Все десять лет. Но об этом, наверное, говорить не стоит.
— Увлеченный работой мужчина всегда привлекателен для женщин. Уж больно интересно, насколько его получится отвлечь. Да и с болячками есть способы справится. В некоторых случаях. — сообщила она.
Он только печально усмехнулся: врачи давали ему самое большее лет пять, но говорить об этом он не станет, иначе выйдет, что жалуется.
— Да я уж поняла, товарищ Васильев, что так просто вас не дождусь. Пришлось брать инициативу в свои руки. — наставительно сообщила она и вдруг расхохоталась. — Не пугайтесь вы так! Я сюда еще после войны вернулась. Здесь мой родной город, здесь мое место. — в голосе ее звучала убежденность. — Оленька рядом, помните Оленьку?
— Конечно. — он неожиданно ощутил глубокое, всеохватывающее разочарование: она приехала вовсе не к нему. Но… он ведь никогда не сдавался! Ни немцам, ни болезни, ни… — Но мы ведь можем еще выполнить нашу былую договоренность, товарищ майор… Лиза? Позвольте пригласить вас… хотя бы в столовую. Говорят, сегодня там восхитительный компот!
Пусть пять лет, но счастья — разве мало?
Она окинула его долгим задумчивым взглядом. Понять его мысли было несложно, но скоро господину Васильеву предстоит осознать, что ведьмы не отдают то, что принадлежит им. Сейчас у нее слишком много дел, чтоб возиться с пеленками и распашонками, но род хортицких ведьм должен продолжаться.
«Вам, mon cheri, и через тридцать лет предстоит оставаться живым, здоровым, полным сил и женатым.»
Она поднялась. И снова, как десять лет назад, повторила:
— Почему бы и нет?
Кино Голубой Дамы
Женщина бежала. Она мчалась по улице сломя голову. Задники надетых на босу ногу сандалет звучно хлопали по асфальту. Один раз она упала, в кровь разбивая колени, но тут же вскочила и побежала дальше, заставляя сгибаться дрожащие, непослушные ноги. Она знала, что нельзя оглядываться, но на каждом повороте бросала быстрый, отчаянный взгляд через плечо — и коротко вскрикивала от ужаса. Позади не было никого, совершено никого, и от этого становилось еще страшнее — то, что преследовало ее, пряталось в смыкавшемся за спиной мареве. Темные окна казались заплатками из черной бумаги — стоило пробежать мимо, и контур дома размывался и таял цветными струйками, растворяясь в накатывающем следом тумане. Она упала снова, стесала ладони. За спиной заворчало — кажется, там почуяли запах крови и смачно облизнулись.
Бежать она уже не могла, только ковылять, припадая на разбитую ногу. Здание под скатной крышей словно само прыгнула на встречу: пронзительно-розовые стены, снеговая белизна колонн, блеск позолоты — оно казалось четким, рельефным, как картинка. Женщина нырнула в проход, ведущий во дворик — катящаяся вдоль улицы мгла не сможет, не сумеет догнать ее здесь! И остановилась у задней стены, растерянно глядя на мусорный бак. А что… что она здесь делает? Почему не дома, как она здесь очутилась? Куда…
— Хи-хи-хи… — над ухом задребезжал жеманный смешок — так манерно смеялись в старом кино.
Она попыталась обернуться… Ослепительно вспыхнуло солце, под ногами качнулась лодка и гигантская зубастая пасть распахнулась над головой.
Женщина закричала — крик срывался с ее губ и глох в зыбком радужном мареве.
Кричала она недолго.
— Браво! — все с той же старомодной манерность произнес женский голос и из пустоты донеслись негромкие хлопки. — Прелестно! Все как я сказала!
У входа во дворик мучительно тошнило молодого милиционера. Китель его был распахнут, выбившаяся из-под ремня рубашка мокрой насквозь, брошенная фуражка валялась на асфальте.
— Что, так плохо? — спросили из-за спины.
Милиционер дернулся, как от удара тока, и уставился на плечистого мужика в майорской форме. Даже и не заметил как тот подошел-то…
— Виноват, товарищ майор. — молодой милиционер вытер мокрое лицо.
— Есть немного… — хмыкнул тот, открывая в мрачной ухмылке крупные острые зубы, и скользящим бесшумным шагом двинулся вглубь переулка.
— Посмотрим, какой ты сейчас будешь! — зло сплюнул молодой милиционер, и принялся дрожащими пальцами нашаривать пуговицы расхрыстанного кителя.
— Хоть этих не тошнит. — небрежно взмахнув «корочками», майор миновал стоящих в оцеплении бледных до голубизны милиционеров. Задний двор кинотеатра был крохотным, но ухоженным — перевернутый бак с рассыпанным вокруг мусором выглядел странно и чуждо на недавно выметенном асфальте. Вокруг бака расплывалось подсохшее багровое пятно. Такие же брызги рассыпались по задней стене кинотеатра, создавая странный контраст с веселой ярко-розовой краской. Майор наклонил голову к плечу, разглядывая стену, как произведение искусства. Только ноздри его раздувались, словно он принюхивался. Снова хмыкнул и направился к небольшой группе людей, склонившихся над чем-то у перевернутого бака. — А паренька можно понять… — проворчал он, заглядывая поверх их склоненных голов на то, что еще недавно было человеком. Женщиной.
— Что вы тут делае… — склонившийся над телом… над остатками тела капитан вскинулся, увидел майорские погоны, шумно выдохнул, беря себя в руки. — А, это вы из министерства…
— Уже нет. — майор невозмутимо разглядывал останки. — Переведен к вам в город на постоянной основе.
