Все заняли исходные позиции: жених с невестой на креслах, с Кораном на коленях, девушки держат над ними покрывало, а подруга Бехназ трет над покрывалом сахарные головы друг о друга. Если брачные клятвы будут произнесены под таким «сахарным дождем», жизнь будет сладкой. Считается, что сахарная пудра, падающая на покрывало, приносит счастье в замужестве (женитьбе), и потому ею потом стараются обсыпать всех незамужних особ, присутствующих на торжестве.
У входа в зал встал мулла и затянул занудную речь. Общий смысл сводился к тому, соглашается ли невеста выйти за такого-то, с таким-то мехром и на таких-то условиях. Но всякий раз в ответ на вопрос невеста молча опускала взгляд, а стоявшие вокруг родственники отвечали: «Невеста ушла цветы собирать» или приводили другие отговорки.
Наконец, мулла пригрозил, что если невеста не ответит, он уйдет. И ура, на третий раз Бехназ согласилась-таки! Минуты две мулла зачитывал соответствующие суры, а молодые листали страницы Корана (по традиции, семейную жизнь следует начинать именно с чтения Священной книги). Далее жених и невеста накормили друг друга сластями с медом — еще один древний обряд.
И настало время поздравлений. Первыми шли родственники с обеих сторон. Невесте полагается дарить украшения — да не просто дарить, а надевать их на нее. Мне и Бехрузу заранее вручили красивые коробочки — я дарила серебряный браслет. На самом-то деле я по доброй российской традиции собиралась вручить конвертик с деньгами. Но мне пояснили, что еще не время: подарки такого рода приберегают для следующей церемонии, «потахти». Каждый подарок сопровождался гулом и аплодисментами аудитории, а также громким объявлением о том, кто, с чьей стороны и что подарил. Застегивая упрямый браслет трясущейся рукой, я про себя удивлялась подобному учету и контролю…
После основной церемонии гости продолжали общаться: дамы — с дамами, а кавалеры — с кавалерами, каждый в своем зале. Танцевали до упаду. Причем не только женщины, но и мужчины. В их части талара также выступал певец.
Через пару часов невеста с женихом вошли в женский зал и уселись на «трон». Чуть погодя пустились в пляс, собирая традиционный «шабаш». Танцевала даже Фатима, рыдавшая от избытка чувств.
Мою же маму волновал другой вопрос.
— Интересно, — глубокомысленно заметила она. — Ложки и вилки они красиво разложили. Тарелки поставили. А есть когда дадут?!
Дело и впрямь шло к ночи. Но кроме фруктов и маленьких пирожных, ничего съедобного на столах не было.
Наконец, по залу разнесся запах риса. К полуночи появилась еда. Молодожены удалились все в ту же холодную комнатку. Ведь по традиции они должны ужинать отдельно. Но ради меня и Бехруза Бехназ с Камбизом от традиции отказались, договорившись с администрацией, что в комнате с ними будет есть еще одна пара. Бехназ позвала меня внутрь, и я радостно последовала за ней (не забыв, впрочем, накинуть пальто). А вот с Бехрузом вышла заминка.
— Я не могу прийти, — виноватым голосом вещал он мне по сотовому. — Ты не понимаешь. Ведь для этого придется пройти через женский зал! Что обо мне подумают?!
Я устроила милому громкий скандал. И что вы думаете? Пришел! Правда, с перекошенным лицом — и долго рассказывал, как от него все шарахались. Но я им горжусь. Пару лет назад Бехи скорее бы умер, но не полез бы в гущу «неодетых» женщин. С другой стороны, не уверена, что мне стоило так нагло диктовать свои порядки на чужом празднике.
Постепенно народ стал расходиться. Мужья отлавливали на выходе жен, жены мужей, а знакомые разных полов обменивались запоздалыми приветствиями.
На улице лил проливной дождь, и потому с такси творилась редкая путаница. Я кое-как влезла в нашу машину (а вы попробуйте прошлепать полпереулка по лужам, в хиджабе, с трудом натянутом на вечернее платье), тихо улыбаясь: Бехназ сегодня ночует в новой квартире. Счастливая девушка!
В машине меня ждала очередная новость: домой мы не едем, а едем праздновать на квартиру родителей Камбиза. Передавать, как в старину, невесту с рук на руки.
Небольшая квартирка сотрясалась от музыки и была насквозь пропитана эсфандом. Бурные пляски в зале сделали свое дело: дамы теперь не стеснялись кавалеров и были рады возможности наконец-то поплясать с ними. А потому танцевали все, кроме невозмутимо-хиджабистой операторши. Она бесцеремонно расталкивала тех, кто закрывал объектив. Восторг захватил даже меня, и я вволю напрыгалась со всеми вместе, благо в доме можно танцевать и в носках.
Уже глубокой ночью произошла собственно «передача» Бехназ другому дому. Камбиз взял ее за руку, к ней подошли папа с мамой, положили руки сверху и произнесли напутственное слово. Затем их сменили родители Камбиза: с теми же жестами сказали, что принимают девушку и обещают сделать все возможное, чтобы ей было хорошо. Бехназ разрыдалась — плакали и родители.
