Быстрым шагом дойдя до диванчика, капитан Тиван положил рядом со мной небольшую коробку с криво прицепленным сбоку бантиком.
– Я купил их на Церере, но не успел подарить, – сказал он. – Думал отдать, когда будет особый повод, но, видимо, он уже не появится.
С грустью отметив, что капитан не захотел отдавать подарок в руки, а просто положил его на диван, я торопливо беру в руки коробку. Сняв крышку, пораженно смотрю на лежащую на дне коробки новенькую пару светло-розовых босоножек и удивленно хлопаю ресницами.
Это же МОИ босоножки!
– Детектив Снай сказал, что ты хотела забрать их, но туфлю оформили как улику по делу, – холодно поясняет он. – Я хотел подбодрить тебя, поэтому купил точно такие же.
Что надо говорить в таких случаях? Благодарить, поражаться внимательности военного или встать и дружески обнять Тивана?
Если бы не было той дурацкой угрозы, я бы с визгом вскочила и бросилась его обнимать. Возможно, даже зацеловала бы от счастья. Но как поступить сейчас?
В полнейшем замешательстве я смотрю на дизайнерские босоножки и выбираю самый нейтральный вариант:
– Спасибо…
– Не за что, – фыркает Тиван, вновь становясь саркастичным засранцем в форме, которым был в первый день нашего знакомства. – Ну не выбрасывать же теперь.
Молча достав босоножки из коробки, я сажусь с явным намерением стянуть с себя прямоходящую обувь и взмыть на высоту шпилек.
Опустив голову, я стягиваю с себя черные балетки и слышу тихое признание Тивана:
– Я сильно рисковал, когда поставил в твоем доме наблюдение и прослушку, не получив одобрения сверху. Но твоя жизнь того стоила…
Резко подняв голову, я вижу спину удаляющегося капитана и, как была босиком, бегу следом за ним, обгоняю и заслоняю собой дорогу.
– Тиван, это был блеф, – горячо говорю я, и мой голос полон отчаяния. – Я просто так сильно разозлилась… Я бы никогда не обвинила тебя в домогательстве!
– Да чего уж. – Его губы кривятся в усмешке. – Трижды за ночь! Поверь, мне многие позавидовали бы, – довольно громко смеется он и тут же резко спрашивает: – Как ты догадалась, что сегодня я ночевал у тебя в комнате?
– Ты спал со мной?
Я удивлена и почему-то немного смущена этим признанием.
– Да, – кивает офицер. – В кресле. Подумал, зачем бегать туда-сюда.
Я прикусываю нижнюю губу. Так, может, поэтому меня больше не тревожили кошмары? Неужели капитан Тиван и есть мое успокоительное?
– Твой отец попросил у доктора Ветлана результаты обследования, – прежним тоном сообщает капитан. – Подумал, тебе будет интересно знать, что он волнуется о тебе… За что, Окс?
Вопрос сбивает меня с толку. За что я так поступила с Тиваном? Почему ответила на теплоту и заботу как неблагодарная идиотка? Ответ прост – я неблагодарная идиотка!
– За что ты так сильно его ненавидишь?
Я сжимаю пальцы. А-а-а… Так он не о себе спрашивал. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: Тиван почему-то на стороне своего кумира, и этот факт меня безумно раздражает.
– Просто не понимаю, как можно любить космос больше, чем родную дочь! – в сердцах бросаю я и развожу руками. – Да кто вообще может любить эти консервные банки?
Капитан слегка наклоняется вперед и вызывающе смотрит мне в глаза.
– Ну, я, например.
Обратная аннигиляция, ну почему я все время говорю мимо?
– Извини, не хотела тебя задеть. – Я пытаюсь улыбнуться, но выходит как-то не слишком весело.
– Ничего страшного, – отмахивается Тиван. – Я вот не понимаю, как можно любить травить себя наркотой.
Он вновь выпрямляется и встает ровно. Прямая спина, прямой взгляд, прямые мысли – идеальный солдат.
Печально улыбнувшись, я медленно обхожу его.
– Капитан, вам знаком термин «картезианский театр»? – спрашиваю я, возвращаясь обратно к дивану. – Один обдолбанный паренек с улиц упорно доказывал мне, что у людей в головах сидят маленькие человечки, которые видят мир нашими глазами и отдают команды телу.
Я сажусь на свое место и быстро натягиваю на себя подаренные босоножки.
– Забавно, правда? – усмехаюсь я, откидывая назад свои густые рыжие волосы. – Один маленький человечек вместо активности гигантского количества нейронов в диалоге со множеством областей мозга.
Явно заинтересовавшись ходом моих мыслей, капитан Тиван наконец отмирает и поворачивается ко мне лицом.
– К чему ты клонишь?
Я снова грустно улыбаюсь. Как же наивно полагать, что адмирал Блейз интересовался моим состоянием просто так. Внезапно проснувшиеся отцовские чувства? Не-а. Военный расчет.
– Думаю, уже через пару минут сюда примчится до безобразия взволнованный доктор Ветлан и начнет со страстью ученого демонстрировать вам результаты активности моих больших полушарий, – с непонятным безразличием в голосе говорю я, откидываясь на мягкую спинку дивана. – Кстати, тот факт, что ученые едва не кончают от удовольствия при виде моего мозга, я считаю даже более забавным, чем наличие крохотных человечков в головах людей.