Склонившийся над телом эксперт в штатском даже не оглянулся. Неторопливо запечатал последний пакетик, бросил его ассистенту в мешок и только тогда поднял глаза, оказавшиеся такими же желтыми, с ярким ободком вокруг зрачка, как у майора. Тот коротко дернул головой, предлагая отойти.
— Заканчивайте тут. — стягивая резиновые перчатки, скомандовал помощнику эксперт. — Тело… — он поглядел на останки и передернул плечами. — В общем, можно забирать. — и пошел следом за майором. Поглядел внимательно, чтоб не вляпаться в кровавые пятна и устало прислонился к стене кинотеатра.
— На постоянной основе, говоришь? У нас что, проблемы? — эксперт прикрыл глаза. Ноздри его подрагивали — запах крови неприятно и болезненно будоражил.
— А у вас их нет? — задал встречный вопрос майор, поглядывая на тело.
— Это да… — согласно кивнул эксперт. — Давненько такого не видел. Честно говоря, с войны.
— Давно здесь? — майор понизил голос, эксперт только покачал головой:
— Всего год. Документы чистые, вроде как приехал из Сибири… оттуда и приехал. Мне после войны лучше было годков десять не отсвечивать, а потом увлекся… вольной жизнью. Но и она надоедает, к людям потянуло. А вы?
— Третий раз погиб при исполнении по предыдущему месту службы. Теперь тут. Брат здесь живет… ну и пару свою встретил. — майор вдруг улыбнулся, необычайно мягко и светло. — Пора создавать стаю.
— О как! — слегка озадаченно откликнулся эксперт, открыл глаза, но встретившись взглядом с майором быстро отвернулся, странно выворачивая голову, так что на миг открылась шея. — Я-то одиночка.
— Так я ж никого и не заставляю. — зубасто усмехнулся майор и тут же посерьезнел. — Ладно, что здесь?
— А что здесь… — эксперт чуть слышно перевел дух. — Съели ее, товарищ майор. Если быть точным… недоели.
— Кто у нас такой… неаккуратный?
— Крупный кто-то. — равнодушно обронил эксперт. — Собственно, голова да кусок руки и остались.
— Медведи водятся? — поинтересовался майор.
— Медведи водятся. — подтвердил эксперт. — В лесхозе… в кабинете директора, и в горисполкоме еще, медведица. Только тут размах челюстей побольше будет. — он проводил глазами мешок с останками. Очень маленький мешок. — В лаборатории разберусь.
— Крови чего так много? В человеке ее столько не бывает.
Эксперт с сомнением поглядел на багровую лужу и повторил:
— Разберемся. — вскинул два пальца к берету, прощально салютуя, двинулся следом за помощниками.
Майор кивнул и направился к капитану. Тот покосился настороженно, видно, прикидывая, чего ждать от нового начальства.
— Личность потерпевшей установили?
— Сумку ее нашли. — мрачно отозвался капитан. — В стороне валялась. Деньги в кошельке. Документов нет, бабские мелочи всякие, записная книжка и билет. Вчерашний. — он кивнул на стену кинотеатра, давая понять, что билет был именно сюда.
— Билетеры ее опознали?
— Проявят фотографии, будем с ними разговаривать — не труп же им предъявлять! — огрызнулся капитан.
Майор дернул бровями, но осаживать не стал.
— Пока известно, что в кино она ходила одна, без компании. Будний день, дневной сеанс — билетов мало продали, в том ряду никто больше не сидел.
— Она что, не работала? — хмыкнул майор. — Телефоны из записной книжки уже прозвонили?
— Прикажете из дирекции кинотеатра трезвонить? — снова вскипел капитан. — Вот вернемся в отделение, поручу кому-нибудь. Пока мы не позвонили, для своей семьи она еще жива.
— Капитан, жалостливость — она для барышень-институток хороша, а нам работу свою делать надо.
— Да какая разница! — взорвался тот. — Вам же эксперт сказал — съели ее! Съели! Мы ж не преступника ищем! Не знаю, что за зверь тут был…
— Ошибаешься, капитан. — перебил его майор и с силой потянул носом воздух. Снова двигаясь абсолютно бесшумно обошел дворик по периметру, старательно держась подальше от кровавой лужи. Кивнул, словно этот обход подтвердил что-то уже известное. — Зверя не было. Здесь кроме нее самой вообще никого не было. Ни человека… ни зверя… никого живого… впрочем, и мертвого тоже. — он острозубо усмехнулся и коротко кивнув, двинулся прочь. По обсаженному старыми каштанами проспекту катили машины — среди ладных новеньких «Жигулей» и «Москвичей» дробно тарахтели «запорики». Спешащие по тротуару люди любопытно оглядывались на милицейскую суету возле белых с золотом колонн, украшающих розовый фасад кинотеатра. Майор сморщился, как от зубной боли, мазнул взглядом по таким же ярким, как фасад, афишам и полез в поджидающую его милицейскую машину. День обещал быть долгим.
«Даже слишком» — думал он вечером, когда устало расстегнув китель, сбросил его на спинку твердого, как доска, стула в отделении. Кабинет ему нравился (маленький, да свой!), отделение пока не очень, но все поправимо. За окнами стояла темень, а до возвращения домой еще долго: хотя чего и ждать от первого дня на новом месте? Он распустил галстук, поводил пальцем, оттягивая от натертой шеи жесткий воротничок и потянулся к телефону. Сейчас на него, конечно, нарычат, но домой позвонить все же надо.