Не хотите ударить в грязь лицом, оказавшись в Иране и заговорив о поэтах? Читайте следующую краткую справку. Иранцы ваши знания оценят!
Фирдоуси Хаким Абулькасим (род. в 940 г. в городе Тус — ум. в 1020 г.) — первый из знаменитейших иранских поэтов. Прославился развитием жанра «рубаи» (катренов) в эпических исторических поэмах. «Шахнаме», важнейшую из своих работ, поэт начал в 40 лет, а завершил 30 лет спустя.
«Шахнаме» Фирдоуси состоит из 60 тысяч бейтов (стихотворений), и тема его — история Ирана с начала и до времени нашествия арабов-мусульман и падения Сасанидов. Писатель разделил эту эпоху на 50 частей и описывал события, перечисляя несколько составляющих: мифологическую, героическую и историческую. В начале своей работы над поэмой он пользовался материальной и духовной поддержкой правителя Туса и других знатных людей города. Но долгие годы, которые он посвятил сочинению «Шахнаме», разорили писателя, и после окончания книги он стал нищим. Попытка посвятить книгу султану Махмуду Газнави, правителю Хорасана и Мазендерана, окончилась ничем: Махмуд, турок по происхождению, не оценил эпос, восславлявший иранцев. Умер Фирдоуси в бедности. Сегодня же персы считают его спасителем своего языка. Он писал на фарси в те времена, когда культура находилась под влиянием арабов, и именно арабский считался языком аристократии и официальных документов. Без его монументального труда были бы потеряны многие детали истории и культуры Персии.
В толпе людской тогда поднялся крик,
Сказал бы ты: весь мир в тоске поник.
Мир на царя смотрел, но с думой злою:
Уста полны речей, сердца — враждою.
Взметались к небу языки огня,
Не видно в них ни шлема, ни коня.
Вся степь ждала, что витязя увидит,
Рыдала: «Скоро ль из огня он выйдет?»
И вышел витязь, чья душа чиста.
Лицо румяно, радостны уста.
Он вышел из огня еще безгрешней, —
Был для него огонь что ветер вешний.
Огня прошел он гору невредим, —
Все люди радовались вместе с ним.
Везде гремели радостные клики,
Возликовали малый и великий.
Передавалась весть из уст в уста
О том, что победила правота.
Невинный сын предстал пред очи шаха,
На нем — ни пепла, ни огня, ни праха.
Омар Хайям (род. в 1047 г. в Нишапуре — ум. в 1123 г.) — самый известный на Западе из иранских поэтов. Его знаменитые рубаи пришлись по вкусу зарубежным переводчикам, однако сами иранцы считают его стихи чересчур мрачными. Персы, скорее, почитают Хайяма как отличного математика, историка и астронома — особенно многое он сделал для развития алгебры и изучения грегорианского календаря.
Сад цветущий, подруга и чаша с вином —
Вот мой рай! Не хочу очутиться в ином.
Да никто и не видел небесного рая!
Так что будем пока утешаться в земном.
Отчего всемогущий Творец наших тел
Даровать нам бессмертия не захотел?
Если мы совершенны — зачем умираем?
Если не совершенны — то кто бракодел?
Хафиз (Хаджи Шамс-эд-Дин Мухаммед), «Тот, кто может декламировать Коран по памяти» (род. в 1324 г. в Ширазе — ум. в 1389 г.) — певец любви, вина и красоты, начинал с заучивания Корана наизусть. Поэт рано потерял отца, но получил возможность учиться у лучших преподавателей Шираза и потому заинтересовался литературой. Многие его произведения наполнены мистическими образами и сложными символами и потому практически непереводимы. В современном Иране вы нередко услышите цитаты из Хафиза. Ему поклоняются как святому: говорят, что в каждом персидском доме обязательно должны присутствовать две книги — Коран и томик стихов Хафиза. Юноши и девушки устраивают настоящее паломничество на могилу Хафиза в Ширазе, надеясь, что это принесет им счастье в любви.
Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо —
Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада.
Из сердец умчал терпенье — так с добычей мчатся турки —
Гон причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.
В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?
Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.
Горькой речью я утешен, — да простит тебя Создатель! —
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая — услада.
Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни — вразумленье, не досада.
О вине тверди, о пляске — тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.
Нанизав газели жемчуг, прочитай ее, — и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.
Саади (шейх Мухаммед Шамс-ад-Дин) (род. в 1207 г. в Ширазе — ум. в 1291 г.) — поэт и философ, создал два великолепных произведения — «Голестан» («Цветочный сад») и «Бустан» («Сад»). Как и Хафиз, он рано потерял отца и обучался у лучших педагогов Шираза, а фразы из его произведений до сих пор играют в языке персов особую роль.
…Нет, мне добрый друг потребен, на себе несущий ношу,
А не тот, кому служить я должен клячей ломовой.