Капитан хмурит брови и медленно подходит к дивану.
– Ну же, капитан Тиван, – подбадриваю я его. – Вам уже выпала сомнительная честь познакомиться с моим отцом, так что не стесняйтесь делать выводы!
Не сводя с меня удивленных глаз, Тиван медленно опускается рядом.
– Иридий?
– Ага, – удовлетворенно киваю я, с интересом рассматривая быстро меняющиеся эмоции на его лице.
Он удивлен, он восхищен, он что-то задумал.
– Ты проходила обучение? – уже совершенно по-другому смотрит на меня капитан.
Но я даже кивнуть не успеваю, как неожиданно двери в комнату отдыха разъезжаются в стороны, и мы видим доктора Ветлана.
– Капитан! – возбужденно кричит он, размахивая на радостях своим планшетом. – Капитан, я ошибся! Это была не наркота…
Он неожиданно сбивается и, видимо, вспомнив о субординации, вытягивается по струнке.
– Разрешите доложить?
Тиван важно кивает. Мол, ну раз начал, то давай.
Доктор Ветлан по-мальчишески задорно улыбается, предвкушая нашу реакцию, и выдает и так уже известное:
– Рокси Тайлз – Иридий!
Мы с капитаном переглядываемся, после чего Тиван совершенно спокойно вновь кивает.
– Вы, наверное, не поняли, – недоверчиво смотрит на нас доктор. – Она – Иридий.
Для большей наглядности офицер тычет в мою сторону пальцем. Немного некультурно, зато показательно.
– Я знаю, Кама, – выводит своего подчиненного из тупика капитан. – Что там про наркотики?
Доктор смотрит на нас таким обиженным взглядом, словно мы открыли тайну возникновения разумной жизни во Вселенной и не сказали ему.
– Я ошибся, – повторяет он, отдавая командиру корабля свой планшет. – То, что изначально я принял за остатки от икс-ти-си-двенадцать и каннабиса, на самом деле продукты разложения совершенно другого препарата.
– И какого же? – поднимает брови капитан Тиван.
– Понятия не имею, – пожимает плечами доктор. – Структура слишком сложная и требует для диагностики работы целой лаборатории.
Прикусив губу, я опускаю голову.
Да, ради меня Бак был готов на все. В том числе и отдать парочку биллионов на создание препарата, подавляющего большую часть аномалий Иридия и оставляющего после себя такие же продукты распада, как банальная наркота.
– Окс, ничего пояснить не хочешь?
Я поднимаю голову и смотрю такими честными глазами, что Тивану сразу становится очевидно: правды от меня не добьешься.
Капитан недовольно хмурит брови, и в этот момент двери в комнату отдыха вновь разъезжаются, впуская в помещение моего утреннего знакомого – Томаса Шанго.
– Никогда бы не подумал, – с порога заявляет Иридий и, игнорируя всех присутствующих, уверенной походкой подходит ко мне.
Да уж! Только его для полноты картины и не хватало.
На самом деле говоря: «Я знаю все, что происходит на моем корабле», капитан Тиван немного преувеличивал. В действительности абсолютно все было известно только Иридиям, ведь отчасти сам корабль был продолжением Иридия…
– Обучалась? – с нажимом спрашивает Томас.
Ну, прям вопрос дня!
– Два года, – вежливо отвечаю я.
– А потом? – допытывается Иридий. – Не прошла экзамен? Головные боли? Беременность?
Я издаю громкий язвительный смешок. Он бы еще про месячные вспомнил!
– Сбежала.
Мое честное признание почему-то всех шокирует.
Просто никто из присутствующих не может понять, как можно сбежать с корабля межзвездного флота! И не то чтобы система охраны тут чересчур сложная, а просто… Ну, как вообще можно сбежать с корабля! Чаще всего дело происходит наоборот, и офицерам приходиться вылавливать тех, кто тайком проник внутрь, чтобы стать покорителем космоса.
Переглянувшись с капитаном, Томас достает три браслета из серебристо-белого металла и протягивает мне.
– Поиграем? – предлагает он.
Я в нерешительности смотрю на тонкие полоски иридия, которыми пользовались такие, как мы, и неуверенно поднимаю руку.
Знакомое прикосновение к прохладному металлу будит во мне годами подавляемые ощущения. Это словно встретить давно потерянного близкого родственника, с которым когда-то был невероятно близок.
Забрав браслеты у Томаса, я привычным движением застегиваю два коротких на запястьях и один – длинный и тонкий – на шее. Закончив с приготовлениями, я встаю и выжидательно смотрю на мужчину.
Что дальше?
– Давно я с нашими не виделся, – с неожиданно теплой улыбкой говорит Иридий и вновь лезет в карман.
С видом фокусника он извлекает шарик радиусом три сантиметра и высоко подкидывает его вверх. Взлетев в воздух, шарик достигает верхней точки, затем, покорный притяжению корабля, устремляется вниз и замирает на уровне моих глаз.
– Как насчет «Тяни-толкай»?
Я хмурю брови, не совсем понимая, о чем говорит другой Иридий, и поднимаю руку ладонью вверх.
– Извините, Томас, но меня не учили играть, – тихо признаюсь я.
Шарик висит четко над моей ладонью, всего в каких-то десяти сантиметрах над ней.