Тварь взревела зимней бурей, круто развернулась… и ринулась на запах крови. Раздался новый вопль… Не оглядываясь, Андрей уже бежал к Дине. Хрясь! Меч полоснул по стягивающим ее ремням и… Дина осталась стоять, словно примерзнув к стволу.
Крики за спиной у Андрея стихли и снова мерно заскрипел снег…
– Волосы! – простонала она. – Они связали мои волосы!
Меч взметнулся снова…
– Только не волосы! – еще отчаянней закричала Дина. – Не волос…
Холод, лютый, вымораживающий силы, разум, чувства дохнул Андрею в спину и длинные руки клубящейся вьюгой черноты беззвучно легли ему на плечи… Андрей пошатнулся… ледяная бледность начала заливать его лицо… меч в его руках задрожал и… ухнул вниз, кончиком полоснул стягивающий Динины пряди ремень!
– А-а-ах! – поток золотых волос рассыпался по плечам. Шшшурх! – отпущенная «на волю» юбка раскрылась колоколом.
– Беги… Динка… – синеющими губами выдавил Андрей.
– В сторону! – выкрикнула девушка… и легко, как ребенка, отшвырнула богатыря в полном вооружении.
– Иди ко мне… жених! – шепнула она воздвигшейся над ней черной фигуре. Острые глаза-звезды блеснули и последний уцелевший зимний дух-убийца шагнул навстречу своей жертвенной невесте. Прямо в ее распахнутые объятья.
Полыхнуло! Скорчившийся в снегу тощий гопник заорал, глядя как две вроде бы человеческие фигуры на миг сплетаются в объятиях: одна сотканная из черноты и снега, и вторая, сверкающая вспышками молний! Посреди поляны полыхнул шар золотисто-синего пламени. Пламя вздымалось выше, выше… Одно за другим вспыхивали окружившие поляну деревья. Султаном пара взмыл к небу талый снег. Вопящий гопник прижал ладони к обожженным неистовым сиянием глазам. По спине его пробарабанил короткий дождь… и все стихло.
Потрескивали тлеющие ветки, пахло гарью, золой, озоном и кап… кап… кап… тихо капала талая вода. Гопник медленно приподнялся и еще медленней открыл глаза. Из плавающих перед глазами разноцветных кругов медленно проступал… дракон.
Гопник моргнул раз… другой… Серебряный, красиво переливающийся под луной дракон сидел на хвосте, увенчанной шипастым гребнем головой доставая до верхушек обгоревших и тихо дымящихся деревьев, и перепончатым крылом поглаживал раздутый, как у переевшего голубя, живот. И тихо икал, роняя в перегоревшую до золы землю молнии из пасти.
Парень в кольчуге, держась за меч, добрел до дракона… и принялся поглаживать громадную когтистую лапищу, сочувственно заглядывая чудовищной рептилии в глаза:
– Дин, ну ты как?
– Не знаю, Андрюш… – дракон застонал жалобным девчоночьим голосом. – Кажется… у меня теперь будет получаться совершенно невероятная зимняя гроза… такая, что половину Ирия можно заморозить… или настоящий снежный Новый год устроить! А еще я так объелась, просто не могу-у-у… Ик! – дракон смущенно прикрыл пасть крылом. – Живот боли-и-ит!
– Нечего было столько пирожных лопать. – наставительно сказа парень.
– Ну я же не знала-а, что еще духа зимы сожрать придется! – дракон захныкал… или захныкала? – Пирожные хотя бы вкусные. Андрюш, а давай отсюда уедем, а? Куда-нибудь, где тепло… и никаких карнавалов! Просто недельку проведем спокойно, как собирались!
– Конечно, конечно! – заворковал парень, подлезая дракону под крыло и даже подпихивая, словно помогая встать. – Сейчас спустимся вниз… я машину на дороге оставил… и хоть прямо в аэропорт! Только нашим позвоним, чтоб тут зачистили.
– Вот… так и сделаем, а то у меня в желудке просто ледяной ком. – дракон с кряхтеньем поднялся, неуверенно шагнул… рядом с гопником в золу впечаталась когтистая лапища. – На пляж хочу!
– Это что… дракон? – разрываясь между печальной уверенностью, что он уже на том свете, и надеждой, что все это ему просто чудится, простонал гопник.
– Вот же ж тупой… Какой же это дракон? – обернулся на него парень в кольчуге. – Это царствующая Дъна Лун, Повелительница Грозы, и она – драконица! Дракон, тоже еще скажешь. – проворчал он и побрел к лесу, на ходу выуживая из-под кольчуги мобилку. – Ты б перекинулась, что ли, Дин?
– Да, сейчас… Ик! Еще минуточку. – чертя кончиками опущенных крыльев по снегу, драконица потащилась за ним.
Гопник обвел безумным взглядом поляну… посреди черного выжженного пятна лежала словно половинка карнавальной маски, вроде тех, что делали в Выжницах. Маска медленно таяла, роняя ледяные слезы, стекающие по вылитой из прозрачного льда морщинистой щеке мастера. Тощий гопник отчаянно вскрикнул и бросился бежать напролом через лес, напарываясь на острые сучья и утопая в снегу.
Кто съел дракона?
Ветер выл. Он трепал пламя факелов, вытягивал, как хищные языки, выгибал, принуждая огонь облизывать камни древних стен. Ветер бушевал под низко нависающим сводом, и яростно рвал балахоны четверых, застывших на вершинах неровного ромба, вычерченного пламенем на каменном полу. Ветер бушевал, заставляя все больше сжиматься еще одну, пятую фигуру, скорчившуюся на коленях внутри ромба. Прятать лицо в капюшоне, а руки в широченных рукавах балахона, съеживаться, прижимаясь к полу, ледяному несмотря на пылающий вокруг огонь.
