим его военным корреспондентам, когда они предположили, что наступление в Курдистане неизбежно. Он приказал своим коммандос активизировать разведывательные миссии в этом секторе.
Тем временем Аднан Хайралла незаметно перебросил пять дивизий Республиканской гвардии к югу от Басры. К ним присоединились три дивизии из 3-го и 4-го армейских корпусов. Все перемещения войск происходили ночью, в условиях радиомолчания. За две недели высшему военному командованию удалось собрать на краю полуострова Эль-Фао 100 000 человек, а также 2500 единиц бронетехники (в том числе 1200 танков), 1400 орудий и сто боевых вертолетов. Эти силы были разделены на двенадцать дивизий (три танковые, две механизированные, шесть пехотных и одна спецназа), все они были хорошо вооружены и обучены.
Иранцы могли противостоять им только двумя уменьшенными пехотными дивизиями, поддержанными артиллерийским дивизионом и несколькими саперными батальонами. Их общие силы в этом районе едва достигали 20 000 человек, 100 танков и 150 орудий. Соотношение сил было в значительной степени в пользу иракцев. Чтобы еще больше перевесить шансы в свою пользу, иракцы решили атаковать в первый день Рамадана и воспользоваться усталостью иранских бойцов, поглощенных постом и молитвой. Они знали, что иранское командование традиционно организует большую ротацию войск, чтобы дать возможность солдатам на фронте навестить свои семьи в начале священного месяца. Нанося удар во время передислокации, они надеялись застать иранцев на самом низком уровне их сил, до прибытия сменных войск. Естественно, они назвали наступление «Рамадан аль-Мубарак» («благословенный Рамадан»). Иранцы ничего не заподозрили. Они были уверены, что иракское контрнаступление пройдет в Курдистане. Не ожидая никакой угрозы на южном фронте, они предоставили солдатам, расквартированным там, специальный день отдыха, чтобы должным образом отметить начало месяца поста.
В 4:30 утра 17 апреля 1988 года, вскоре после призыва к молитве, возвещающего о начале Рамадана, иракская армада двинулась к иранским рубежам. План был прост: классически взять противника «в клещи» – прорыв вражеских позиций с двух сторон, чтобы войска сошлись к центру (Эль-Фао) и окружили попавшие в ловушку части.
Генерал Айад Фаид аль-Рауи, глава Республиканской гвардии, командовал как правым крылом иракцев, так и всей операцией. Пять дивизий Республиканской гвардии, которым было поручено взять под контроль прибрежную дорогу, идущую вдоль южного побережья полуострова Эль-Фао, подчинялись генералу Аль-Рави. Далее на север генерал Маахир Абдул Рашид командовал левым крылом, состоящим из четырех дивизий 7-го корпуса, которым было поручено наступать вдоль Шатт-эль-Араб в направлении Эль-Фао. Генералу Рашиду была поручена самая сложная миссия, поскольку иранцы прочно укрепились вдоль реки. И снова Маахир Абдул Рашид поплатился за свое высокомерие и непомерные амбиции. Многие из его коллег были бы не прочь увидеть его в трудном положении.
Через несколько часов передовые части прорвались через массив иранских войск, который был подавлен мощным заградительным огнем. Чтобы еще больше дезорганизовать противника, генерал аль-Рави приказал нанести массированный химический удар по его аванпостам. Однако ветер неожиданно поднялся и внезапно изменил направление, направив облака ядовитого газа в сторону иракских войск. В результате погибло около 200 солдат и еще несколько сотен получили тяжелые отравления.
Тем временем иракская авиация разрушила три понтонных моста через Шатт-эль-Араб, изолировав иранские войска на полуострове. Пилоты усовершенствовали новую тактику бомбометания, которая оказалась очень эффективной. Су-22М с большой дистанции запустили ракеты X-29 с наведением по лазерной подсветке от блока ATLIS, подвешенного под «Мираж» F-1. Результаты были впечатляющими; компоненты понтонных мостов затонули в быстрой последовательности. Кроме того, иракские летчики разрушили два основных моста через реку Карун в Хорремшехре, не позволив иранцам отправить подкрепление в Эль-Фао.
Военно-морские силы также участвовали в захвате полуострова: 200 боевых пловцов переплыли Шатт-эль-Араб для проведения отвлекающих атак, а несколько батальонов морской пехоты высадились вдоль прибрежной дороги, чтобы поддержать продвижение Республиканской гвардии. Они были поддержаны огнем с двух десантных кораблей класса «Полночный». Иранские призывники сдавали позиции и отступали в сторону Эль-Фао. Штурмовые вертолеты пролетали над колоннами бегущих войск, безжалостно расстреливая их из пулеметов, превращая отступление в разгром. Старший сын Саддама Хусейна Удей играл в войну, стреляя из пушки с вертолета.
К вечеру 17 апреля иракские войска продвинулись примерно на 30 километров, перевыполнив все поставленные на день задачи. На следующий день они захватили Эль-Фао. Победа была полной. Иракское военное командование было даже удивлено масштабами своего успеха: за тридцать шесть часов элитные войска отвоевали плацдарм, который сопротивлялся им более двух лет. Они убили около 5000 иранцев и взяли чуть более 10 000 пленных, захватив все иранские танки и пушки, брошенные на поле боя. Иракским войскам также удалось захватить ценную батарею ПКР «Силкуорм», которая более года досаждала кувейтскому терминалу Аль-Ахмади. Несмотря на столь впечатляющие результаты, иракцы потеряли всего 800 бойцов и двадцать единиц бронетехники.