У меня на этот счет не сформировалось никакой теории.
Деревня Бларни находится в пяти милях к северо-западу от Корка.
Посреди красивого леса поднимаются руины замка Бларни, над ними орут грачи, камни обросли мхом, в темницах зеленая слизь. Бларни — третий замок, построенный на этом месте. Первым было деревянное строение, сооруженное в стародавние времена Дермотом Маккарти, королем Южного Мунстера. Второй замок возвели около 1200 года, а нынешний, существующий в виде развалин, построили в правление королевы Елизаветы. Он был самым крепким замком в этой части Ирландии. Жили в нем представители младшей ветви Маккарти — лорды Маскери, бароны Бларни и графы Кланкарти.
По слухам, слово «бларни» появилось в языке, когда Елизавета приказала Дермоту Маккарти в качестве доказательства преданности королеве сдать замок. Он сказал, что с радостью это сделает, но каждый раз в последний момент что-то происходило, и сдача откладывалась. Его извинения стали столь частыми и были такими витиеватыми, что лорд Джордж Кэрью, требовавший сдачи замка от имени королевы, сделался объектом шуток у придворных.
Королева Елизавета будто бы сказала, вновь выслушав извинения Маккарти: «Это все сплошное бларни! Он не сделает того, что обещает».
Было так или нет, но термин «бларни» вошел в английский язык и означает лживые льстивые речи.
Первый вопрос, который вы задаете, входя в замок: «Где камень Бларни?»
Смотритель указывает пальцем на главную башню, и вы видите с внешней стороны стены, на высоте 150 футов от земли, большой коричневый камень. Ваш энтузиазм начинает ослабевать! И все же вы поднимаетесь по винтовой лестнице.
В былые времена люди, целовавшие камень Бларни, подвешивались за пятки на краю парапета. Однажды пилигрим сорвался и упал вниз. С тех пор к камню подбираются другим способом.
Вы садитесь спиной к пропасти. Гид усаживается вам на ноги, держит вас за ступни, просит отклониться назад и взяться за железные поручни. После этого вы распластываетесь над пропастью, приготовившись к встрече с вечностью. Извиваясь, опускаетесь (при этом закрываете глаза, чтобы убрать из поля зрения отдаленный перевернутый пейзаж) и дотягиваетесь до основания камня. Сделав свое дело, приподнимаетесь над бездной и кричите: «Вы уверены, что удержите меня?» Наконец садитесь и говорите: «Все, я сделал это!»
Откуда взялся этот обычай?
Никто не знает. Ответ на этот вопрос в момент вдохновения может сочинить смотритель, обладающий знанием психологии. В восемнадцатом веке камень Бларни никто не целовал.
С тех пор, я думаю, здесь перебывало много камней Бларни. До сих пор спорят о том, где находился первоначальный камень. Некоторые утверждают, будто он стоял в двадцати футах от вершины башни, с южной стороны, и в камне была высечена надпись: «Cormac McCarthy fortis mi fieri fecit. A. D. 1446». Другие говорят, будто в настоящем камне есть трилистник, и о месте, где тот камень находится, известно немногим. Неприятно услышать все это после того, как вы совершили свой подвиг!
Спустившись по винтовой лестнице, вы спрашиваете гида: «А что сделает для меня камень Бларни?»
Со скучающим видом человека, уставшего отвечать на один и тот же вопрос, гид произносит слова отца Праута:
Там камень лежит;
Коль его поцелуешь —
Даром тебя ублажит:
Станешь речистым
Пуще Нечистого,
И знатная дама
Уже в предвкушеньи дрожит.
Вы задумчиво идете прочь, успокаивая себя мыслью, что все это — сплошное бларни!
Я поехал по западной дороге в Керри через Макрум. В Кенмэре на улицах встречалось множество черных коров. День обещал быть хорошим.
Кенмэр — типичный южноирландский городок. Это вы поймете, поездив день по здешним дорогам. Приятное место на берегу реки. Улицы длинные и широкие, магазины маленькие и скучные, однако хорошая погода вносит в них жизнь и краски.
Меня вдохновила атмосфера домашней суеты, и я решил купить отрез на редкость привлекательного твида, который изготавливают в здешних местах. Выбрал ткань цвета овсянки. Затем я сделал нечто более трудное: вошел в монастырь Бедной Клары, где мать-настоятельница любезно помогла мне выбрать изысканные кружева, плетению которых монахини обучают дочерей Керри.
Но Кенмэр прежде всего запомнится мне своими шляпами. Кто может забыть старые шляпы Ирландии?! Это неотъемлемая черта ландшафта. Если каждому сельскому жителю выдать новую шляпу, Ирландия почувствует себя неловко и утратит свою самобытность.
Я говорю о столетнем котелке, предмете античного величия, пережившем времена бури и натиска. За ним стоит большой опыт с утратой иллюзий и грузом прожитых лет, тем не менее он легок и воздушен, словно готовый рассыпаться гриб-дождевик.
Вот она, бесформенная масса из поношенного фетра с уплощенным краем и не знавшей ленты лысой тульей, залихватски заломленная над дерзкой физиономией. Лицо это красного цвета, с носом-картошкой, светлыми, внимательными глазами и забавным маленьким ртом. Казалось, человек прежде пробует слова на вкус, а уж потом выпускает их наружу.
