На шопинге, на хайкинге и вечером на террасе с вином.
Только плавать в море было не очень скучно и смотреть, как он отжимается от камней, и золотое солнце стекает по напряженным мощным плечам, облизывая его горячим языком. Напоминало немного мой странную и нервную весну. Когда у всего мира был нервный срыв, у меня, оказывается – самое счастливое время в жизни.
У жары оказались свои минусы. Мне она нравилась – а моему сердцу нет. К тому же в июне проснулась чума жарких стран – летающие тараканы. Впервые столкнувшись с этой тварью лоб в лоб на дорожке к морю, я орала минут пятнадцать.
Когда голос вернулся, а таракан, к счастью, нет, я подышала немного в Димкину футболку и сказала:
– Дим, хочу домой.
Он сначала удивился – мы уже поднимались по лестнице к нашей квартире, до кондиционера, ледяной воды и блаженной полутьмы оставались считанные секунды. Но потом дошло. Уточнил:
– В Москву?
– Угу.
– Хочешь на джете, как Марк? Или обычный вывозной рейс сойдет?
– Обычный… – смирилась я с тем, что никогда не знать мне роскошной жизни.
Регистрация, такси, маски, измерение температуры, маски, анкеты, маски, проверка паспортов, подпишите здесь, маску поправьте, пожалуйста, вот сюда в автобус проходите… и очнулась я от ощущения, что все это происходит в каком-то фантастическом фильме только когда Димка сунул деньги водителю маршрутки, увозящей из Шереметьево счастливчиков, проживающих в Москве, схватил меня за руку и выпрыгнул прямо на шоссе у леса. Я не успела возмутиться, что он с ума сошел, как к нам подрулил сверкающий новенький «мерседес» с водителем в фуражке, который шустро закинул чемоданы в багажник, вернулся за руль и поднял перегородку между сиденьями.
– А куда мы едем? – решила наконец поинтересоваться я. Маску с я отвращением стянула едва выпрыгнув из маршрутки.
– Проходить двухнедельный карантин, – Димка сгреб меня в объятия и коснулся губами виска. – Ты же подписывала бумаги об этом.
Я настолько расслабилась рядом с ним, что отдала ему заполнять анкету по прилету и даже не читала, что мне там сунули на подпись.
– В обсерватор? – я покосилась на перегородку и божественно мягкую кожу сидений. Вопрос был глупым. Но мир стал настолько странным, что я бы не удивилась и VIP-обсерватору в Four Seasons с видом на Кремль, куда Димка нас пристроил через какую-нибудь бывшую любовницу или друга по Иностранному Легиону. Звучит достаточно бредово для 2020-го.
– Зачем? Ко мне домой, – он закинул мои ноги к себе на колени и сплел наши пальцы. – Я попросил там убраться и закупить еды на две недели. Вспомним старый добрый локдаун, только без моря и спорта. Зато с сексом…
Он мурлыкнул, целуя меня в шею и вылизывая шершавым кошачьим языком кончик уха.
За окном промелькнули высоченные заросли борщевика и родные березки, на горизонте уже парили привычные трубы ТЭЦ, мимо неслись заляпанные грязью по самую крышу грузовики и неумолимо вытекал кипрский морской воздух из моих легких, насыщаясь тяжелым химическим коктейлем МКАДа.
Москва вливалась в мои вены. Размякшая от жары и греческой безалаберности шкура поспешно твердела обратно, и я хмурилась все сильнее.
Это – реальный мир. Чуть-чуть странноватый из-за масок и пустых парковок у аэропортов, но уже совсем-совсем реальный. Тут люди уже ходят на работу и в магазины, начинают открываться рестораны и кафе, можно гулять за пределами двухкилометровой зоны и даже в лесу. И мне пора приходить в себя, раз уж так внезапно я соскучилась по своей облезлой квартире и родине.
При чем тут Димкин дом?
Как мне вернуть контроль над своей жизнью обратно?
– Погоди… – я попыталась высвободиться, но он удержал меня на месте. – А как же моя квартира? Мы что – вместе будем жить?
– Ну разумеется! – изумился моей реакции он. – А как еще?
– Ээээ… – вообще я думала, что мы разъедемся по домам, я тихонько буду осваивать обратно свою жизнь, а потом думать, как его в нее вписать. К тому времени, как я это решу, он уже умчит куда-нибудь на край света и можно будет ничего не менять. – Как ты себе это представляешь?
– Я буду работать, как обычно. Биржа, акции, консалтинг, через две недели смогу ездить с семинарами по компаниям лично. Ты… не знаю, как хочешь. Хочешь – занимайся своими переводами, я могу тебя порекомендовать разным людям. Хочешь – просто дома дурака валяй, у меня есть тренажеры, приставка и проектор. Вечером будем ужинать и смотреть кино.
– Это как-то внезапно… – пробормотала я, пытаясь понять, что меня напрягает. Ну, кроме того, что он опять все сам решил.
Но если подумать, то вариант неплохой.
Мне бы точно пришлось две недели питаться пиццей, и то, если «чумным» карантинщикам ее доставляют.
– Что именно? – нахмурился он.
– Ну, жить вместе, вот это все… – я нервно сдирала кожицу с моментально высохших в московском воздухе губ.
