– Во-первых, я уже на пенсии, а во-вторых в Сети я простой пользователь, и у меня такие же права издеваться над окружающими как у всех! – с торжеством объявила старушка. – Впрочем, можете попытаться дать мне взятку, мальчики! Грузовик сюда спуститься не может, так что там ребята-борцы из спортшколы мешки с мусором наверх вручную таскают. Думаю, даже им в этом нелегком деле помощь не помешает! Чапа, проводи!
Спаниель подскочил к Антипову и звонко тявкнул, заставив того подскочить на месте.
– Тогда вы запись с телефона сотрете?
– Мальчики, вы не поняли! Вы сейчас жер-твы! А жертва может только униженно умолять и надеяться, что злобному насильнику надоест, наконец, издеваться и ее отпустят! А мне еще никак не могло надоесть, я ведь только начала! Вперед, к трудовым свершениям! – она выразительно ткнула в их сторону своей палкой. И быстро шепнула в сторону. – Надо же, сбылась садистская мечта всей учительской жизни – завести себе палку с гвоздем… для некоторых особо расторопных.
У человеков много страшных выдумок, он сам их ракетами драконов убивал, но YouTube-ом эта старуха умудрилась напугать двух молодых наглых самцов. Он всегда знал, что местные самки… женщины – чудовища.
Парни испуганно лезли через заросли, тихонько бубня:
– Чего мы такого сделали-то? Мы только хотели спросить, чего она вообще это все затеяла? В политику, что ли, собралась?
– Мне тоже интересно. – хрипло спросил он.
– Что? – все еще стоящая по колено в воде девчонка дернулась, будто у нее над ухом выстрелили, и посмотрела на него со страхом. Он ей не поверил: чудовища не бояться, чудовища пугают других. Но не его, его победили, но не напугали.
– Зачем ты собрала этих людей? Зачем они пришли? – терпеливо повторил он.
– А вы зачем? – она насупилась и отвернулась, выгребая со дна перегнившие водоросли, намотанные на раму от стула. И сама же ответила. – Озеро почистить, зачем еще? – и тут же уставилась с подозрением. Дядька-то молодец, вон как шину выворотил, но что если он тоже явился прикалываться? А еще взрослый! Подозрительный взгляд сменился обиженным.
Он эту смену выражений заметил, но не понял, а потому насторожился: девчонка тоже вполне могла владеть этим самым… YouTube. Не признаваться же, что пришел сюда за еще одним доказательством в своем бесконечном споре с дочерью, споре, который он вел за себя и за нее. Пришел убедиться, что здесь никого нет. Ни одного человека. А их оказалась целая толпа!
– Замусорят снова. – пробурчал он. Почему девчонки не понимают простых вещей?
– Кто? Эти двое? Да они после того как мешки с парнями из спортшколы потаскают, озеро десятой дорогой обходить будут.
– Обычные челове… люди. – помотал головой он. – Купаются. Едят. Пачкают. – с привычной брезгливостью произнес он.
– Ну, сейчас они как раз чистят. – сухо обронила она и пошла на берег за лопатой. Погрузила лопату в воду, пытаясь выгрести со дна гниющие водоросли. Пару минут он смотрел как она, пыхтя, будто ежик, пытается хотя бы приподнять перегруженную лопату, потом невольно фыркнул, лопату отобрал и принялся размеренно выгребать на берег осклизлые буро-зеленые комья. Девчонка смоталась куда-то, вернулась с мешками и стала загружать вытащенный им мусор. – Почти уже все озеро отчистили, скоро закончим… – подставляя наполовину заполненный мешок, примирительно пробормотала она. – А пачкают ведь не только люди.
Поднятая над мешком лопата дрогнула, истекающий водой комок снова звучно плюхнулся на кромку песка, пес отпрыгнул от разлетевшихся зеленых брызг, а он возмущенно воззрился на девчонку.
– Что? – растерялась она и как-то сразу сообразив, что вызвало его возмущение, мгновенно перешла в наступление. – Человеческой грязи тут тоже полно, но ведь главное – водоросли! – она кивнула на уже заполненные мешки. – Если ряску не выловить и зелень по берегам не скосить, тут все разрастется так, что вместо озера болото будет, вся рыба погибнет – кислорода и минеральных солей станет не хватать, а эта самая разросшаяся зелень в таких условиях жить не сможет, и тоже погибнет!
– Уток сюда запустите. – невольно буркнул он. – Только не слишком много.
– Где ж я их возьму? – снова растерялась девчонка, а потом вдруг заулыбалась. – Ой, а вы биолог, да? Вы из нашего университета? А я на биологический поступаю!
Поток слов заставил его несколько раз хлопнуть глазами как большая сова. Она только что сказала, что… вот эта самая зелень – он посмотрел под ноги – разрастается, убивает все вокруг, а потом гибнет сама.
– Совсем по-человечески. – пробормотал он.
– Что? – она снова растерялась и снова переспросила. Теперь ей понадобилось больше времени, чтоб сообразить, о чем он, но она все-таки догадалась. Она вдруг энергично замотала головой. – И ничего не по-человечески! Нет, среди людей, конечно, тоже есть такие… которые как кролики в Австралии… Ну? Вы что, не помните? Переселенцы в Австралию кроликов завезли, а те плодились как сумасшедшие и все вокруг пожирали. – пояснила она на его недоуменный взгляд. – Во-от, те которые заводы без очистных сооружений строят, потому что им денег жалко, они эти деньги хотят в карман положить, и на них потом уехать в какую-нибудь цивилизованную страну… – она криво усмехнулась. – Где как раз и воздух чистый, и вода… Вот они точно как те кролики – сейчас сожрать, а потом хоть трава не расти! – она снова усмехнулась, теперь уже эдак презрительно-снисходительно, как взрослая, обсуждающая детскую глупость. Такую же точно улыбку он видел… на лице Великой Матери Драконов. И на лице своей дочери – тоже.
