Капитан «Винсеннеса» немедленно заявил о праве на самооборону и попросил разрешения преследовать канонерские лодки, которые двигались на север в направлении иранских территориальных вод. Затрудняясь оценить ситуацию на месте, офицер METF разрешил ему действовать по своему усмотрению. Через пятьдесят минут «Винсеннес» приблизился к канонерским лодкам, которые пытались беспорядочно бежать. В 9:39 он открыл по ним огонь из своих орудий. Через две минуты «Винсеннес» вошел в иранские территориальные воды, но его экипаж был настолько поглощен погоней, что не заметил этого. «Винсеннес» также проигнорировал предупреждения своих сопровождающих. Хотя они были обеспокоены тем, что Роджерс превысил свои полномочия, командиры фрегатов более низкого ранга чувствовали, что им не хватает авторитета, чтобы наказать офицера, которого они считали высокомерным ковбоем, и который никого не слушает.
Следующие полчаса капитан и его офицеры провели в боевой рубке крейсера, полностью поглощенные сражением с канонерскими лодками. Напряжение было ощутимым. На данный момент не было ни одного прямого попадания – быстрые, легко маневрирующие канонерские лодки шли наперерез, чтобы избежать снарядов, падающих вокруг них. Иранцы получили приказ отступать и не контратаковали. На борту «Винсеннеса» возбуждение от боя внезапно сменилось тревогой. Капитан понял, что, войдя в территориальные воды противника, он делает корабль законной целью. Офицер разведки на борту напомнил ему, как за несколько дней до этого военно-морская разведка распространила служебную записку с предупреждением о том, что иранцы, вероятно, попытаются провести громкую акцию четвертого июля, чтобы отомстить за свое унижение двумя месяцами ранее.
Офицеры начали сомневаться, не направляется ли «Винсеннес» в ловушку. Почувствовав неуверенность, капитан приказал своей команде прекратить огонь, чтобы вертолет мог сесть на палубу и корабль повернул бы обратно в международные воды. В этот момент крейсер находился в шестидесяти милях от своего обычного маршрута, недалеко от острова Кешм, где располагалась батарея ракет «Силкуорм». Батарея не вступила в бой, следуя строгим приказам Тегерана не провоцировать напрасно американский флот. Несмотря на свое сабельное бряцание, муллы осознавали, что баланс сил крайне неравномерен. Рафсанджани прекрасно понимал, что он ничего не выиграет от развязывания серьезной конфронтации с Соединенными Штатами.
В восьмидесяти километрах от него из Бендер-Аббаса в 10:17 утра вылетел самолет «Эйрбас» A-300 компании «Иран Эйр», обеспечивающий ежедневное сообщение с Дубаем, на борту которого находилось 290 человек (274 пассажира и шестнадцать членов экипажа). Он был немедленно обнаружен РЛС «Винсеннеса», чей транспондер сначала классифицировал его как «гражданский контакт». Через две минуты несколько операторов «Винсеннеса» неправильно интерпретировали сигналы радара – возможно, из-за недостаточной подготовки и стресса на борту – и определили, что самолет снижается, набирая скорость, что является стандартным профилем для воздушной атаки на корабль. На самом деле «Эйрбас», который строго следовал в коридоре для коммерческой авиации, все время набирал высоту до 4500 метров для полета через Ормузский пролив, который занимал всего полчаса.
Маневрируя для встречи с канонерскими лодками КСИР, «Винсеннес» пересек маршрут рейса 655 авиакомпании «Иран Эйр», с которым в обычной ситуации он бы не столкнулся. Молодой офицер, ответственный за систему перехвата, снова опросил транспондер, который теперь классифицировал контакт как «гражданский или военный», что усилило всеобщее замешательство. В оперативном отсеке, который был оставлен в темноте для облегчения работы операторов, раздались обеспокоенные голоса. Некоторые предположили, что самолет мог быть иранским «Фантомом» или «Томкэтом», выдававшим себя за коммерческий рейс, поскольку аэропорт Бендер-Аббас также служил базой ВВС, где находилось около десяти таких истребителей. Призрак нападения на американский корабль «Старк» маячил у всех в голове. В 10:20 утра радист «Винсеннеса» послал предупреждение приближающемуся самолету на двух международных аварийных частотах, военной (243.0) и гражданской (121.5). Ответа он не получил. Учитывая короткое время полета, экипаж самолета «Иран Эйр», вероятно, оставался на частотах Бендер-Аббаса и Дубая, не задействуя аварийные частоты.
Тем временем в оперативном отсеке «Винсеннеса» царило замешательство. Несколько опытных операторов перепроверили данные радара и пришли к выводу, что тревожный контакт действительно набирает высоту, а не теряет ее. Затем офицер ВМС обратился к расписанию коммерческих рейсов и не обнаружил рейса в это время; рейс IR655 был в расписании, но на тридцать минут позже. Никто на борту не подумал о тридцатиминутной разнице во времени между Бахрейном (который служил ориентиром для кораблей ВМС США) и Ираном (откуда вылетел Airbus). В 10:22 «Винсеннес» передал еще одно сообщение на обеих аварийных частотах, попросив приближающийся самолет назвать себя и предупредив его, что он будет сбит, если войдет в зону безопасности – двадцать миль от крейсера, который все еще находился в иранских водах.
