Ириска на двоих — страница 27 из 47

Все вернулось на круги своя по общему молчаливому согласию.

Спали как обычно, все вместе, разве что я совсем перестала одеваться. Формально у меня больше не было причин соблюдать приличия – оба они, и Марк, и Дима, побывали моими любовниками, все что нужно – видели. Чего ради мучиться?

Они вели себя прилично, однако, об этом факте не напоминая. Обнимали с двух сторон – Марк больше не отворачивался – и спокойно засыпали, согревая своими телами. Мне даже стало казаться, что по утрам мой пульс стал медленней, чуть ближе к обычной человеческой норме. Как будто их сердца учили мое спокойствию и выдержанному ритму.

На пробежку и тренировку, правда, теперь уходили только вдвоем, словно вновь сблизившись после короткого яростного соперничества.

За меня.

Наверное, нормальной женщине должно было быть стыдно за то, что она чуть не поссорила лучших друзей, почти братьев.

Или, наоборот, приятно – ах, какие мальчики достались по случаю с огромной скидкой! И любой из них мой, только помани.

Меня же это раздражало.

Вечерами я уходила гулять одна. Нашла на пляже лесенку из песчаника, выбитую в невысоком обрыве совсем близко к прибою, но так, что брызги туда не долетали, и подолгу сидела, спрятавшись ото всех, даже от потенциального патруля. Гадала иногда, что скажу полиции – это у меня такой спорт? Но никто меня там не беспокоил, и я прислоняла голову к хрупкому песчанику, слушала шелест волн и думала, почему же я не могу быть счастлива, как все нормальные люди. Да, счастье у меня странноватое, но один мужчина вместо двух и человеческое знакомство вместо угроз изнасилования вряд ли кардинально изменили бы картину.

Мне точно так же было бы это все не нужно.

Даже если с мальчиками так сладко спится.

Даже если режим дня, нормальная еда и решение всех проблем раньше, чем я их замечу, успокоили мои нервы настолько, что я уже пару недель как не ловила панические атаки.

Мне все еще казалось, что одной мне было бы лучше. И вот в такие вечера я могла себе вообразить, что я все еще одна в этой маленькой квартирке на окраине Пафоса, и все у меня хорошо.

Живых людей я видела только на закате, когда они тоже выходили на пробежку или выгуливали собак. Конечно, у нас были соседи через улицу, шумное турецкое семейство, которое считало каждый нерабочий день праздником и устраивало по этому поводу танцы и застолья в крошечном саду у входа в дом. Но все остальные дисциплинированно соблюдали социальную дистанцию и на всякий случай переходили на другую сторону улицы, когда видели, что кто-то идет навстречу.

Без людей мне было так хорошо, будто кто-то наконец воплотил все мои мизантропичные мечты.

В городе стали чаще встречаться мелкие зверьки, а новостные сайты между отчетами о победах над коронавирусом не забывали предупреждать о том, что из-за аномально теплой весны и отсутствия людей ядовитые кипрские змеи выползают совокупляться прямо на улицы.

И очень не любят, когда им мешают.

Я их очень понимала.

Но когда возвращалась с прогулки, сама не замечала, как начинала улыбаться, когда Марк или Дима недовольно ворчали, что из-за меня сидят голодными, потому что вместе ужинать веселее.


Однажды утром я проснулась, как всегда, позже жаворонка-Димы, который вставал раньше всех и уходил умываться и готовить завтрак. Марк спал долго – иногда я уже одевалась и уходила, а он выползал только через час. Но сегодня я повернулась на другой бок, лицом к нему – и даже вздрогнула, встретившись глазами с медовым взглядом. Марк смотрел на меня без капли дремоты, так, словно уже давно так лежал и наблюдал, как я сплю.

Я замерла, чувствуя, как разгоняется сердце от его пристального взгляда. Он ничего не говорил, ничего не делал. Только смотрел на меня в упор, но моя кровь бурлила все сильнее, а сердце захлебывалось, не успевая справляться с ее напором.

Резко сев, я попыталась сглотнуть вдруг ставшую вязкой слюну, обняла ладонью горло, умоляя взбесившийся комочек мышц не выпрыгивать на холодный пол спальни как рыбку из аквариума. Показалось на секунду, что в этот раз не получится – я не справлюсь.

Натянула футболку, выскочила, не оглядываясь, и сразу помчалась чистить зубы, чтобы Димка не заметил моего смятения.

Хотя вроде бы – что особенного произошло?

Но это случилось еще раз, через пару дней, когда я проснулась от зудящего чувства и, открыв глаза, снова уперлась в немигающий взгляд рыжего дракона. Но на этот раз он медленно, будто под водой или во сне, протянул ко мне руку и коснулся кончиками пальцев нижней губы.

И сразу отвернулся, сел на кровати, завозился, разыскивая носки – словно ничего такого не было и утро началось как обычно.

– Марк?.. – проронила я в пространство.

– А? – он повернулся ко мне, потянулся всем телом и уже без всякого трепета подтянул вверх сползшее одеяло, прикрывая мою грудь. – Хочешь омлет или заморочиться с блинчиками?

Что это было?

И было ли что-то?


Через пару дней, когда пришло время ложиться спать, я устроилась в постели в пижамных штанах. Только в них одних спать казалось глупым, и я натянула сверху еще и футболку. В тот вечер Дима с Марком допоздна о чем-то разговаривали на террасе и в спальню пришли одновременно.