– Est-ce que vous comprenez? – голос говорил спокойно, даже буднично, но оттеняющий его вой ветра, и безмолвные фигуры, стоящие ногами в пламени, делали его настолько внушительным и жутким, что человек в центре ромба сжался еще сильнее.
– Oui, Messer, je sais que j'ai de la chance. – прошептал он.
– Bonne réponse! 3 – засмеялся голос и продолжил по-французски. – Запомните, затвердите себе, как зазубрили Катехизис в вашей католической школе: мы не масоны, не розенкрейцеры или какие-нибудь иллюминаты, которых ввел в моду мистер Дэн Браун! Мы единственная Лига Истинных Чародеев, и вам и впрямь повезло вступить в наши весьма немногочисленные ряды.
– Я понимаю, мессир, и благодарен. – если бы можно было склониться ниже пола, человек бы это сделал.
– Понимаете ли вы, что должны беспрекословно повиноваться высшим адептам Лиги? Что за ослушание – смерть? За предательство – смерть? За небрежность, неосторожность, глупость…
– Смерть, смерть, смерть! – гулко и грозно отчеканили четыре фигуры в пламени.
– Да, я все понимаю! – человек извивался на полу как червь. – И я клянусь, клянусь! Никогда, никому, ни словечка! Я сделаю все, что вы скажете! Клянуууусь!
– Да будет так! – грянул голос и очерчивающее ромб пламя взвилось с чудовищным гулом, мгновенно поглощая стоящие на вершинах фигуры. Пронзительный одиночный вопль вырвался из кипения огня… и на зал рухнула тьма.
Человек лежал в этом кромешном мраке, прижимаясь к холодным камням в надежде охладить пылающую грудь и голову, и слушал как вдалеке капала вода: кап… кап… Вместе с водой сверху медленно, тоже по капле просачивался свет, размытый, словно призрачный, окутывая золотистым ореолом каменный трон. На троне кто-то сидел. Человек осмелился приподнять голову, глядя на очередную фигуру в балахоне – нет, скорее в мантии, так надменно и царственно струились складки темного атласа, отороченного гладким черным мехом.
– Что ж, поздравляю вас, дорогой мсье. – в противовес величественному виду уже знакомый голос из-под капюшона снова звучал буднично и по-офисному благожелательно. – Вот вы и стали частицей Силы, которой ничто не может противостоять.
– Б-благодарю вас. – пролязгал зубами распростертый на полу человек.
– Ну-ну, бояться нечего. Быть может, вы хотите о чем-нибудь попросить? Лига всегда готова помочь своим подопечным.
– Д-да, мессир, если возможно. – каким-то нутряным чутьем поняв, что если он останется на коленях, это будет воспринято благосклонно, человек подполз к каменному трону. – Я еще довольно молод, здоров, у меня отличное образование и огромные жизненные планы. Я хотел бы начать собственное дело: и бизнес-план готов, и земля под строительство уже присмотрена. Но увы, прискорбное отсутствие начального капитала не позволяет мне… – он горестно взмахнул широкими рукавами балахона. – В то время как моя тетушка тяжко больна, жизнь ей давно в тягость…
– А вы – ее единственный наследник. – закончил человек на троне. – Ах, как же все это тривиально. Ступайте, молодой человек. – слабо взмахнул он затянутой в черную перчатку ладонью. – Ни о чем не беспокойтесь. Ваша тетушка скоро избавится от невыносимых тягот болезни – вполне естественным, не вызывающим ни малейших подозрений путем. Ступайте, и помните: сейчас Лига помогает вам, а когда придет время – вы поможете Лиге.
– Конечно, всенепременно, когда угодно, где угодно, чем угодно… – мелко кланяясь, человек принялся отступать. Повернуться к трону спиной он не осмелился, и так и пятился, пока не канул во тьму. Вдалеке хлопнула дверь. Вспыхнул свет.
– Мессир, вы кофе будете? – похожая на вышколенную секретаршу женщина средних лет возилась у кофе-машины, словно вынырнувшей из мрака возле дальней стены. Поверх древнего камня стена была выложена зеленым кафелем, рядом с небольшой плитой оказалась мойка, холодильник, навесные шкафчики и плетеные из лозы стол и кресла. На одном из таких кресел лежал небрежно сброшенный балахон. Двое пожилых мужчин стаскивали с себя балахоны, третий – довольно молодой и кажется, робеющий в их обществе – доставал из плетеной корзинки одуряюще пахнущие круассаны.
– Да, будьте так любезны. – устало кивнул мессир и оставив свою атласные мантию, спустился по ступенькам каменного трона. Был он в возрасте, седоват и удачно лысоват – залысины тянулись от лба, делая тот высоким как у древних мыслителей. Невысокий, и судя по небольшому брюшку, искусно скрытому идеально скроенным костюмом, любитель покушать. А вот прогулки не жаловал – судя по бледности лица и тяжелым теням под глазами. Зато сами глаза глядели пристально, испытывающе, просвечивая собеседника насквозь, не пропуская ни грязных секретов прошлого, ни хитростей настоящего, ни коварных планов на будущее.
– Это агент. – вдруг сказал один из пожилых мужчин. Мессир, только протянувший руку к большой чашке с пушистой пенкой капуччино, изумленно замер. Молодой, как раз достававший из холодильника масло, выронил крышку, та стукнулась об пол, но не разбилась, а покатилась, пачкая закрывающий камень блеклый палас.