Ты склонись на дружбу, если верного отыщешь друга,
Если ж нет — отдерни руку, то не друг, а недруг злой.
Знай: повиноваться лживым, покоряться недостойным —
Значит идолам молиться, поругать закон святой.
Темному влеченью сердца не вручай бразды рассудка,
Не кружись над бездной страсти, словно мошка над свечой.
Сам все это испытал я, вынес муки горше смерти.
Опасается веревки кто ужален был змеей…
ХХ век принес Ирану целое созвездие писателей. Увы, на русский они практически не переводились, а потому такие имена, как Хушанг Голшири, Садек Хедайат, Джалаль Аль-Ахмад и его жена Симин Данешвар не многое скажут русскому читателю. Но ознакомится с ними стоит обязательно. В нынешнем Иране писателям открыты практически все темы (кроме, разумеется, антирелигиозных).
Пока Бехзад ищет книгу, я разглядываю книжные полки магазина. Яркие новые обложки и старинные тома многое скажут даже тому, кто не знает ни слова на фарси. Много книг на иностранных языках — учебники английского, французского и даже испанского. Скорее всего, есть тут и арабский — но, уж извините, этого с уверенностью сказать не могу. Далее следует нечто заумное по физике и химии — толстенные тома с блестящими буквами на корочках.
Книги стоят в Иране вдвое дешевле, чем в России (то есть втрое дешевле, чем в Европе). Фарси стоит выучить хотя бы ради того, чтобы погулять по крошечным магазинчикам с улыбчивыми продавцами. В одном из таких я побывала с Бехрузом — пришли мы поздно вечером, народа практически не было. Полчаса проговорили с владельцем магазина о России. Бехруз подбирал себе французский разговорник, а я, как обычно, фотографировала зелено-золотые тома с религиозными трудами всех форм и размеров (разумеется, исламской литературе отводится особый раздел). Попрощавшись, мы вышли на улицу, прошли пару сотен метров… и тут Бехруз хлопнул себя ладонью по лбу и со всех ног бросился обратно в магазин. Я сообразила: разговорник мы с собой взяли, а вот заплатить за него забыли. Продавец прекрасно видел, как мы выходили из магазина с книгой в руках, но не сказал ни слова. Похоже, он готов был ждать вечность, пока у нас не проснется совесть.
— Бехи, почему он нас не остановил?
— Понимаешь, такой у него характер. Я мог бы прийти сюда в следующий раз, и он бы мне даже не напомнил.
Если в такой магазин зайдет иностранец и попробует на смеси фарси и английского спросить о нужном товаре (в местных книжных продают не только книги, но и музыкальные диски, открытки и т. п.), он наверняка получит то, что захочет — даже если продавцу придется изъясняться жестами. И если пройдет год или два, и тот же самый иностранец вновь окажется в Тегеране и случайно зайдет в этот же магазин, продавец непременно его поприветствует, назовет по имени, пригласит выпить с ним чаю и предложит последний диск его любимого певца. В такие моменты кажется, что ты никогда и не покидал эту землю и этот город.
Думаете, в больших книжных супермаркетах все обстоит по-другому? Отлично, зайдем в любой многоэтажный гигант типа роскошного BookCity, где продаются тысячи книг. Эскалаторы и лифты перевозят посетителей с этажа на этаж.
Но стоит сойти с эскалатора — и вас встретит такой же улыбающийся продавец, позволив вновь погрузиться в привычную атмосферу. Многим тегеранцам этот человек знаком: магазин он унаследовал после смерти отца. Отец создал огромную компанию, и сын, хоть и достиг больших успехов в теннисе, не мог бросить его дело. Сидит за кассой, болтая с покупателями: он знает каждого — и каждый знает его.
Если вы хотите узнать об иранцах правду, не надо идти в мечеть, смотреть на женщин в черных чадрах или на портреты аятоллы, развешанные по Тегерану. Просто почитайте Хафиза, Саади или хотя бы Хайяма, а еще современных поэтов — Сохраба Сепехри, Фарруха Фаррузада и множество других. На Ближнем Востоке именно поэты, по традиции, обладают даром открыто изрекать истину.
Свои литературные традиции Иран хранит свято. Недаром одна из крупнейших на Ближнем Востоке книжных выставок проходит именно в Тегеране — каждый май. Интересна она тем, что наряду с привычным набором известных европейских и местных издательств там широко представлена азиатская и даже африканская литература. Здесь вы встретите и саудовского шейха в традиционной абайе, и муллу, катящего перед собой тележку, доверху груженную книгами, и западного бизнесмена-книготорговца в обязательном галстуке, и студента-лингвиста с целой горой литературы на иностранных языках. Обычно дорогие англоязычные книги на тегеранской выставке продаются за полцены: остаток доплачивает правительство, поддерживающее таким образом своих ученых и студентов.