– Что вы хотите, мы же тоже из животного мира вышли. – тем временем продолжала она. – Некоторые до людей еще не доросли. А настоящие люди – не ряска, они не только о себе заботятся. – и кивнула в ту стороны, где из-за деревьев слышались голоса.
– Не надо было в Австралию этих кроликов везти! – прорычал он. Что говорит эта девчонка? Что человеки, те самые, от чьих отходов умирает рыба в реках, гибнут звери в лесах, корчатся в муках растения – изгаженные, искалеченные, противоестественно, бесстыдно измененные – они на самом деле… заботятся? Не только о себе? А все плохое делают те… кто больше похож на животных?
– Ой, скажите ветру, например, чтобы он не носил туда-сюда семена! – отмахнулась девчонка.
Она равняет грязных человечков… с ветром? А ведь он уже такое слышал: человек – стихия, равная по Силе ветру, воде и огню, самая молодая из стихий, а потому самая неумелая, стихия-младенец, что пока еще лишь орет да пачкает. Слышал от своей дочери! От предательницы! А еще эта девчонка говорила что-то про университет, биологический… Глаза закрыла алая пелена бешенства, он задышал часто-часто.
– У человека тоже есть свои потребности, природа своя, как у всего на свете. – она сидела на корточках, запихивая в мешок оброненные им водоросли и не видела как корежит его лицо, какими яростными и страшными становятся глаза. Ее пес припал брюхом к земле, едва слышно заскулил, не смея подать голос в полную силу. – Только вот волк никогда не станет заботиться о зайцах, даже ради пользы своей не станет, сожрет все, до чего дотянется, и ладно! А уж тем более не пожалеет зайчика потому что тот – няшный. – она засмеялась.
– Какой? – лезущие из-под губы клыки уже не помещались во рту, слова звучали глухо и невнятно.
– Милый, симпатичный. – пояснила она. – Тепленький, пушистый, и что – такого милаху тупо слопать? – она вскочила. – Пойду позову кого-нибудь. Вы очень сильный, но столько мешков перетаскать – бригада нужна. – она шагнула к зарослям…
Он сделал шаг следом. Пес на брюхе пополз за ним, из глаз его катились самые настоящие слезы, пес извивался всем телом, отчаянно умоляя: не тронь, оставь, не надо. Он не обратил на пса внимания, зная, что тот никогда, ни за что не посмеет воспротивиться ему – ибо такова природа. Длинный прыжок, размазанный в воздухе… Он налетел на уже скрывшуюся в зарослях девчонку, сгреб ее в охапку и приложил об ствол дерева. Навис над ней, яростно скаля клыки. Мгновение девчонка немо хватала ртом воздух… и попыталась завизжать. Его ладонь одним хлопком запечатала ей рот.
– Это она тебя послала? Моя дочь? Ты служишь ей? Говори, человечка, на части разорву! – прорычал он в полные ужаса глаза над его ладонью. Ее жалкие попытки освободиться его раздражали, и он снова стукнул ею об дерево.
Мелькнула белая молния, тяжелые лапы ударили его в плечо, от неожиданности он не удержался на ногах и рухнул на траву. Над ним нависла оскаленная морда, белый пес навалился на него – передние лапы давили на грудь, а когти задних впились в живот, насквозь проткнув свитер. Пес оскалил клыки и зарычал – отчаянно. Угрожающе.
– Ты… что? – неверяще прошептал он, не делая попыток освободиться и только растерянно глядя в яростные темные глаза. Это было невозможно, нереально, немыслимо! – Ты… кинулся? На меня? За нее? За эту… человечку?
И тогда пес взвыл. В вое его было горе, обреченность, решимость… сверкнули клыки…
– Что ты… делаешь? – прохрипел он, извиваясь под тяжестью. Он не хотел этого делать, не хотел убивать, но рука его легла псу на холку, пальцы сомкнулись, готовые вырвать позвоночник…
– Отпусти! Отпусти Рвача, ты, псих! Пусти, я сказала, я кричать буду! Не тронь! – легонькое тельце – взмахни рукой, улетит! – повисло на его руке. Девчонка вцепилась в запястье изо всех своих невеликих силенок, она тянула и дергала, пытаясь заставить его отпустить пса… И вдруг острая боль рванула его руку, он вскрикнул – скорее от изумления, чем от боли – извернулся по змеиному… и кувыркнулся в сторону и от безумного пса и от сумасшедшей девки!
– Ты… из оборотней, что ли? – он сидел на земле, безумными взглядом уставившись на свою окровавленную руку… с отпечатком зубов.
– Вы идиот? – звенящим от ужаса и кажется, злости, голосом выкрикнула девчонка. – Каких еще оборотней, что вы несете?
– Ты… меня укусила!
– Конечно, укусила! Жалко, камня не было, а то б я вас камнем ударила! – ее голос сорвался на визг. – Не смейте трогать Рвача! Не смейте, слышите! Что вы к нам пристали? Не знаю я никакой вашей дочери!