Откинув одеяло, Димка увидел меня одетой и не удержался от удивленного возгласа:

– Это что?

– Штаны! – буркнула я мрачно. Иногда его прямота меня изрядно бесила.

– Зачем?

Я закатила глаза:

– Так надо.

– Для чего? – никак не успокаивался он.

– У меня месячные! – рявкнула я.

Приличные девочки уже бы опустили глазки, да и меня шатнуло остатками стыда и смущения, но бесил он сильнее, чем смущал.

Признаться, месячные я встретила с огромным облегчением. После оригинального подхода Марка к предохранению в комплекте с новостями о двух детях считать дни до конца цикла было немного нервно.

Почти бесплоден. Угу. Ну-ну.

– А зачем штаны-то? Тампоны там, то-се? – Димку ничего не могло смутить.

– Не люблю тампоны, – отозвалась я. – Мне лучше с прокладками.

– Понял, – кивнул он наконец. – Отстал.

Я дернула на себя одеяло и отодвинулась от него, прижавшись к боку молчаливого и этим более привлекательного в данный момент Марка.

– Значит я могу взять тебя с собой на тренировку, не опасаясь, что он вот, – Димка кивнул на Марка. – Сожрет меня от ревности?

Жилистая спина под моими ладонями напряглась. Я вздохнула и откатилась от него тоже.

– А раньше что?

– Ну он опасался, что я тебя совращу прямо на травке гольф-поля у отеля.

– А как этому месячные мешают? – удивилась я.

Димка застыл с одеялом в руках, глядя на меня со смесью удивления, смущения, офигения даже. Я не выдержала и расхохоталась, уткнувшись лицом в подушку.

– Ой, ты такой ми-и-и-илый! Ну хоть в чем-то у меня опыта больше, чем у вас!

– У него. – Уточнил молчавший до этого Марк.

Взглянув на лицо Димы, не ожидавшего ножа в спину от друга, я захрюкала в подушку, давясь клокочущим смехом.

– Ла-а-а-адно… – угрожающе протянул он, но не нашел, чем нас укротить и только повторил еще раз: – Ла-а-а-адно!


На следующий день, в обычное время, когда они выходили на пробежку, он протянул мне телефон и сказал:

– Отсылай смс и пойдем.

Я нашла взглядом Марка, тот пожал плечами и снова уткнулся в свой планшет.

– Ну пошли…

Впрыгнула в кроссовки и с удовольствием ссыпалась вниз по лестнице. В последние дни, без нервов, новостей и разборок, я стала чувствовать себя намного лучше, даже несмотря на ежемесячную подлянку женского организма.

Впрочем, говорят, на второй день как раз самый низкий уровень гормонов и самое спокойное состояние. Так что есть шанс, что я сегодня никому не откушу голову и сама себя тоже не загоню в истерику.

Мы дошли до того самого гольф-поля с мягкой травой, места потенциального соблазнения, где Марк с Димой обычно качали пресс и отжимались. Я на всякий случай прошлась по нему, высматривая змей, которые могли тоже соблазниться этим местом разврата, но все было безопасно.

Повернулась к Димке и поняла, что заниматься спортом он и не планировал.

Даже шорты не надел, так и пришел в джинсах, в которых обычно ходил по дому.

Поэтому совершенно не удивилась, когда он просто сел по-турецки на траву и сказал:

– Я хотел поговорить с тобой так, чтобы нас не прервали.

– Говори, – я осталась стоять.

Сверху вниз на него смотреть было приятно. Но ничего не меняло. В его глазах все равно было искристое желание, темный ветер с моря и расплавленный горячий шоколад с перцем. И никакого смущения.

Он покачал головой и похлопал по траве рядом с собой:

– Садись, устанешь. Я надолго.

Вздохнув, я приземлилась напротив.

Тоже скрестила ноги, отразив его позу и кивнула – говори.

Его руки тут же прошлись по моим бедрам, поправляя худик, замерли, и Димка засмеялся:

– Да, надо помнить, что лезть к тебе сейчас не время. Зато мы закончим этот разговор не во время секса.

Самонадеянный паршивец. Как обычно.

Но следующая фраза меня удивила по-настоящему.

Димка вдруг опустил свои наглые глаза, потянулся к моим рукам, взял их в свои, большие и сильные, с шершавыми мозолями на ладонях и тихо, но твердо сказал:

– Я хочу попросить у тебя прощения за все, что делал. И за поведение Марка тоже.


Прости

Мое сердце остановилось.

И молчало все десять секунд, что Димка собирался с мыслями.

И обливалось кровью от ужаса.

Он прощается со мной? Он расскажет что-то такое, чего я не смогу пережить?

Ну хватит молчать!

Десять секунд, за которые я поняла, что вляпалась по самую маковку.

Поздно дергаться. Я уже пришила их обоих к себе. Если сейчас придется рвать, не факт, что переживу.

Но он вскинул темные глаза и сказал совсем неожиданное:

– Прости за то, что мы вломились к тебе вот так, без спроса. И не ушли, когда поняли, что норка занята. Мы были в экстремальных обстоятельствах и действовали самым оптимальным образом. В тех условиях иначе было никак. Это единственное оправдание. Мы всегда такие – когда случается беда, имеют значение только «свои» люди. Ты была чужой, а значит – неважной.