Напряжение на борту корабля достигло пика. Американцы приготовились к удару одной или нескольких ракет. В оперативном отсеке документы летели во все стороны, а экипаж судорожно занимался своими делами, не находя времени на размышления. Капитан Роджерс даже не подумал проверить данные радаров кораблей сопровождения. Как мог командир самого современного корабля флота опуститься до того, чтобы просить их о помощи?
В 10:23 крейсер послал последнее радиопредупреждение. Не получив ответа через минуту, командир «Винсеннеса» приказал открыть огонь. Две ракеты «Стандард» SM-2 устремились к иранскому лайнеру со скоростью 3,5М. Самолет развалился на мелкие обломки и исчез с экранов радаров в 10:25 утра, всего через восемь минут после взлета из Бендер-Аббаса, находясь в восьми милях от «Винсеннеса».
На таком расстоянии «Фантом» уже должен был выпустить свои ракеты. Экипажи «Сайды» и «Монтгомери» были в недоумении. Их капитаны, которые четко идентифицировали сигналы радара как эхо коммерческого рейса, были ошеломлены, увидев неожиданный пуск ракет – за те семь минут, что длился бой, капитан Уильямс не связывался с ними и не предупредил их. Эта трагическая ситуация стала результатом накопления человеческих ошибок в сочетании с несовершенным человеко-машинным управлением. Это, конечно, не было преднамеренным нападением или американской провокацией, как продолжают утверждать иранские власти.
Тегеран немедленно отреагировал, обвинив Вашингтон в совершении военного преступления. Через несколько дней министр иностранных дел Ирана подал жалобу в Международный суд в Гааге с просьбой наложить санкции на то, что он считал «варварским актом, стоившим жизни 300 невинным людям». Рональд Рейган выразил искреннее сожаление по поводу этой ужасной человеческой трагедии, но отказался от извинений, заявив, что капитан судна «Винсеннес» принял «соответствующие оборонительные меры».
Он подчеркнул, что трагедия никогда бы не произошла, если бы Иран согласился выполнить резолюцию 598 Совета Безопасности ООН. Это заявление, громко оглашенное муллами, породило мнение, согласно которому Соединенные Штаты намеренно сбили аэробус «Иран Эйр», чтобы ускорить окончание ирано-иракской войны. Сторонники этой теории указывают на тот факт, что капитан Роджерс никогда не подвергался санкциям; вместо этого он был награжден орденом Почетного легиона после окончания срока службы. Это рассматривается как свидетельство того, что он выполнял приказы.
Эта теория не выдерживает критики здравого смысла, не говоря уже о тщательном изучении фактов. Каждый рассказ, собранный после событий, подчеркивает патологическое поведение Роджерса, отсутствие подготовки у экипажа, стресс и путаницу в оперативном отделе и прискорбную последовательность человеческих ошибок, которые привели к приказу стрелять. Уильям Роджерс был подвергнут критике со стороны своих коллег и отодвинут на второй план, как только закончилось его командование. Многие военнослужащие ВМС признали, что он был награжден только для того, чтобы Соединенные Штаты не потеряли лицо.
Следственной комиссии под руководством контр-адмирала в отставке Уильяма Фогарти было поручено изучить обстоятельства инцидента, и она пришла к выводу, что это была ошибка, вызванная тем, что военные называют «туманом войны», отметив, что капитан действовал, защищая свой корабль. Многие аспекты отчета весьма критичны по отношению к Уильяму Роджерсу и подчеркивают длинный ряд ошибок, которые привели к его смертельному решению открыть огонь. Последний пункт говорит против теории преднамеренности: сбитый авиалайнер мог легко спровоцировать новую эскалацию между Тегераном и Вашингтоном.
Если доклад точен (что нельзя утверждать с абсолютной уверенностью), почему Вашингтон не воспользовался им, чтобы официально заявить об ответственности Тегерана за взрыв? Ответов, по-видимому, несколько. Во-первых, похоже, что у американской администрации в то время не было достаточно доказательств, чтобы твердо поддержать такое обвинение. Упоминание иранской гипотезы могло ослабить ливийскую версию, позволив как тем, кто отдал приказ о взрыве, так и тем, кто его осуществил, избежать юридической ответственности и нанести ущерб делу жертв.
Соперничество между американскими ведомствами, безусловно, не пошло на пользу расследованию. Хотя Белый дом, безусловно, хотел способствовать урегулированию дела Локерби в Международном суде, он, возможно, также пытался избежать стигматизации иранского режима в то время, когда он, казалось, немного приоткрылся после смерти аятоллы Хомейни. И он, несомненно, стремился защитить несколько хорошо расположенных источников. В конце концов, американская администрация, вероятно, выбрала реалистичный и прагматичный подход, оставив это дело в качестве «дикой карты», что, возможно, помогло ей договориться с Тегераном об освобождении американских заложников в Ливане.