– Да, капитан…
Тайрус вновь морщится и дергает раненым плечом.
– Все! Все! – тут же спешит заверить раздраженного капитана Кама. – Уже закончил. Осталась повязка.
– Замечательно, – сквозь зубы бормочет Тиван и тянется здоровой рукой за майкой, лежащей рядом. – Иридий Блейз, – повышает он голос, – я привык, что мои приказы выполняют моментально, поэтому потрудитесь взяться за дело.
Я возмущенно топаю ногой, чувствуя, как закипает внутри обида.
– Ну да, я – идиотка! – едва не кричу я в его лицо. – Но я ведь прилетела к тебе! Бросила все! Меня же в космос выкинули! А ты… ты…
Из-за слез перед глазами все расплывается, я закрываю лицо руками и громко всхлипываю.
Вот и спасай его после этого!
– Возьми себя в руки, Окс, – строго говорит Тайрус и с неожиданной заботой обнимает меня одной рукой. – Невеста капитана не должна ходить с красными от слез глазами… – договаривает он мне на ухо.
С моих губ рвется нервный смешок, и я наконец счастливо выдыхаю:
– Ти…
– Капитан Тиван, – напоминает он, обнимая меня еще чуточку сильнее. – Говори «Ти» только в постели…
Я облегченно смеюсь, обнимаю его за шею и, найдя его губы своими, нежно целую вместо ответа.
– Вот и отлично! – радуется Кама. – Окс, подержи его в таком положении, пожалуйста, а то у меня обезболивающие закончились…
Слышится глухой хлопок, и я чувствую, как Ти вздрагивает. Я нежно целую его сжатые губы, ласково провожу языком и легонько поглаживаю пальцами его затылок, пока наконец он не расслабляется.
– Кама, ты все? – хрипло интересуется Ти, разглядывая мое лицо.
– Все, – отзывается доктор. – Рана глубокая, поэтому в ближайшие пару дней нужен полный покой…
– Пошли в каюту? – шепчет около самых моих губ Тайрус.
– …плечо не нагружать…
Не дожидаясь моего согласия и полностью игнорируя наставления доктора, капитан встает с кушетки и поднимает меня на руки.
– Капитан! – возмущенно кричит нам вслед Кама. – Окс, ну хоть ты ему скажи…
Я прикусываю губу, чтобы скрыть счастливую улыбку, и игриво провожу острым ногтем по подбородку Тайруса.
– А как же ваш приказ, капитан Тиван? – ехидно уточняю я. – Ну там диагностика, отчет…
Ти на миг притормаживает, смотрит на меня долгим изучающим взглядом, а затем хрипло признается:
– Ты думаешь, мне сейчас есть дело до каких-то отчетов?
А я что? Я лежу у него на руках с глупой улыбкой влюбленной дурочки и тихо млею от счастья.
Впрочем, ощущению счастья не суждено было продлиться долго.
Корабль вдруг нехило трясет, кренит назад, и мы оба падаем на пол. Тиван, упавший на раненую спину, издает болезненный стон сквозь крепко сжатые зубы, а я побыстрее слезаю с него и испуганно гляжу в его напряженное лицо.
– Ты как?
Тайрус встречается со мной взглядом и пытается улыбнуться.
– Жить буду, но наше уединение в каюте пока под вопросом, – с долей иронии сообщает он.
– Ой, лишь бы не отчеты! – в притворном ужасе округляю я глаза.
– Жаль, – выдыхает Ти. – Диагностика нам сейчас бы не помешала…
Спохватившись, я поскорее прикрываю глаза и тянусь к кораблю. «Живой» пластик с охотой отвечает на мой мысленный вопрос, демонстрируя огромную дыру в обшивке, которую спешно пытаются устранить несколько роботов-ремонтников.
На мой мысленный вопрос: «Как это случилось?» кораблик ответить не успевает – оживает гарнитура.
– Дочь, срочно на капитанский мостик! – приказывает отец, и по его голосу понятно, что он в ярости.
Распахнув глаза, я испуганно смотрю на пытающегося сесть Ти.
– Отец зовет…
– Иди, не переживай за меня, – успокаивающе улыбается капитан.
Но, несмотря на спешку и осознание, что случилось нечто не слишком приятное, я наклоняюсь и целую Тайруса в губы.
– Люблю тебя, – помимо воли слетает у меня с языка.
Это признание настолько неожиданно, что я пугаюсь собственных слов, чувств и откровенности. Отстранившись и неуклюже подскочив на ноги, я разворачиваюсь и бегу прочь.
Великая Вселенная! Неужели я только что это сказала?
– Окс! – поторапливает меня отец.
– Бегу! – громко стуча подошвами и задыхаясь от быстрого бега, кричу я в ответ. – Уже почти на месте!
Добежав до конца коридора, я быстро карабкаюсь по лестнице, приставленной вместо обрушенного капитанского мостика, и оказываюсь в командном центре.
– Что слу…
Мой взгляд падает на широкий экран, и невысказанный вопрос повисает в воздухе.
– Рад видеть тебя, Оксик, – усмехается Старший.
Судорожно сглотнув образовавшийся в горле комок, я непроизвольно делаю шаг к замершему неподалеку отцу.
Шторм ни капли не изменился. Может, чуть заметнее обозначились морщинки около носа и губ, но в целом он был именно таким, каким я его запомнила в детстве. Все то же располагающее лицо, обманчиво добрая полуулыбка на губах и колючий цепкий взгляд.
