В конце коридора возникла мужская фигура… неспешным шагов в поле зрения камеры вошел Рудый. Остановился – его лицо теперь закрывало весь экран. Залихватски подмигнул – Настя независимо фыркнула, будто он мог услышать – коротко отсалютовал и все также неспешно двинулся по коридору следом за беглецами. Дверь, за которой пропали бандиты, снова была распахнута, там горел свет, а внутри никого не было.
***
Дверь раздевалки распахнулась… возникший в проеме Лохматый радостно ухмыльнулся… и тут же помрачнел, увидев Игоря, которого двое ребят из команды крепко держали за руки. А рядом третьего, с отнятой клюшкой.
– У Рыжего нахватались, делать нечего? Серый?
– Ну не всех же тренер на охоту берет… – невозмутимо хмыкнул в ответ Серый. – …непонятно зачем, когда тут Рогатый нас защищать собрался. С клюшкой наголо.
Насмешка в его словах была – удивленная такая, и почему-то не обидная.
Лохматый в ответ только покачал головой, окинул Игоря очередным задумчивым взглядом:
– Люди, они такие… такие вот люди. Рудый говорит, сестрица твоя тоже рвалась нас эвакуировать. Всех.
– Семейное. – глубокомысленно покивал Серый.
– Настя? А чего она тут? – растерялся Игорь.
– Тут и папаша твой…
– Спорим, скандалить приехали: обидели деточку, у-тю-тю! – Рыжий вытянул губы трубочкой.
– Мой отец не станет лезть в мои драки. – отчеканил Игорь. «Сам – не станет, а вот если его Настя притащила… Настя – тот еще паровоз, кого хошь куда хошь затащит».
– Короче, шуруй к родичам, они у Рудого в кабинете. – Лохматый тряхнул головой, обрывая возражения Игоря. – Все равно затребуют, на предмет обнюхивания… в смысле, ощупывания и квохтания. Серый, проводи. На всякий случай.
– Пошли, Рогач! Рысью, еще дел полно! – Серый дернул по коридору, гоня растерянного Игоря перед собой.
– Надо же… Рогач! Ну точно, баран бараном. – хмыкнул Лохматый и заорал. – А вы чего ррррасселись? Марш обратно на поле, до матча хвостом подать!
Полный ужаса крик донесся от… кабинета Рудого! Отец? Настя? Игорь со всех ног рванул на помощь.
***
Протяжный крик взвился где-то вдалеке и оборвался, точно срезанный. Настя прижала стиснутый кулак к губам.
– Кричат загонщики… – пробормотал отец из той же песни Высоцкого и нервно усмехнулся, вытирая мокрое от пота лицо.
Дверь в кабинет рванули – раз, другой, створка заходила ходуном… Хлипкий замок хрупнул… в проеме стоял бледный, тяжело дышащий парень в толстовке с капюшоном. Всклокоченные волосы были мокрые, будто на него опрокинули ведро воды. Капли пота катили по лицу. В руке у парня был пистолет.
Настя скрестила руки на груди, пальцы нырнули за лацкан пиджака…
– Роговы? Вы Роговы? – он взмахнул пистолетом… – Я вам все расскажу! И кто нас нанял и чего хотели и… Все-все расскажу! А вы полицию вызовете! Пожалуйста! Умоляю! Пусть они заберут меня отсюда! Я последний остался! Последний! А я все-все… и про прошлые дела…
– Знаю я кто вас нанимает. – попятился отец. – Полицию впутывать мне не резон, только хуже будет.
Парень, кажется, еще что-то хотел сказать, но тут лицо его налилось кровью, рот раскрылся, судорожно хватая воздух, пистолет грянулся об пол, а руки схватились за впившийся в горло воротник толстовки. Он взвился в воздух и исчез. Только ноги взбрыкнули под притолокой и его утянуло наверх.
– А куда это он… делся? – пробормотал отец.
– Его за капюшон утащили. – заторможено, точно во сне, ответил стоящий в полутемном коридоре Игорь. Он зачарованно смотрел вверх.
– Кто?
– Не видел.
– А куда?
– Не знаю.
– Вот и чего было торопиться? – раздраженно пробурчал возвышающийся над Игорем Серый. И тихонько пробурчал. – Все интересное уже закончилось. Везет Клыкачу… Пока, Рогач! – и потопал обратно.
– А давайте поедем домой? – все еще грея пальцы за отворотами пиджака, жалобно попросила Настя.
– Давайте. – все также заворожено глядя наверх, согласился Игорь. И даже возвращения на тренировку требовать не стал.
Сбившись в плотную кучку и то и дело оглядываясь, все трое поспешили на стоянку. Автомобиль с охраной последовал за ними.
Настя вела машину и думала: надо сказать Рудому, чтоб запретил своим бандитам обзывать Игоря каким-то там Рогачем. То есть, сперва, конечно, сказать спасибо, что он снова всех спас от тех, настоящих, бандитов, а уж потом, чтоб запретил своим. В общем, поговорить с Рудым… А кстати, никаких устройств, позволяющих слышать, что говорят по всему комплексу, в кабинете Рудого так и не нашлось, обычные видеокамеры и все! Ну и как же он тогда их с отцом из коридора услышал?
Федор Степанович думал: так ли уж выгодна его сделка со здешними… хоккеистами. Конкуренты пытались похитить детей, а теперь и его самого до кучи, но почему сейчас он боялся их меньше, чем своих новых охранников. А Игоря от них не отлепишь. Да и Настя не лучше, а ведь всегда была такой разумной!
А Игорь думал: рука, ухватившая за капюшон последнего из нападавших и уволокшая в сгустившуюся под потолком мглу – показалась ему или нет, что на ней были когти? И кажется, еще и шерсть?