Торжество закончилось.
Думаете, молодых так просто отпустили? Нет, с ними отправились родители с обеих сторон — по традиции, опять же, провожать «до дверей дома». Мне очень хотелось спросить, кто будет «держать свечку», но меня могли неправильно понять.
Зато можно было, наконец, вернуться к себе, растянуться вместе с Бехи на матрасе, обнять его и глубоко вздохнуть. Иранская свадьба — дело хорошее. Но слишком уж утомительное…
«Потахти» устраивается сразу после первой брачной ночи и знаменует переход невесты в новый статус. Быть может, когда-то по этому случаю происходила торжественная демонстрация окровавленных простыней. Нынче же на «потахти» демонстрируют только подарки. И квартиру, если она, конечно, достаточно большая…
Чтобы толпа гостей не разорила уютное гнездышко Бехназ и Камбиза, решено было собраться у родителей супруга. Проблему со стульями решили кардинально: предложили гостям расположиться на полу. У иранцев это вообще лихо получается. Скажем, согнутая ревматизмом в дугу престарелая бабушка Камбиза уселась по-турецки без всяких проблем и с большим удовольствием. Моя мама бросила отчаянный взгляд в сторону двух кресел, приготовленных для молодоженов, и с трудом пристроилась у камина, воспользовавшись выступом как скамеечкой.
Увы, на этот раз мы были у Камбиза, а значит — в царстве его сестрички Неды. Она с ходу приторно-вежливым тоном попросила гостей не фотографировать, а то, мол, некоторые будут против, если их без предупреждения снимут в «голом» виде, без платка.
И снова заиграла музыка и начались пляски… Хозяева едва успевали разносить тарелки с джентльменским набором фруктов и чашки с чаем. Через час появились молодые: на этот раз Бехназ походила на сказочную принцессу: изысканный наряд светло-голубого цвета отливал льдом.
Все снова пошло по давно известному сценарию: жених с невестой немножко «пошабашили», а затем гости принялись плясать с удвоенной силой. Неда постоянно интересовалась, почему я не танцую и почему у меня так мало уверенности в себе. В конце концов, я не нашла ничего лучше, как спросить:
— А у вас европейской музыки нет?
— Нет, европейской нет. Американская есть…
— Ну да, я имела в виду западную.
— Сейчас поставлю!
И по комнате разнеслись первые аккорды «La Vida Locka». Я не большая поклонница Рикки Мартина, но тут подумала, что пора им всем узнать, как танцует народ в Европе. Мама моя тоже решила тряхнуть стариной и показать класс. В кругу гостей мы остались одни: остальные девушки просто не знали, что с этой музыкой делать. Вдруг оказалось, что без «аплодисментов» мне танцевать ужасно непривычно, но под западные ритмы особо не похлопаешь, и народ умолк.
Тут мы и принялись стараться кто во что горазд. Песня закончилась, и народ облегченно вздохнул в надежде продолжить привычную пляску. Не тут-то было! Неда врубила ту же самую мелодию. И вышла танцевать в одиночку. Вы когда-нибудь видели девушку с потрясающей фигурой и арабскими чертами лица, выделывающую ломаные движения а-ля Майкл Джексон? Сплав скованности и разнузданности, что-то дикое, неописуемое и одновременно — маняще женственное…
Но русские так просто не сдаются — и я выскочила на ринг. Дамы в комнате притихли. Да, каюсь, в ритм я иногда не попадаю, уверенность меня порой покидает — зато мне знакомы танцы без клетки внутренних ограничений или угрозы со стороны закона. Мне хотелось донести до этих женщин ветер свободы, показать, как смешны и банальны священные правила их показной морали… Не думаю, что еще хоть раз в жизни буду так танцевать.
А Неду я угоняла здорово. И себя тоже. Девушка потом повела себя по-джентльменски, принесла мне с кухни стакан воды. Может, для нее еще не все потеряно… В конце концов, в Иране невозможно быть образованной, сексапильной и целеустремленной и при этом — не хитрить и не вредничать. Не то будет себе дороже.
Пока я отдыхала, в центре комнаты сложили кучу подарков. Неда по-деловому собрала подписанные конвертики с тех, кто предпочел откупиться деньгами. Тетя Камбиза играла роль главного распорядителя. Каждую коробку торжественно открывали, произнося имя подарившего, а также кем и кому он приходится, содержимое демонстрировали, после чего все спешно запихивалось назад и отправлялось из гостиной в спальню.
А в спальне стояла на подхвате я, которой не хватило места в гостиной, — и сооружала из коробок аккуратную пирамиду. Рядом сидела симпатичная ираночка и тщательно записывала, кто что подарил — касалось это не только подарков, но и денежных сумм. Нет, я понимаю, что учет и контроль — вещи важные, однако такие откровенные подсчеты шокировали. Бехназ потом призналась: для иранцев это нетипично, на записи настояла семья Камбиза. Наконец, дошли до горы конвертиков. С нашим, ясное дело, проблем было больше всего — оказывается, мало кто из народа был знаком с курсом положенных туда евро.