Однако не внешность Старшего сейчас меня беспокоит, а тот факт, что он стоит без наручников и нагло улыбается, глядя на нас с отцом.
– Па-а-а-п… А что происходит? – тихонько спрашиваю я стоящего рядом адмирала.
Это почему-то веселит моего бывшего наставника.
– Какая милая картинка примирения, – откровенно потешается он. – Сколько лет вы не разговаривали друг с другом? Десять? Не-е-ет… – качает Шторм головой. – Больше!
Я скрещиваю руки на груди и краем глаза замечаю, как то же самое движение делает отец.
– Она пришла, – не скрывая раздражения и неприязни, глухо говорит адмирал. – Теперь ты скажешь свои требования?
Требования? Какие к аркинийскому найцу требования?!
– Ну не смотри так, Оксик, – продолжает ломать комедию Старший. – Это ведь я направил тебе сигнал бедствия от корабля. Я знал, что твоей неуемной энергии, порции слез и ослиного упрямства будет вполне достаточно, чтобы убедить адмирала Блейза двинуться на помощь капитану Тивану. Именно поэтому я оставил для вас маленький сюрприз, способный подорвать этот чертов корабль со всеми неприятными мне людьми на борту…
Он издевательски машет черной плоской коробочкой детонатора, а я кидаю на отца быстрый взгляд.
Великая Вселенная! Выходит, я заманила отца в смертельную ловушку!
От этой мысли меня прошибает холодный пот, а коленки начинают мелко подрагивать.
– И давно ты это спланировал? – абсолютно будничным тоном спрашивает папа так, словно угроза смерти его не страшит.
– Как давно? – переспрашивает Иридий, и черты его лица приобретают небывалую жесткость. – По-хорошему устранить тебя надо было, еще когда мы оба начинали учиться, – холодно произносит он, – но я был глупым подростком и решил, что лучше держать своего врага как можно ближе.
– Я считал тебя своим другом, – с укором замечает отец. – Помогал чем мог…
– Помогал?! – вспыхивает Шторм и сжимает кулаки. – Я был самым сильным и талантливым Иридием в наборе. Мне не было равных! Все учителя наперебой прочили мне великое будущее, но тут появился ты… Выскочка, нищий оборванец!
Отец морщится, словно от зубной боли. Сейчас он выглядит таким бесконечно усталым, что в моей душе просыпается жалость к нему, а еще меня настолько тревожит осознание скорой смерти, что я преодолеваю разделяющее нас пространство и беру папу за руку, как в детстве.
Если корабль взорвется и нас не станет, то я хотя бы буду держать близкого человека за руку.
– Вы только гляньте на эту счастливую семейку…
Шторм произносит это с таким нескрываемым презрением, что я не выдерживаю.
– Захлопнись, мразь! – почти кричу я, а потом добавляю еще парочку совсем уж неприличных выражений.
– Ого! Кто-то нахватался взрослых словечек и обзавелся щепоткой храбрости! – откровенно потешается надо мной Старший. – А ты уже рассказала папочке, почему сбежала?
Я до боли прикусываю нижнюю губу и отвожу взгляд.
– Нет? Я так и думал, – ухмыляется Шторм с экрана. – Видишь ли, я с самого начала делал твою учебу невыносимой и ждал, когда наступит предел, и ты сломаешься. Кто же знал, что для этого надо всего лишь засунуть язык тебе в рот.
Рука отца сжимается чуть крепче.
– Ублюдок, – тихо шепчет он, секунду молчит и произносит еще пару речевых оборотов, где в основном фигурируют межвидовые постельные сцены близких родственников Старшего с аркинийскими найцами.
Несмотря на момент, я мысленно улыбаюсь.
Как говорится: «Яблоня не плодоносит персиками».
– Ой, да ладно тебе! – язвительно смеется Шторм. – По правде говоря, даже не знаю, кто из нас двоих кого разочаровал больше. Я-то полагал, что ты бросишь все и ринешься на поиски своей любимой малышки, но ты вел себя так, словно ее побег ничего не значит. Пришлось искать другие пути…
Я поворачиваюсь и с удивлением смотрю на папу.
Он не искал меня? Как-то с трудом в это верится!
Уловив вопрос в моем взгляде, отец тихо поясняет:
– Твоя мать связалась со мной сразу же, как узнала, и «убедила» не предпринимать никаких попыток найти тебя.
Киваю. После побега я позвонила маме и предупредила, что со мной все в порядке, а еще обмолвилась, что вернусь домой, как только меня перестанут искать. Кто же мог знать, что по дороге домой я попаду в лапы Бурого, а затем переживу несколько лет рабского труда на фабрике. А ведь, скорее всего, я так и не встретила бы отца снова, если бы…
– Душитель! – неожиданно осеняет меня. – Это ты дал ему мою фотографию!
– Конечно, – усмехается Шторм. – Несмотря на кардинальные изменения внешности, у тебя осталась та же мимика и жесты. Я узнал тебя по фото в одной из новостных программ о Стальном Кулаке и начал следить. Затем нашел на Церере единомышленников, которые желали подорвать репутацию межгалактического флота, и приступил к реализации плана… Но ты, Оксик, не захотела сдохнуть ни от рук Душителя, ни от убойной дозы наркоты. – Шторм неодобрительно смотрит на меня, качает головой и грозит пальцем. – Плохая девочка. Очень плохая!
Вскинув подбородок, я с вызовом смотрю на своего бывшего наставника. Мысль о том, что даже само мое существование отравляет жизнь этому уроду, придает мне сил.