Разговоры про отношения меня нервировали. Никогда я не обсуждала ни формат отношений, ни будущий секс, ни условия совместной жизни. Все как-то получалось само собой – сначала появлялась зубная щетка, потом все остальное. Был секс – значит встречаемся. Не перезвонил – не встречаемся. Понятия не имею, как я вообще замуж вышла. Не помню, чтобы Дэн делал мне предложение. Кажется, это всегда было фоном – «ну разумеется, поженимся», а кольца покупать и заявление подавать мы пошли между делом. В институт, потом в загс и вечером на пьянку. Будем в центре, кольца посмотрим.
А теперь зачем-то надо проговаривать.
Это настолько некомфортно, что я бы прямо сейчас поехала к себе, если бы уже не пообещала государству сдуру, что проведу две недели в квартире с этим мужчиной.
– Мы уже несколько месяцев живем вместе, Ириска, ты чего? – он потормошил меня и расхохотался. – Сейчас приедем, загружу тебя в нормальную ванну с массажем и бесконечной горячей водой, поешь человеческую еду, а не наши с Марком кривые поделки, выпьем что-нибудь симпатичное, погуля… уф, нет, в пролете. Посмотрим из окна на природу средней полосы. Дождь обещали. Помнишь, ты скучала по дождю?
– Наверное… – я изгрызла губы, не понимая, что со мной. Он ведь прав?
Где-то в центре Москвы
Димкина квартира в центре, аж на Плющихе, поразила меня до глубины души. Я никак не могла сосчитать количество комнат – они переходили одна в другую и соединялись ломаными коридорами. Пришлось загибать пальцы: европейская гостиная-кухня с огромным холодильником и сияющей новизной техникой, спальня с кроватью-траходромом еще шире кипрской, библиотека-кабинет с полками до пятиметрового потолка, еще гостиная с парой тренажеров, дорожкой, огромным диваном, проектором и прочими мужскими игрушками, вторая спальня, попроще, в которой нормальные люди устроили бы детскую. Но что делать с гардеробной размером больше моей кухни? Считать ли кладовку, в которой даже есть окно? А балкон, что не хуже террасы, оставленной в Пафосе?
Как Димка не умер от клаустрофобии в нашей маленькой квартирке на троих?
– Фигасе ты на своей бирже зарабатываешь… – только и смогла прокомментировать я.
– Это от деда досталась, он академиком был, – небрежно кинул он, инспектируя холодильник. – Пиццу будешь или мясо пожарить? Или пусть от Новикова что-нибудь доставят? Надо же отметить.
– Мне все равно, – отмахнулась я, задумчиво рассматривая зеркало на потолке в спальне. На этой кровати мы бы втроем вообще друг друга ночью потеряли. Но сориентировались бы по звездам. Вон, достаточно вверх посмотреть.
– Ириска, ну ты… Упс! – Димка сначала обнял меня за талию, а потом проследил за моим взглядом. – Я все могу объяснить! Сегодня же сниму! Но только после того, как…
Он подтолкнул меня в комнату, обогнул, потянул к себе и с размаху упал спиной на покрывало, не разжимая объятий. Потискал своими огромными лапами мою задницу и жарко шепнул в ухо:
– После того, как ты полюбуешься на себя, такую охрененно растрепанную, разомлевшую, сияющую, с дерзким взглядом – и увидишь, как сияют твои глаза и выгибается спина, когда я в тебя вхожу. Хочешь попробовать?
Его дыхание щекотало ухо, свистящий шепот сладким ядом вползал в уши, и меня немножко потряхивало от остроты и порочности этой идеи.
Словно последняя граница.
Или последний бастион моих остатков убеждений о себе, как о приличной девушке.
Втроем трахаться не граница, и не бастион, а зеркало на потолке, значит – граница…
– А наручники у тебя там, часом, нигде не припрятаны?
– И не только наручники… – мурлыкнул он, потихоньку расстегивая мои джинсы и запуская лапу под футболку.
Я чувствовала себя зажравшейся.
Такой роскошный, красивый, горячий мужик! Лучший из тех, что у меня были.
Хочет меня! Я же вижу, как его потряхивает, едва он касается моей груди.
Знаю, что через пару минут он заведет меня своим напором, вдохнет страсть, которой у него хватает на двоих и я потеряю голову в его объятьях
Квартира эта огромная, но уютная – все, о чем я могла бы осмелиться мечтать плюс джакузи.
Что еще надо?
Но почему-то я все равно сомневаюсь.
Даже когда вижу, что он и правда меня любит.
Деятельная его забота стала особенно очевидной здесь, на его территории и в моем родном городе – на контрасте с тем, что я знала и видела до этого. Легко отмахнуться, что все в отпуске ведут себя иначе, но когда в быту, на двухнедельном карантине он остается таким же внимательным, как раньше – сомнений быть не может.
Хоть все равно устает, когда мне нужно много, много, много внимания, но вообще никак не дает этого понять. Я просто чую по легким задержкам в ответах и вижу по глазам.
Но еще я чую и вижу беспокойство обо мне и желание, чтобы мне было хорошо.
А мне ведь хорошо.
Но…
Мне и с другими мужчинами было неплохо. Пока я была с ними.
Мы оставили и зеркало, и наручники.
Мы купили кучу ерунды в секс-шопе, чтобы как-то скоротать бесконечные дни самоизоляции.