***
– Да и неинтересно вам будет, это ж не настоящий хоккейный матч, а так… закрытое мероприятие для своих. Там вообще только кое-кто из… нашей администрации, ну еще вроде как партнеры, а в основном родственники хоккеистов, детишками погордиться. – голос Рудого все больше сбивался на сконфуженное бормотание, он даже сгорбился, будто пытаясь спрятаться за здоровенной чашкой.
Настя, сидящая напротив за кухонным столом в особняке семейства Роговых, глядела крайне зловеще.
– Ничего, что мы не только ваши… вроде как партнеры… – неприязненно процедила она. – А еще и родственники хоккеиста?
– Так Игорь тоже не идет! – радостно, словно решение наконец найдено, а компромисс – достигнут, возвестил Рудый. И постарался не просто спрятаться за чашку, а взял ее в руки и выдвинул перед собой как первый защитный бастион.
– Господин Рудый… – Настя пару секунд часто-часто подышала, пытаясь успокоиться. Орать неприлично. Прям таки недостойно, меньше всего ей хотелось, чтоб этот… хоккеист рассказал аристократичной Елизавете Григорьевне и ее чересчур много понимающей об себе внучке, что Анастасия Рогова орала как базарная баба… швырялась предметами… бьющимися… кой-кому об голову… а еще лучше, чтоб предметы уцелели, чай, за них деньги плóчены, не черепья трачены… а вот кой чья башка… Настя аж тихонько застонала сквозь зубы, чувствуя как конвульсивно сжимаются кулаки. А может, ну ее, репутацию, пусть рассказывает… если будет – чем… Она шумно выдохнула и открыла глаза, в упор уставившись на наглую… хоккейную морду. Так и знала, что фигня какая приключится. Иначе чего бы он приперся прямо к ним домой, да еще с утра пораньше – не цветочки же, скажем, подарить? – Не кажется ли вам, что это уже… чересчур? – тон ее был ледяным и издевательски-любезным. – Мы понимали, что на поле в этот раз Игорь не выйдет – в любой команде нового игрока ни в первое, ни во второе звено тоже не включили бы… хотя эти ваши так называемые легионеры играют и… ладно, проехали… Но вы не позволите Игорю даже посмотреть, как играет его команда?
– Нельзя вам туда! Ну как вам объяснить?
– Попробуйте хоть как-нибудь. А то никаких объяснений я пока не слышала. – съязвила Настя.
Рудый только отвел глаза и тягостно вздохнул – физиономия у него стала страдальческой.
– Ведете себя так, будто боитесь, что мы в ресторане вашего клуба ложечки стырим. – мстительно добавила Настя. А может, все из-за этих партнеров, о которых он говорил? Закрытая группка бизнесменов, помешанных на хоккее: все друг друга знают, все друг с другом сотрудничают. Вот и боится Рудый, что стоит Роговым с ними познакомиться, они тут же попытаются в их дела влезть? Конечно, они так и сделают, кто ж от связей откажется! – Может, объясните наконец, что означает это ваше ОХЛ? ХЛ – хоккейная лига, понятно, а «О»?
Рудый вдруг звучно фыркнул прямо в чай и торопливо отставил чашку. Чай выплеснулся на столешницу.
«И чего это он так занервничал?» – прищурилась Настя. Значит, что-то в названии этой их Лиги есть… эдакое. Знать бы еще что!
– Это уже выглядит даже слегка неприлично… – продолжала ехидничать Настя. Рудый вдруг вскинул голову и окинул ее быстрым любопытным взглядом – похоже, искал, что же в Настином домашнем костюмчике выглядит неприличным. Настя невольно поправила сползшую с плеча мягкую бесформенную тунику – и опять разозлилась. – …в очередной раз напоминать вам, что к вашим вожделенным легионерам мы тоже имеем отношение! Хотелось бы на них хоть раз взглянуть, знаете ли! И вообще у нас с вами договор.
– А от договора мы не отказываемся, как можно, Анастасия Федоровна! Как охраняли вас, так и охранять будем… – заторопился Рудый. – Вот, как раз сегодняшнюю смену к вам привез…
– Вот этих? – Смена действительно была… сменой. В смысле, что молодежной, той самой, что идет на смену ветеранам. Только вот доверия парочка бреющихся не чаще раза в неделю юношей не вызывала. – Это что, самый запасной состав вашей команды? Чтоб Игорю одному переживать не скучно было?
– Нам, может, тоже вас охранять совсем не интересно. – обиженно проворчал один из юнцов. – Мы, может, тоже на хоккей хотим.
Рудый ткнулся лбом в ладонь. Все! После такой заявочки Настя… Анастасия Федоровна точно от этих… великовозрастных щеночков вместо охранников откажется, и будет, между прочим, права. Но, что же делать, если все его зубастые профессионалы – они каждый день профессионалы: внимательные и надежные, с нюхом и соображением. Кроме того великого, поистине священного для каждого днепровского волка дня, когда можно начистить клюв пернатым! Дня матча с «Соколами»! В этот день они махнут хвостом на что угодно: долг и обязанности, зарплату, честь и слово… ради возможности провыть с трибуны: «Шайбу, шайбуууу!» И попробуй им не дай – за такое они даже вожака живьем сожрут, и хвоста не оставят.
– После провала в клубе ваши конкуренты долго еще к вам не сунутся, не сумасшедшие же они… – заторопился Рудый. В конце концов, парням даже не день надо продержаться! Как только его ребята выиграют (должны! обязаны!) он прямо с трибун сдернет нормальных охранников и отправит их сюда. – Если вы просто не будете выходить из дома…