Пожалуй, мне удалось увидеть самую старую ирландскую шляпу. Носил ее очень старый человек, однако древний котелок скинул ему годы и превратил едва ли не в мальчишку. Невозможно поверить, что этот головной убор когда-то был совсем новеньким и ожидал покупателя в витрине магазина. Первоначальный цвет шляпы был торжественно зеленым. Ныне, благодаря вмятинам и следам былых повреждений, шляпа полностью утратила форму котелка. Она была такой старой, что казалась новой и оригинальной. Я почувствовал, что все остальные котелки Ирландии должны почтительно склониться перед этим патриархом. Совершенно невероятно, чтобы где-нибудь в Ирландии нашелся претендент на столь фантастически древний трон.
Я с интересом и уважением смотрел на старого хулигана, на голове которого сидела эта шляпа. Казалось, он носит на себе всю историю Ирландии. Когда король принимает корону, появившуюся всего лишь во времена Реставрации, то, хотя она и украшена более старыми камнями, символом нации ее не назовешь. То ли дело котелок Кенмэра!
В Ирландии носят и мягкую шляпу. Она прожила так долго и ярко, что первоначальная форма затерялась в дымке времени. Ее можно надеть задом наперед, или набок — никто ничего не заметит, потому что, с какой стороны ни посмотри, она напоминает грязный фетровый пудинг, вылитый на голову владельца. Поношенный котелок говорит вам о человеке, имевшем профессию, но опустившемся по причине пьянства. («Вы не поверите, что он когда-то был великим врачом, правда?») А вот рваная фетровая шляпа — признак бездельника, о благополучной судьбе которого не идет и речи.
Обожаю старые шляпы. Мужчины всегда меня хвалили, а женщины упрекали за то, что я слишком долго ношу одну и ту же шляпу, но до ирландцев мне далеко. Я смотрю на них с восхищением и завистью. Знаю, что никогда у меня не будет такой же старой шляпы, даже если я очень постараюсь: стану выставлять ее на ночь на улицу, топтать ногами или сбрасывать с высокой лестницы. Моя шляпа будет выглядеть просто поношенной, быстро перейдет границу между удобной и той, которую невозможно носить. У нее никогда не будет достойного и индивидуального вида, какой я встречаю в Ирландии.
Старая шляпа — удивительная вещь. Она поразительным образом вбирает в себя характер и даже внешность ее обладателя. Вам стоит лишь взглянуть на висящую на крючке старую шляпу, чтобы понять, чья она. Часто думаю, что, если бы расположенная ко мне женщина попросила меня оставить ей что-то на память, чтобы во время моего отсутствия этот предмет живо напоминал бы ей обо мне, я дал бы ей самую старую свою шляпу.
Но в Ирландии старые шляпы обладают столь мощной индивидуальностью, что вдова, глядя на шляпу покойного мужа, не может поверить, что он оставил ее навсегда. Эти шляпы разве только говорить не умеют.
Итак, я с глубоким уважением снимаю шляпу перед могучим ветераном, отцом всех шляп, котелком Кенмэра.
Глава шестаяЯзыческая магия Керри
Я рассказываю о языческой музыке Керри, исследую дом в руинах, предаюсь размышлениям на стене свинарника Пэта Фланнигана, наблюдаю за «ярмаркой» и пью опасный напиток — ирландский самогон.
Керри — магический уголок Ирландии. Как на острове Скай вы ждете, что в темноте из-за любого валуна выскочит что-то ужасное, так и в Керри вам кажется, что в горах на вас в любой момент может быть совершено нападение. Проведите хотя бы день в Керри, в одиночестве, в стороне от дорог, круто спускающихся к морю, и тогда поймете, почему ирландцы, живущие в глухих местах, верят в колдунов и неземных существ.
Деревни в Керри бедные и маленькие, многие к тому же грязные. В городках не заметно никакой социальной жизни. Нет книжных магазинов. Нет учреждений, и библиотек тоже нет. Похоже, что и общественный настрой отсутствует. Бывают дни, когда кажется, что в городки пришла смерть. Чудится, что их поразила чума. Улицы пусты. Владельцы маленьких убогих лавчонок безучастно стоят на пороге. Несколько бездельников маячат на углу с прутьями, вырезанными из ограды. Кажется, что они потеряли стадо коров. Безжизненность стагнирующих городов производит подчас ужасное впечатление. Однако в некоторых местах — в Англии городки такого размера могут обеспечить скудное существование лишь трем стряпчим — имеется своего рода юридический квартал, маленький Темпл, чьи медные таблички, сияя, подтверждают неуживчивость ирландского фермера. Эти города живы судебными тяжбами!
Время от времени из магазина выходит человек и медленно пересекает пустую главную улицу. Мне сказали, что он — местный Мидас: у мистера Мэлони в банке двадцать тысяч фунтов. Деньги лежат там мертвым грузом. Инвестировать их мистер Мэлони не собирается. Ему и в голову не приходит сделать что-то для оживления или улучшения жизни в городе. Церковные колокола исправно отбивают время.